Неделя: истории Данкелбурга - Сергей Жилин

– Думаю, нет…

– Молодец, что думаешь…

Повисло молчание. Франц задумчиво пожевал нижнюю губу, размышляя над моими словами. Я откинулся в кресле и запустил пальцы в кудри. Постарался успокоиться, начал шумно дышать…

Товарищ не сводит с меня взгляда. Что, интересно, он думает? Что у него неприятности? Что я создал их ему? Он даже не понимает, какие же у меня неприятности! Вот у меня-то точно настоящие проблемы, разобраться с которыми будет очень сложно…

Не до конца уверен, что справлюсь с ними. Нет, обязан справиться! Пробивая себе дорогу в жизнь, я справлялся и с более сложными ситуациями…

Эрне Рафт не тот человек, который спасует перед трудностями. Даже перед такими…

В конце концов, с головой на плечах можно извернуться!

– Так зачем ты пришёл? – внезапно произнёс Франц, – Хотел от меня помощи, но как я могу помочь?

– Деньгами, – без запинки отозвался я, – Мне нужны деньги на ближайшее время! Так вышло, что в кармане пусто. Меня они знают, знают и где я живут, так что забежать к себе не выйдет. Денег больше негде достать.

– И много надо?

– Не меньше тысячи…

Подтверждая самые худшие опасения, он отрицательно замотал головой:

– Прости, Эрне… Сам на мели. Только отправил деньги Маргарите.

– Да, догадался, когда ты сказал про свет. Ничего, не беспокойся, что-нибудь придумаю…

Франц ещё раз сделал виноватое лицо – искренне сожалеет, что не смог выручить. Следует как следует подумать, прежде чем плестись к ближайшему же другу. Я просто потерял время, причём немало…

Кто знает, как меня станут выискивать синдикатовцы… С чего начнут? Быть может, направятся в театр и начнут выведывать у моих трезвеющих коллег, в каких местах меня можно найти, а может, их отвлечёт на себя одноглазый, подарив мне тем самым немного времени?

А вдруг они уже следят за всеми вокзалами, и попытка убраться из Данкелбурга будет ошибкой?

Думай, Эрне, думай! Твоя голова на это способна…

– Эй, Эрне, – прервал живой поток моих мыслей Франц, – А ты же ведь вчера выступал с премьерой? Как оно там… «Мудрость, познанная через глупость»?

– Да, главная роль… Успех феноменальный! Я, наконец-то, сыграл на том уровне, которого достоин! Наконец-то стал видной фигурой в театре… А сегодня всё стало под вопрос… Даже моя жизнь…

– В общем, вчера тебе сопутствовала удача?

– Нет! – быстро завёлся я, – Это вовсе не удача, это не звёзды на небе сошлись, это всё мой труд! Я не просто трудился – я вкалывал на репетициях, ночью не спал, уча роль! Всё, что со мной произошло – это не проявление удачи, это всё мои усилия, плоды моей работы! Ты не понимаешь, что такое добиться поставленной цели ценой нечеловеческих усилий! Зря ты, кстати, ушёл из театра, если бы много работал, добился бы больших высот, как я.

– Ха, знаешь, Эрне, я не так сильно влюблён в театр, чтобы продавать ему душу… Не потянул бы. Мне гораздо более интересной кажется живопись – ею и занимаюсь. Кисти, краски…

– И высоко ли поднялся? – нагло перебил я друга, – За твоими картинами в очередь становятся?

– На жизнь хватает, Эрне. А достигать высот… Это не для меня…

– Ты что, хочешь быть посредственностью? Чего ради? Зачем топтаться на месте, когда можно стать настоящей личностью! Знаменитостью, звездой!

Франц, глухо рассмеявшись, отрицательно покачал головой и упёр руки в колени:

– Сам знаешь, я хочу вновь сойтись с Маргаритой. Мы расстались больше года, с тех пор я из кожи вон лезу, чтобы восстановить семью. Если уйду в живопись с головой, на это просто не останется времени. Вот взять тебя, Эрне: у тебя нет девушки, с друзьями ты часто общаешься? У меня был последний раз четыре месяца назад. Родителей, готов спорить, навещал тоже довольно давно. Если выбирать между творчеством и личной жизнью, я выбираю личную жизнь. Ты решай сам…

– Уже решил, Франц…

– И доволен выбором?

– Конечно, заняться личной жизнью можно в любой момент, – я поёрзал в ставшем вдруг неудобным кресле, – А вот подниматься на творческий олимп надо сейчас, пока мы молоды и полны сил! Молодость нам дана именно для этого!

– Я с тобой не согласен…

– И очень зря.

На кухне засвистел чайник, на что тут же отреагировал Франц и ретировался из комнаты. До меня донеслись звуки возни с чашками и тарелками. Ко всему прочему, мой друг – отличный хозяин. Он хорошо готовит, умеет принимать гостей и чертовски неплохо заваривает «Кардалинию»…

Я лениво перевёл взгляд вправо и начал рассматривать картины. На самой крупной, стоящей на мольберте, изображена безудержная мощь громадного водопада. Ярко-голубая вода падает с огромной высоты, взбиваясь в густую пену. Нарисовав недурный водный поток, Франц пока даже не начал рисовать вокруг непроходимые джунгли.

На другой изображён восход дневного светила над занесённым снегом лесом. Диск солнца кажется совершенно ненастоящим – над ним ещё следует основательно поработать, да и вековые деревья выглядят всего лишь набросками…

А вот и пустыня, о которой Франц так много рассказывал на прошлой встрече. В самом деле, выходит очень недурно, хорошо удались тени сухих деревьев, отличными вышли пёристые облака, а вот барханы смотрятся слишком аляповато – их словно сделали парой размашистых мазков.

И так далее: картины, картины, картины, каждая из которых бесстыже красуется своей недоделанностью. Франц – тот человек, что задумывает сразу несколько проектов, но мало какой способен быстро закончить – они ему очень скоро надоедают, и он берётся за очередной холст.

Так множатся его незаконченные работы…

А ведь он с кем-то по телефону обсуждал выполненный заказ…

– Франц, – окликнул я друга.

– Да…

– А что за картину ты собирался продать?

– Не понял… – фраза насквозь пронизано неподдельной растерянностью.

– Ты же по телефону кому-то сказал, что заказ готов. А я тут вижу только незавершённые пейзажи…

– Ах, это, – с какой-то грустью в голосе ответил Франц.

Вскоре он появился в комнате и направился в мою сторону. Никакого чая Франц приносить не стал. Просто пошёл на меня с ничего не выражающим лицом.

И тут в его руке я заметил нож!

Его удар сверху был стремителен, но я вовремя заметил опасность и кувырком через подлокотник ушёл от лезвия, вонзившегося в обивку. Франц тут же бросился за мной, готовя новый удар.

Нелепо перебирая конечностями, я поднялся и схватил с мольберта незавершённую картину, которой заслонился, как щитом. Моему другу страх испортить живопись не помешал, и он без сомнений ткнул ножом, пробив холст насквозь.