Капитуляция - Джейн Энн Кренц

«Но хорошо все-таки, что она вновь окрепла духом», — подумал Лукас. Она уже чувствует себя гораздо лучше, чем утром. Жизнь входила в нормальное русло. Если их жизнь с Викки вообще можно назвать нормальной.

Лукас откинул одеяло и поднялся с постели.

С точки зрения стратегии недавней ссоры избежать было невозможно. Приходится принимать бой, и раз уж дело дошло до рукопашной, мужчина обязан защищать свою позицию.

Виктория еще не смирилась со своим браком. Она выросла упрямой и независимой, она слишком долго бегала на воле, словно дикий жеребенок. Пока не встретилась с Лукасом, ее сдерживали только врожденный интеллект, женская интуиция и желание не повредить репутации своей тети.

Но теперь она воспринимала Лукаса как некое препятствие, как угрозу своей независимости. Она разрывалась между любовью к нему и гневом и обидой за то, что он обманом заманил ее в этот брак.

Лукас припомнил всех мужчин, которые в Лондоне ходили перед Викторией на задних лапках, и с трудом подавил стон. Она привыкла, что все они знают свое место, ходят по струнке, она всегда командовала своими поклонниками.

Но Лукас чувствовал (хотя даже сама Виктория не осознавала этого), что ее покорила именно его воля: она не была уверена, что сможет совладать с ним. Сильная натура, она искала еще более сильного мужчину.

Найдя его, она тут же вызвала его на поединок. И все же Лукас сожалел, что дело дошло до открытого столкновения, хотя и понимал, что теперь, когда враждебные войска заняли свои позиции, он не может уступить и позволить Виктории строить жизнь по-своему: слишком дорого придется расплачиваться за это в будущем.

Жизнь их внезапно и круто изменилась. И Виктория должна осознать это. Они оба обязаны думать о своих потомках, а не только о себе. Такое имение, как Стоунвейл, — огромная ответственность, его необходимо сохранить. В нем не только их настоящее, но и их будущее.

В их детях его кровь соединится с кровью Виктории. Ей должна быть так же дорога эта земля, как и ему. Ни один из них не может продолжать вести тот беззаботный образ жизни, который был позволителен до брака.

Господи Боже! Он и в самом деле становится ханжой.

Кто знает — а вдруг новое поколение Колбруков уже в пути?.. Лукас с наслаждением представил себе, как обретет округлость тело Виктории, когда она будет носить его дитя.

Лукас вновь нахмурился, вспоминая, что она придвигала тяжелую мебель к его двери. Нельзя больше допускать такого, тем более сейчас — когда она, возможно, беременна! Виктория принадлежит ему, и он будет о ней заботиться, желает она того или нет.

Но сначала он должен прорвать ее оборону. Лукас припомнил кактусы в оранжерее леди Неттлшип и усмехнулся. Затем он подошел к своему шкафу и достал рубашку и бриджи…

Виктория заметила его в тот самый момент, когда он появился на карнизе окна — темная, сильная, грозная фигура на фоне серебристой ночи. Нет, не призрак из ее сна, а сам Лукас! Только теперь она поняла, что все это время ждала его.

Разве какая-то смешная преграда вроде ее туалетного столика, придвинутого к двери между их спальнями, могла остановить его?! Виктория села в постели, обхватив колени руками. Темная фигура отворила окно и ступила с карниза в комнату. Лукас был полностью одет.

— А, так это был туалетный столик, — небрежно заметил он, бросив взгляд в сторону двери. — Дорогая, тебе нельзя двигать тяжелую мебель. В следующий раз попроси кого-нибудь помочь.

— А что, будет еще и следующий раз? — тихо спросила она, ощущая опять повисшее между ними напряжение.

— Вполне возможно. — Он шагнул вперед и остановился в изножье кровати. — Боюсь, мы будем время от времени ссориться, радость моя. Учитывая твое безрассудство и мое коварство и занудство, ссоры неизбежны.

— Я ничего не говорила о коварстве, Лукас. Я бы предпочла назвать все это высокомерием, тиранией, а также упрямством.

— А как насчет ханжества?

— К сожалению, в последнее время оно тоже стало тебе свойственно.

Он осторожно опустил одну руку на кровать и скорбно улыбнулся:

— Отрадно по крайней мере слышать, что ты не считаешь меня совсем уж безнадежным.

Виктория съежилась:

— Лукас, если ты думаешь, что можешь прокрасться в мою комнату под покровом ночи и осуществить свои супружеские права, то очень ошибаешься. Если ты попытаешься лечь в мою постель, я закричу и разбужу весь дом.

— Весьма сомнительно. Ты не захочешь так унизить перед слугами ни себя, ни меня. К тому же вы очень заблуждаетесь на мой счет, миледи: я бы никогда не стал подвергать вашу гордость такому испытанию. Впрочем, как я уже отмечал, вы меня недооцениваете.

Она подозрительно посмотрела на него:

— Так что же вы собираетесь делать?

Он отвел глаза, посмотрел на открытое окно, где ночной ветерок играл опущенными шторами.

— Ночь зовет, мадам, а вы всегда принимаете вызов. Случалось ли вам совершать верховую прогулку среди ночи?

Она ошеломленно уставилась на него:

— Вы шутите?

— Вовсе нет.

— Вы приглашаете меня покататься — сейчас?

— Да.

— Новая уловка, верно? Вы надеетесь обезоружить меня, надеетесь, что я перестану сердиться?

— Верно.

— Вы даже не пытаетесь отрицать?

Он выразительно пожал плечами:

— С какой стати? Правда есть правда.

— Значит, я должна отказаться.

Насмешливая улыбка Лукаса блеснула в темноте.

— Вопрос не в том, должны вы или нет, а сможете ли вы отказаться?

Она все поняла, он слишком хорошо ее знает. Раздумывая, Виктория прикусила нижнюю губу. Отправиться с ним на прогулку — еще не капитуляция. Она просто воспользуется прекрасной возможностью для приключения. Верховая прогулка при свете луны! Звучит заманчиво! И потом, хотя головная боль улеглась уже несколько часов назад, заснуть она так и не смогла.

— Вы наверняка не правильно меня поймете, если я соглашусь прогуляться с вами, — сказала она.

— Вот как?

Она печально кивнула:

— Вы подумаете, что я простила вам вашу несправедливость.

— Я не так глуп — вы не скоро простите меня.

— Отлично. Я и не собираюсь вас прощать.

— Все понятно, — мрачно подтвердил он.

— И вы не должны рассматривать это как капитуляцию.

— Вы все объяснили как нельзя лучше, — заверил ее Лукас.

Виктория еще с минуту колебалась, а затем одним прыжком выскочила из кровати и бросилась к гардеробу, отыскивая бриджи, которые спрятала со времен их ночных вылазок в Лондоне.