За семью замками. Снаружи - Мария Акулова

— Замочек, ты чего? — будто бы удивленно. Будто бы она сейчас что-то обыденное скажет, а он просто рассмеется над тем, какая же глупость. — Не рада, что ли? Любовника не спрятала?

Даже шутить пытается, а из горла Агаты вылетает только новый сдавленный всхлип.

Потому что ей же в детстве в голову вбили, что она убийца и об этом нужно молчать. И она молчала. Хранила секрет, который лучше всего прятать за семью замками вместе с собой от нормальных людей. С собой и с осознанием собственной никчемной порочности, с невозможностью перестать испытывать ненависть к тому, кого убила, с без преувеличения крестом, который тянет вниз… Бесконечно тянет вниз.

Но он как-то всё равно узнал, что чтобы жить, ей однажды пришлось испачкаться смертью.

И пусть сейчас ей надо было сказать хоть что-то, оправдаться хоть как-то, сыграть с Костей в предложенную им же игру незнания, но Агата не сумела бы. Из горла вырывались всхлипы, руки тянулись к лицу, но не доставали — мешали крепко обнимавшие Костины.

Которые в один момент просто развернули, прижимая к себе уже лицом. Так, будто таких, как она, можно успокаивать. Жалеть. Так, будто и жить с такими можно… Чтобы они детей рожали…

— Спокойно, Агата. Я не злюсь. Слышишь меня? Ты защищалась…

Костя говорил в висок, отбросив шутки в сторону, Агата захлебывалась слезами, жмурилась сгоняя их на ресницы, знала, что оседают на Костиной куртке и проходят через ткань в синтепон.

Он зачем-то её оправдывает. Наверно, так самому принять было бы легче. Но дело в том, что правда вскрыта. Прятать нечего. Хуже быть не может…

— Я стреляла в спину… Я хотела, чтобы он сдох… Я его убила, Костя, понимаешь?

Агата выталкивает из себя, а дальше просто плачет, готовясь каждую секунду к тому, что объятья пропадут. Что он поступит, как кажется логичным — отвернется.

Только они становятся всё сильнее.

Прошел месяц.

— У нас нет традиции мыслить человекоцентристскими категориями, когда речь заходит о государственности…

— Что вы имеете в виду?

— Мы искаженно понимаем, что является властью, какова ее природа. Что находится в руках людей, её избравших. И что лежит на их плечах.

— Боюсь, без конкретики вы не поможете в этом разобраться. Давайте так… Вот я действительно не понимаю, что. Объясните мне… Может я послушаю, мне понравится и я за вас проголосую…

— Вы обязательно за меня проголосуете. И всё довольно просто, только к этой простоте нужно прийти. Это нужно воспитать в каждом, каждому же донести. Государство — это сервис. Мы не можем складываться каждый раз, чтобы зарыть ямку в асфальте, определять, кто будет это делать, а кто контролировать. Мы хотим жить в мире и благополучии. Быть защищенными, играть по правилам. Для этого мы сначала объединяемся, потом делегируем. Мы нанимаем людей, которые будут заниматься этим за нас. Платим им зарплату. Вверяем имущество и финансы в ответственное пользование. Мы доверяем. Но мы должны следить и призывать к ответственности. Вокруг нас много халтуры, нечистоплотности. Необязательности. Элементарного жлобства и воровства. И точно так же, как мы поступаем с ним в реальной жизни — обнаруживаем и гоним. Потому что это наши деньги. Наши интересы. Наш вред. Точно так же должны делать с таким сервисом, как государство. Но дело в том, что мы к этому толерантны. И это наша проблема. Каждый из нас — работодатель. Но это не предполагает, что каждый же имеет право быть тупым самодуром. Это о том, что мы должны следить за исполнением задач, давать им оценку и принимать решение: продлевать ли контракт еще на пять лет. Конечно, это требует от нас усилий. А мы даже в этом ленимся. Сначала ленимся, а потом жалуемся в разговорах с телевизором, что нас снова… Обворовали, обманули. Разводим руками, мол, а что мы можем сделать? Убеждаем себя, что ничего. Нас унижают — мы позволяем себя унижать. Нами манипулируют — мы позволяем собой манипулировать. Всё усугублено ещё и тем, что в каждом живет подспудный страх перемен, который отлично подпитывается риторикой тех, кому этот страх выгоден. Никто не верит, что перемены возможны к лучшему. Люди одновременно ненавидят, как живут, и оправдывают это тем, что иначе быть не может. А на самом-то деле может, просто для этого нужно постоянно прилагать усилия. Для этого по-новому нужно воспитывать своих детей и перевоспитывать себя. Требовать от себя, пробуждать в себе чувство, что ты имеешь право точно так же требовать от других. Никто не хочет становиться поколением перемен. Это слишком сложно. Но порочный круг, в котором мы не платим налоги, потому что они тратятся не так, и мы не получаем сервис, потому что его не за что предоставить, не разорвется без этого. Человек, который вчера поносил власть, а сегодня получил её в свои руки, тут же забывает о своих же претензиях к предшественникам. Сам не замечает, насколько таким же становится. Не потому, что он по-особенному лицемерен, а потому, что в нём нет настоящей философии и силы сохранить те намерения, с которыми шел… Он заходит в систему и он становится её частью. Потому что она построена удобно, а человек — существо ленивое. Только удобно не для каждого человека, как должно быть, а для избранных.

— Но вы же тоже идете в систему, получается, просто хотите быть в числе избранных.

— Во всех смыслах… Но мы можем поспорить… Голосуете за меня, оказываете доверие, следите, не даете спуску… И как только я лажаю — время для вашей реакции. В этом вся суть. Это должно работать так. Выборы существуют для этого. Через выборы мы оцениваем одних, даем кредит доверия и перечень заданий вторым. Ставя галочку — мы берем на себя ответственность контролировать и получаем право требовать. Но точно так же мы должны быть готовы, что требовать будут с нас.

— Поэтому многие в принципе не ходят на выборы… Они не хотят, чтобы с них требовали, они смирились…

— Чем оказывают медвежью услугу себе и окружающим. Пусть это считается правом, но это ведь долг. В первую очередь, перед собой же. Глупо хотеть жить хорошо и не прилагать к этому усилий. «Хорошо» не бывает легко. Точнее когда-то мы обязательно дойдем до того, что всё будет легко, потому что органично. Потому что свобода будет впитываться детьми с молоком матери, это всё будет данностью. Но сейчас, к сожалению, ещё приходится преодолевать и ломать себя.

— Вы предлагаете мне сломать себя ради вас?

— Я предлагаю делать это ради себя. А от вас жду звонка через пять лет. Я с благодарностью приму признание, что оказался прав… Но, конечно, сначала придется проголосовать… Фото с участка можете не скидывать, я вам доверяю…

* * *

Агата усмехнулась так же, как ведущая вечернего политшоу, с которого Костя на самом-то деле уже приехал. Сейчас шумел-гремел в ванной, а она с интересом слушала запись.

Обычно смотрела его эфиры в режиме реального времени. Стребовала, чтобы Костя писал (ну или на худой конец через Гаврилу передавал), где, в котором часу, в каком формате он будет мелькать.