Два дня - Рэндалл Силвис

Не оставляя попытки огреть Инмана бутылкой, Демарко снова приподнял руку. Но от затраченных усилий его тело резко отяжелело, движения замедлились, а глаза застил туман. И прежде чем бутылка нашла свою цель, рука сержанта обмякла, устремилась к полу и ткнулась в колено Инмана. Демарко попробовал взметнуть вверх свободную руку и вонзить свои пальцы Инману в глаза. Но противник блокировал ее своим локтем, а затем приподнял голову Демарко и снова ударил ее о пол. На мгновение комната озарилась красным светом, но его тут же сменила кромешная тьма, увлекая Демарко на дно черной-пречерной пропасти.

Откуда-то донесся звон бьющегося стекла. Нет, не стекла. Звон слишком продолжительный. Скорее колокольчиков или бубенцов. Что, уже Рождество? К нему пожаловал мороженщик?

Что бы ни был это за звук, но он приближался к нему, становился все громче. Или это Демарко приближался к нему, выбираясь из пропасти, из этой черной дыры, что его так некстати засосала. Сержант попробовал пошевелиться, поднять голову, открыть глаза. Но его мозг сотрясался теперь от каждого стука сердца, распирал череп, ставший вдруг слишком маленьким и тесным для него. И голова раскалывалась от боли. А этот звон, уже нестерпимо громкий, усиливал ее. И с руками что-то было не в порядке. Да что там с руками! Со всем его телом. Демарко даже рта не мог открыть. «Что со мной, черт возьми? Почему я не могу пошевелиться?»

С каждой секундой темнота становилась все гуще. Демарко изо всех сил старался вырваться из нее, пробиться к рассеянному свету, который он принимал за свет солнца. Он решил, что находится под водой и пытается вынырнуть к поверхности. Но тут же осознал, что дышит носом, а воздух до странности теплый. Увы, свет не был солнечным. Демарко сидел – нет, лежал на спине. И звон у его головы был металлический. Какой-то холодный предмет коснулся его уха, и сержант дернулся в сторону. Гнет темноты понемногу ослаб, и он смог наконец разомкнуть глаза. Но не увидел ничего, кроме света. А в следующий миг Демарко ощутил запах табачного дыма, ударявший ему прямо в лицо. И понял, что на какое-то время он просто потерял сознание. Теперь он сообразил, где находится. Боже, как же он лоханулся!

Демарко лежал под торшером в углу комнаты. Склонившись над ним и гаденько улыбаясь, Инман позвякивал у его уха брелоком с ключами.

Сержант отстранился от него. Глянул на свое тело. Запястья были обмотаны скотчем. Руки приклеены к бокам. Лодыжки тоже связаны. И рот заклеен полоской липкой ленты.

– Доброе утро, дорогуша, – осклабился Инман.

Демарко обвел взглядом комнату. Голубой цифровой индикатор показывал 03:42. «Я был без сознания всего несколько минут, – подумал сержант. – Достаточно долго, чтобы прийти в себя связанным».

– Вот как мы с тобой сейчас поступим, – снова подал голос Инман. – Ты слушаешь меня?

Демарко повернул голову. Весь провонявший табаком, Инман стоял рядом на коленях, придвинув лицо почти вплотную к нему; и в его зубах опять дымилась сигарета. Дым уже заволакивал дом, разъедал Демарко его больной глаз.

– Я нашел твои ключи, – потряс перед его глазами брелоком Инман. – С твоей стороны было очень любезно оставить их на кухонном столе. И вот что я подумал. Может, мы с тобой прокатимся куда-нибудь на твоей колымаге. Скажем, к Ниагарскому водопаду? Или смоемся в Канаду? Я заметил у тебя в машине рацию, так что по дороге мы отлично развлечемся. Ну, как тебе моя идея? Ты готов к дорожным приключениям?

Сердце Демарко забилось с перебоями, отдавая глухими ударами в мозг. Оба глаза изъел дым; левый глаз начал слезиться. Он тяжело задышал, с шумом выдыхая носом воздух. Но гневный ответ сержанта прозвучал нечетким бормотанием сквозь скотч:

– Я убью тебя, тварь, ты никчемный кусок дерьма!

– Чудненько, – хмыкнул Инман. Он встал, не вынимая сигареты изо рта, наклонился, подхватил Демарко под обе руки и рывком поднял на ноги. Теперь они стояли лицом к лицу. Инман вынул изо рта сигарету и выдохнул дым. А свободной рукой достал из кожаного чехла на поясе длинный нож с массивной рукоятью и приложил его лезвием к щеке Демарко. А кончиком коснулся уголка здорового глаза.

– На границе есть пара местечек, – сказал он, – где мы сможем проскочить. Так мы и поступим. Только ты у меня должен быть ходячим. – Инман поморщился и снова глубоко затянулся. – Ну что, договорились?

Демарко зажмурил глаза и ничего не ответил. «Ты покойник, ублюдок», – подумал он про себя.

– Ну, стало быть, договорились. Порядок! Сохрани это для меня, – сказал Инман и, сделав последнюю затяжку, бросил окурок в карман рубашки Демарко. Затем зашел ему за спину и приставил нож к шее сержанта. Острие жара обожгло Демарко левую грудь; и сержант почувствовал, как загорелась его рубашка.

Пока Демарко извивался, Инман посмеивался. Наконец он протянул руку через его плечо и хлопнул ладонью по дымящемуся окурку – так сильно, что вышиб весь воздух из легких Демарко.

– И не говори, что я ничего для тебя не делал, – сказал Инман и затолкал его на кухню.

Глубоко дыша носом, Демарко передвигался маленькими, запинающимися шажками, стараясь потянуть время. Благодаря адреналину и удару в грудь вся его одурманенность разом исчезла. В голове прояснело. Ум заработал. Что делать? Присесть, выгнуться назад и ударить затылком по подбородку Инмана? Или вывернуться, поддеть ногой ногу Инмана и завалить его на пол? А может, броситься вперед и пяткой заехать ему в пах?

Как бы сержанту этого ни хотелось, он понимал: ни один из этих приемов не сработает. Инман держался от него на расстоянии вытянутой руки, но достаточно близко, чтобы в любой момент перерезать ему яремную вену. И он был сильнее, моложе и быстрее Демарко.

«Попробую что-нибудь сделать в машине, – успокоил себя сержант. – Может, помогу ему свалиться в ущелье. Если мне суждено умереть, этот говнюк умрет вместе со мной».

Уже в проеме кухонной двери Инман схватил Демарко за воротник и заставил остановиться. Слегка повернув нож так, что его лезвие впилось Райану в кожу, Инман спокойно сказал:

– Твои соседи крепко спят. Ни в одном из окон в этом доме не горит свет. Ты не можешь ни бежать, ни позвать на помощь. Ты ничего не можешь сделать, чтобы изменить ситуацию в свою пользу. Ты это понимаешь?

Демарко вгляделся в черноту двора. Там где-то должен быть фонарный столб. Красивая кирпичная дорожка, обставленная садовыми фонариками на солнечных батареях. Детские качели. Площадка для игры в мяч.

– Ты меня понял, гнида полицейская? – переспросил Инман.

Демарко кивнул.

– Тогда двигай, – скомандовал Инман.

Как много мыслей пронеслось у Демарко в голове по дороге к гаражу. И целый водоворот эмоций. Сержант понял, что какая-то его часть всегда надеялась на то, что все можно исправить. И утрату Райана, и испорченные отношения с Ларейн, и все эти темные, пропитанные виски ночи, и десяток лет, прожитых в неверии, метании и заблуждении. Но он также понял, какой глупой была эта его надежда. Некоторые ошибки исправить со временем нельзя. И вычеркнуть из своей жизни тоже невозможно. Одна беззаботная ночь – и три исковерканные жизни. Что сделано, то сделано. Мертвые не воскресают.