Сердце Пламени - Дмитрий Казаков

Близнецы повисли у него на руках, Парам и Сераф прижали ноги, а Андвайн Гедари с обнаженным мечом в руках уселся на грудь. Картил Одлан остался чуть в стороне — вновь готовый к стрельбе.

— А ты силен, маленький колдун, — проговорил Гедари. — Даже ссадины не осталось, хотя стрела попала, я видел. Но твоя сила рано или поздно закончится, если мы начнем резать тебя на куски. И поверь мне, с распоротым брюхом ты ничем не будешь отличаться от обычного человека. Не вздумай дергаться или бормотать что-то неразборчивое. Если только заподозрю, что пытаешься навести чары — мигом испытаю, что прочнее — мой клинок или твой глаз.

Нивуч подумал, что для истинной магии, которой учил наставник в Золотом замке, не нужны слова или жесты, и что очень здорово, что об этом не знают Чернокрылые. Но лицо его осталось бесстрастным.

— Я вижу, ты понял, — Гедари улыбнулся. — Значит, так. Мы сейчас же поворачиваем назад. Если хочешь, то можешь…

Нивуч его не слушал. Он концентрировал внимание на висящем на шее медальоне — круглой пластинке из бронзы с надписью, сделанной Истинным Алфавитом. Талисман годился для разговоров на большом расстоянии, а кроме того, он содержал крохотную частичку тьмы. Не обычной, что наступает при отсутствии света, а самой настоящей, той, что способна давать силу.

Харугот предупредил, что обращаться к ней можно лишь в случае крайней нужды. И такой случай, по мнению Нивуча, настал. Медальон ответил мгновенно, от него пошли горячие волны, зуд охватил грудь и живот. На мгновение молодому магу показалось, что внутри полыхает пожар, а затем он словно лопнул. Разорвался на тысячи частей, расшвыривая все, оказавшееся рядом.

Обнаружил, что стоит, Чернокрылые, кроме Гедари, лежат на земле, а тот, белый, как снег, медленно пятится, и меч в его руке подрагивает. Испуганное ржание неприятно отдавалось в голове. Тело было легким и горячим, точно его наполнял огонь.

— Что, вы думали, что в силах справиться со мной? — губы послушались с трудом, и голос получился каким-то шипящим. — Зря! Если я захочу, то уничтожу вас одним взмахом руки, но для этого я должен получить приказ…

Двигаясь медленно, он потянул за цепочку и вытащил из-под торлака медальон. По очереди коснулся каждого символа, активируя его. От талисмана полетели розовые искры, слились в единый поток света. А затем долетел голос, при первых звуках которого Чернокрылые замерли.

— Что на этот раз?

Нивуч облизал пересохшие губы и заговорил:

— Мессен, те, кого вы выбрали мне в помощники, взбунтовались. Только что они пытались дезертировать.

— Вот как? — новость Харугота позабавила. — Так вот, передай этим трусам, что если кто-то из них изменит мне, то я узнаю об этом мгновенно. И смерть предателя будет настолько ужасной, что участь Тахлира Рогана покажется ему завидной…

Сераф Мокрый сглотнул, по лицу Парама Терсалимца поползли красные пятна, а близнецы, судя по звукам, попытались лежа вырыть себе могилу. Все вспомнили сотника гвардии, пять лет назад подкупленного несколькими таристерами и попытавшегося убить консула. Покушение окончилось неудачей, а Тахлир Роган месяц провел в клетке во дворе Золотого замка.

Он был наг и скован цепями, и каждый мог видеть, как его заживо пожирают белые жирные черви, могли наблюдать, как плоть отваливается от костей. Крики преступника замолкали только после заката, когда клетку окутывало глушащее звуки заклинание, и вновь начинались с рассветом.

— Если же вы выполните то, зачем посланы, — продолжил консул, — каждый получит такую награду, какую не может даже вообразить… Кстати, где вы?

— У восточной оконечности Стены, а след ведет на юг, в степи, — доложил Нивуч, чувствуя, как сердце дергается от страха.

— Далеко вас занесло, клянусь Великой Бездной, — голос правителя Безариона стал тише. — Но ничего, я надеюсь, что враг не укроется от вас даже там, и что скоро ты доложишь об успехе.

— Конечно, мессен.

Талисман потух, и Нивуч понял, что тело вновь стало холодным и тяжелым, и что его сотрясает нервная дрожь.

— Ну что, все еще хотите вернуться? — проговорил он, криво улыбнувшись.

— Нет, — Андвайн Гедари уставился на меч в руках так, словно увидел его впервые, и спешно убрал оружие в ножны.

— Нет, — прохрипел Сераф Мокрый, вытирая с лица грязь.

Парам Терсалимец помотал головой, а успевшие подняться близнецы уставились в землю с видом побитых собак.

— Ну и отлично. Тогда приведите в чувство вот этого, — Нивуч указал на Картила Одлана, потерявшего сознание при падении с коня. — Поймайте лошадей и поедем дальше. Нам еще догонять и догонять.

Сеговхар почувствовал нарушивший равновесие предмет в момент, когда корабль вошел в устье Теграта. И лучший маг Солнечного острова не смог удержать радостной дрожи, охватившей скрытое под балахоном тело. Но едва переброшенные через борт сходни с грохотом упали на причал, вода в реке словно вскипела. Сотни блестящих существ, так похожих на раков, бросились на берег. Взлетели большие топоры, их лезвия обагрились кровью.

Сеговхар отдал приказ отчаливать, но оказалось поздно. Гиппары, одержимые жаждой убийства, взобрались по бортам и ринулись на палубу. Воины обнажили мечи, испустили вибрирующий, полный отчаяния клич, означавший, что битва идет насмерть, что в ней надлежит принять участие не только тем, кто принадлежит к их касте. Он сам с трудом отогнал желание броситься в круговерть схватки и, укрывшись за спинами матросов, отступил к мачте.

— Сражайтесь! — выкрикнул Сеговхар, воодушевляя остававшихся на ногах сородичей. — Сила Вечного Императора с нами!

Он понимал, что гиппаров слишком много, что отбить нападение не получится. Знал, что его вмешательство не поможет выполнить полученный на Солнечном острове приказ. И поэтому не тратил силы на всякие глупости вроде попыток кого-нибудь спасти или переживаний из-за гибели соратников.

И он обратился к той магии, которой, помимо нагхов, не владел в Алионе никто — к перевоплощению. Уродливый балахон упал на палубу и был мгновенно разорван на части гиппарами, а в небо, тяжело взмахивая перепончатыми крыльями, взлетело черно-бурое существо, напоминающее летучую мышь со змеиной головой. Явившиеся из моря твари если и заметили его, сделать все равно ничего не смогли.

Балансируя на потоках теплого и вонючего воздуха, Сеговхар полетел в сторону города. И почти сразу был атакован стаей злобно каркающих ворон. Те ринулись на незваного гостя, но разлетелись в стороны, едва тот распахнул пасть и выдохнул клуб ядовитого черного дыма. Сил после этого не осталось, и он с трудом добрался до центральной башни замка, на крышу которой и уселся.

Отсюда Сеговхар наблюдал, как полчища гиппаров штурмуют Терсалим. Видел ползущие к стенам буравы и самбуки, вылезающие из воды осадные устройства. Их вид навел посланца Вечного Императора на мысль, что обитатели Солнечного острова зря не обращали внимания на морскую расу.