Зачем я ему? - Алина Ланская

Я уже давно на ногах. Не помню, как со скамейки вскочила, стою, кричу на него. Он тоже поднимается, пытается обнять на плечи, а я резко отшатываюсь, лишь бы он меня не касался. Упираюсь спиной во что-то твердое, крепкое. И тут же чувствую, как сзади меня оплетают чьи-то руки. Пытаюсь обернуться: вижу перед глазами голубую футболку, делаю глубокий вдох, мне даже необязательно поднимать глаза наверх, чтобы понять, кто меня обнимает. Наверное, я окончательно сошла с ума, превратилась в животное. Могу узнать Никиту по запаху, совершенно особенному запаху его тела, это словно афродизиак для меня. Утыкаюсь ему в грудь, обнимаю за талию, прижимаюсь так сильно, словно хочу влиться в него. А он гладит меня по голове, успокаивающее так, что-то говорит.

— …Поедем?

Поднимаю голову: он улыбается, а в глазах — столько нежности… Никогда не смотрел на меня так. Молча киваю, тяну его обратно к универу, но он не двигается.

Они стоят друг против друга, оба высокие, примерно одного роста… Я как-то размышляла, еще не знала тогда, что Стас жив, думала, поладили бы они между собой, решила, что нет, слишком разные. Но и представить не могла, что они… Взгляд у Стаса злой, уничижительный, испепеляющий. Вот это да! Кажется, он вот-вот бросится на Ника, боюсь даже посмотреть на Леднева…

— Увижу рядом с ней, пожалеешь, что не сдох тогда.

Вздрагиваю от этих слов. Голос, как обычно, холодный, сухой, отстраненный. И очень страшный. Поднимаю голову, он не смотрит на меня, его взгляд — на Стасе. Ничего больше не говорит, но Исмаилов почему-то делает шаг назад. Неуверенность, страх в глазах. Смотрит на меня, будто ждет, что я вмешаюсь, что-то скажу, а я не знаю, не хочу ничего делать. Просто хочу вот так и дальше обнимать Никиту и еще, чтобы никого не было рядом.

— Идем!

Не сразу, но мне все-таки удается увести Никиту из сквера. Стас так и остался там стоять, наверное, я уже не видела. Не знаю, увижу ли я его еще когда-нибудь. Ощущение странное: будто там, в этом сквере, осталось что-то важное, но уже не мое.

Проходим мимо Машки. Она не одна, здесь десятки студентов. Ловлю удивленные, неприязненные, иногда откровенно завистливые взгляды. Права была Епифанцева. А Никита просто ведет меня мимо всех них. Кажется, он вообще не замечает никого вокруг. Вот бы мне так уметь.

За рулем черного джипа — неизвестный мне мужчина.

— Домой нас подкинь.

Откидывается на спинку сидения, закрывает глаза. Я только сейчас замечаю, какой он осунувшийся, на щеках — двухдневная щетина. Провожу пальцами по подбородку, щеке — колется! Прежде никогда не видела его небритым. Смотрит на меня из-под опущенных ресниц, улыбается.

— Ну здравствуй!

Тянет к себе на грудь и целует. Долгий, требовательный поцелуй. Наконец отпускает, прижимается лбом к моему лбу.

— Пока не увидел тебя, даже не представлял, как соскучился.

Он ничего не говорит больше. Ни о Стасе, ни о фотках, где я с Вороновым, ни о своей поездке. Просто обнимает меня за плечи. Он устал, явно не выспался. Сколько же он летел сюда?

Въезжаем на подземную парковку, нас подвозят практически к лифту. Здесь я еще не была. У Ника в руке — большая дорожная сумка. Похоже, он только с самолета.

— Заходи, — открывает дверь, пропуская меня вперед.

Здесь все так же, как я помню. Снимаю обувь, прохожу в комнату. Диван, на котором я случайно заснула, стеллажи с книгами… Я обязательно прочитаю все, что у него есть. Камин. Интересно, а если его включить? Он ведь электрический? Чувствую его руки на талии, поцелуй в шею.

— Я в душ. Полсуток в самолетах…

Уходит вглубь квартиры, а я подхожу к окну. Красивый вид. Помню, как мне было странно здесь находиться в первый раз. Все такое строгое, роскошное. Ник в одном полотенце и Оксана… После той истерики я ее больше не видела. Но увижу в понедельник на экзамене. Мне все равно, что она сделает. Ни по одному предмету я никогда не готовилась так, как по ее.

Я знаю, где в этой квартире ванная, но Никиты там нет. Нахожу его в спальне, большой комнате, где ничего нет, кроме огромной кровати, пары тумбочек, плазмы и встроенного шкафа на всю стену. Ник лежит на кровати в одних шортах и… спит. Дыхание спокойное, глубокое. Он уснул на покрывале. Красивый, сильный и… уязвимый. Никогда не видела его таким домашним что ли. Он вряд ли замерзнет, но все-таки. Возвращаюсь в зал, и точно — плед на кресле. Не представляю, как бы я его искала в чужой квартире! Осторожно укрываю Никиту, боюсь разбудить. Но он даже не пошевелился, спит очень крепко. А у меня сердце сжимается от нежности, хочется обнять его и не отпускать. Ложусь рядом, пальцами вывожу какие-то узоры у него на груди. И сама не замечаю, как засыпаю.

Открываю глаза, темно… Который час? Пытаюсь приподняться с кровати, но чувствую, как меня толкают обратно.

— Проснулась?

Он не ждет ответа: целует в губы, жадно, нетерпеливо. Руки уже под юбкой, на бедрах… Стягивает белье, а я тянусь к нему, хочу ощутить тяжесть его тела на себе. Помогаю снять с себя платье, прижимаюсь к нему. Какой же он горячий! Щетина царапает шею. К черту! Чувствую сквозь тонкую ткань шорт, как он возбужден. Ищет что-то. Презервативы! Ну, конечно. Отбираю у него пакетик.

— Я сама!

Толкаю его на спину, он не сопротивляется, ждет, что дальше будет. А я… я никогда не надевала презерватив. У нас со Стасом было всего два раза, и я очень стеснялась…

— Помочь?

Киваю головой. Направляет мою руку, а я касаюсь нежной горячей кожи, кажется, чувствую пальцами вены… Провожу по ним ладонью вниз. А потом вверх… Вздрагивает, приподнимает бедра, толкается мне в руку.

— Варя!

У меня голову сносит от того, как он произносит мое имя. Это, скорее, стон. Тяжелый глухой стон. А я не тороплюсь, безумно хочу почувствовать его в себе, но тяну момент, наслаждаюсь тем, что вижу… Вдруг отталкивает мою руку и с каким-то шипением дергает меня на себя. Упираюсь ладонями в его грудь, чтобы не упасть. И чувствую такую наполненность внутри, что кажется, он меня разорвет сейчас…

— Ник! — пытаюсь слезть с него, но он не отпускает, держит крепко за бедра, я не могу пошевелиться. Ощущаю пульсацию внутри себя.

— Расслабься, — начинает двигаться во мне, сначала медленно, затем быстрее, еще быстрее.

Хочу поймать его темп, но разрядка наступает неожиданно, из горла вырывается хриплый крик. Я почти ничего не соображаю, сильные удары внутри, а потом слышу мужской сдавленный стон, больше похожий на рык…

Мне хорошо, так хорошо, как никогда не было. Не знаю, сколько это продлится, но сейчас он мой. Мой!

Сижу на краешке ванной. На мне лишь его футболка и больше ничего. Белье еще предстоит найти, но платье… платье вряд ли получится вернуть в нормальный вид. Кажется, там еще и шов треснул, когда мы его снимали. Не представляю, как я пойду завтра домой. Завтра? Завтра уже наступило, на часах — второй час ночи. Мы проспали весь день, зато сейчас… Сейчас я сижу и смотрю, как Никита бреется. Не знала, что это так сексуально. Наверное, зависит от того, кто бреется…