Внутрь они не заглядывали. Бедняга Смоллбон. После хорошей погоды. Этрусская сеть - Майкл Гилберт

- Не говорите глупостей. Книгу будете брать?

- И не подумаю, она слишком дорогая. Хотел только найти там одно слово.

Иногда Брук ужинал дома, иногда, как в тот день, - в каком-нибудь семейном ресторанчике, которыми кишели Пьяцца делла Синьория и её окрестности.

Пересекая площадь, он вдруг натолкнулся на какого-то человека, остановившегося прямо перед ним. Брук извинился, человек обернулся и Брук увидел, что это сторож Бронзини - Лабро, и что он пьян. Но не настолько, чтобы не узнать Брука.

- Вот это случай, синьор, - сказал тот. - Я так и знал, что где-нибудь встречу ваше превосходительство.

Брук обошел его и собрался двинуться дальше.

- Вот настоящий англичанин, перетрусил и бежать…

Брук шел дальше. Лабро, ругаясь, бросился за ним и схватил за руку. Брук обернулся, вырвал руку и сказал: - Убирайтесь!

- Мы не в армии, нечего командывать! Хочу говорить и буду!

Брук вздохнул. Улица была безлюдна. Что делать? Не бежать же от этого пьяницы.

Можно, конечно, свалить его на землю, но он пьян и это просто неприлично.

Придется выслушать.

- Если хотите, я вас слушаю. Но не собираюсь делать это всю ночь.

- Ладно, - сказал Лабро, - Тогда слушайте. Прежде всего я вам хочу сказать, что синьор Ферри меня выгнал. Плевать мне на него и на его хозяина профессора… - и Лабро покрыл Даниило Ферри и профессора Бронзини в таких выражениях, что Брук понимал не более одного слова из пяти, хотя не имел ни малейших сомнений, каково мнение Лабро о своих бывших хозяевах. - Слава Богу, я завязал с этими людьми. Но, с другой стороны, должен человек на что-то жить.

- «Я так и знал, что без денег не обойдется», - сказал себе Брук.

Вдали он увидел патруль, медленно приближавшийся к ним:

- С деньгами всегда проблемы, - продолжал Лабро. - Я не нищий и милостыня мне не нужна. Но кое-что могу продать. Очень ценное - для некоторых.

- Да? - Еще двадцать метров.

- Для тех, кого интересуют древности.

- Если хотите что-то продать, приходите утром ко мне домой, адрес найдете в телефонной книге. А теперь - доброй ночи!

Лабро уже собрался возразить, но тут осознал, что за ним наблюдает иронически усмехающийся карабинер, засунувший пальцы за портупею, и предпочел торопливо убраться, шаркая по тротуару. Брук пошел дальше. Карабинер глядел им вслед, словно пытался запомнить их лица. Это был рослый молодой человек с прилизанными черными волосами и усами, разделявшими его лицо точно пополам.

Без четверти десять Брук выехал из гаража и, не включая фар, поехал по Виале Микельанджело. Движение уже ослабло, и последний лоточник, продавший все копии микельанджеловского Давида, уже собрался домой подсчитывать барыши. Брук свернул на Вио Галилео и ехал в гору, пока не остановился в конце Виа Канина.

Выйдя из машины, присел на баллюстраду. Под ним, сколько видел глаз, мерцали огни Флоренции. Над горизонтом висел серп молодой луны. Но нестихающий шум узких флорентийских улочек, сглаженный расстоянием и похожий на жужжание пчел в улье, доносился и сюда.

Что хотел ему Лабро продать? Какую-то информацию, или этрусский раритет, украденный на раскопках? Или вообще ничего, словно нищий, предлагающий всем коробок спичек и обиженный, если кто-то его возьмет?

Флорентийские часы начали отбивать десять.

В другом конце улицы появился автомобиль, притормозил, словно собираясь остановиться на площадке, но потом поехал дальше. Брук усмехнулся. «- Влюбленная парочка, - подумал он. Теперь они проклинают его, ища другое место.»

Когда Брук опять взглянул на часы, была почти половина одиннадцатого. Он и не заметил, как пролетело время. Да, сегодня, видно, Мило не придет. Он сел обратно в машину, усталый и застывший, и медленно возвращался по Виа Канина, минуя по одну сторону кладбище, а по другую - ряд домов с закрытыми ставнями.

Улица была скверно освещена, между фонарями оставались большие пятна тьмы.

Мостовая горбатая, в одном месте шина увязла в щели между булыжниками, так что руль чуть не вырвало из рук. Вернувшись на середину, он осторожно поехал дальше.

Въехав в гараж, выключил мотор и остался сидеть, выключив свет; вылезать не хотелось. Нет ничего хуже возвращения в пустую квартиру. Он предчувствовал, что предстоит тяжелая ночь.

Вначале его разбудил соседский Бенито, темпераментный сенбернар, которому не сиделось в будке и он долго бегал по саду за гаражом. У Бенито тоже, видимо была тяжелая ночь.

Потом он уже только вертелся с боку на бок, безуспешно пытаясь найти удобную позу. В ту ночь сон и бессонница сливались в бесконечную киноленту, состоявшую из фантазий и фактов, сотканную мозгом, метавшимся между сознанием и забытьем.

Серый рассвет пробивался сквозь шторы, когда Брук наконец крепко заснул.

Солнце всходило из-за гор. Небо сияло той ясной и невинной синевой, которая обычно предвещает дождь. Первые лучи коснулись позолоченного купола собора Брунеллески, и пока солнце вставало все выше и выше, они проникали все глубже во дворы и узкие улочки, пробираясь во все щели.

Виа Канина - одна из старейших улиц Флоренции, со временем ставшая весьма подзапущенной. Западную её сторону ограничивает кирпичный забор кладбища святого Антония, лес белых крестов и потрескавшихся ангелов, по левой стороне тянется ряд ветхих домов, некоторые из которых, с закрытыми ставнями, пусты и обречены на слом, а некоторые до сих пор обитаемы.

Солнце коснулось западной стороны улицы и озарило пространство между стеной кладбища и проезжей частью - узкую полоску тротуара и глубокий кювет.

В кювете лежала кучка старого тряпья. Пара ботинок и поношенный пиджак. Другой конец тюка лежал на дне кювета и невозможно было разобрать, что там. Что-то вроде белого помятого мяча, но с темными полосами.

Двери одного из домов открылись и вышла зевающая женщина. Перешла улицу, сделала несколько шагов по тратуару и остановилась, увидев тряпье. Губы её медленно раскрылись, снова она хотела ещё раз зевнуть но, вместо этого из них вырвался пронзительный вопль.

Служба в британском королевском флоте приучила капитана Комбера к порядку и дисциплине. Его квартирка на верхнем этаже обветшавшего палаццо в Борджо Сан Джакопо была так же ухожена и продуманно обставлена, как каюта последнего корабля, выходившего в море под его командованием.

Одна стена вся была занята стеллажом с раздвижными дверцами, другая - полками с книгами, прежде всего словарями, географическими атласами и энциклопедиями. Две полки занимали коричневые тома «Британского биографического словаря», ещё две - последнее издание «Британской энциклопедии». На каминной доске стояла модель его последнего корабля, кувшин в форме гномика, два серебрянных кубка за стрельбу из лука и дорожные часы, которые капитан получил при уходе в запас от своего экипажа.