Эвтаназия - Ирина Шанина

Булат огорченно рассматривал мотоцикл.

— Ну что? — Я тронула его за плечо. — Не доедем?

Он мотнул головой:

— Смотри, как попал хорошо. Ну да, он знатный стрелок Теперь даже не знаю, как выбраться. До рассвета еще несколько часов. Они вполне могут выслать третью погоню.

— Третью? — удивилась я. — А это что, вторая?

Булат кивнул:

— Первую мы задержали у мостков, так что это — уже вторая.

Где-то вдалеке послышался шум мотора.

— Кажется, нам повезло, — оптимистично заметила я. — Машины здесь нечастые гости, даже днем. А уж ночью — это, видать, людям сильно бензин нужен, раз сюда поехали.

— Вы, эта… — встрял наш спаситель, — спрятались бы в доме. Неизвестно, кого на ночь глядя несет.

Резон в его словах был, поэтому мы даже не стали спорить.

— Свет внутри погасите, а то вас с улицы видно будет, — крикнул он нам в спину.

Неизвестная машина двигалась с приличной скоростью, что меня слегка удивило — не далее как три дня назад я проезжала этой дорогой и прекрасно помнила, какого качества здесь дорожное покрытие. Когда же она въехала на территорию заправки, легкое удивление превратилось в Удивление с большой буквы «У». Это был не какой-нибудь непонятный «тазик» с двадцать пять раз переваренным днищем, а «мерседес» последней модели, да еще и с триколором вместо номера региона. Очень похожая машина в среду приезжала к Евдокии, и было в ней аж два сотрудника Службы безопасности. Я закрыла глаза… Нет, номер другой. И это плохо. Потому что если те сотрудники приезжали не по мою душу, то людей, сидящих в этой машине, вполне могу интересовать я. Да вот хоть та же Евдокия после нашего с Булатом бегства могла взять и позвонить «куда надо». Мои паспортные данные у нее есть. После такого звонка все остальное — дело техники.

Тем временем «мерс» остановился около колонки. Стекло с водительской стороны поехало вниз, я вытянула шею, но разглядеть, кто сидит за рулем, было невозможно. Видимо, сидящий в машине человек что-то спросил у деда, тот пожал плечами, развел руками, в общем, продемонстрировал полный набор жестов из серии «сами мы не местные» / «ничего не знаем». Такой ответ не устроил человека в «мерседесе». В окне появилась мужская рука, которая взяла деда за лацкан куртки и подтащила к окну. Как я уже упоминала, мужик с заправки был стар и грузен, стоять в полусогнутом состоянии ему было трудно. Рядом тяжело задышал Булат.

— Не уважают старших, — сквозь зубы произнес он.

— Мы так и будем стоять и смотреть, как над человеком издеваются? — возмутилась я.

Тем временем невидимый собеседник деда, похоже, совсем потерял контроль над собой. Он дернул старика так резко, что его голова почти полностью оказалась в машине. И тут — сначала я даже не поверила своим глазам — началось самое страшное: кто-то внутри нажал на кнопку, и стекло поползло вверх, прижимая шею старика.

— Вот уроды! — Я вытащила пистолет и повернулась к Булату: — Ты как знаешь, но я на это смотреть спокойно не могу…

— Пошли, но только не через крыльцо, — ответил он и показал на окна. — Мы вылезем здесь и зайдем из-за колонки, иначе они нас заметят.

Короткими перебежками мы приблизились к машине. Булат спрятался за большой красной бочкой с песком, я — за колонкой. По предварительной договоренности мы должны были одновременно подбежать к машине и открыть с двух сторон дверцы. Дальнейшие действия зависели от того, сколько в той машине сидит народу. Если водитель один, я приставляю к его голове пистолет и требую отпустить старика. Если там есть кто-то еще, я наставляю пистолет на него. Потому что в этом случае «кто-то еще» — гораздо более важная фигура, чем водитель.

Я взглянула на Булата, скрючившегося за бочкой. Он кивнул и показал на пальцах: раз, два три… вперед!

Я рванула к машине, стараясь держать пистолет максимально далеко от себя. В самое последнее мгновение, уже дергая за ручку, я подумала: а что, если двери заблокированы изнутри?

К счастью, двери оказались открыты (уже потом, много позже, я думала над этим; единственное, чем можно было объяснить в принципе необъяснимый факт незаблокированных дверей, — кто-то из них собирался выйти из машины). Я распахнула заднюю правую дверь, сунула внутрь руку с пистолетом и выкрикнула нечто маловразумительное, услышанное когда-то в одном из боевиков:

— Всем лежать, руки за голову!

От волнения я взяла октавой выше, и к концу фразы мой голос ушел в почти ультразвуковой диапазон. Не думаю, что меня кто-то послушался бы, несмотря на пистолет, если бы не Булат. Он резко открыл водительскую дверь (что сделать было не так уж и легко, учитывая торчащее снаружи тело старца с заправки). От неожиданности водитель немедленно отпустил старика. Дед очень быстро оценил изменившуюся обстановку, не растерялся и метко плюнул прямо в глаза своему мучителю, после чего, придержав пальцами стекло, быстро вытащил голову. Пока водитель протирал глаза, Булат успел взять его за горло — не в метафорическом, а в грубо-буквальном смысле этого слова.

Чтобы закрепить так быстро полученное преимущество, я невежливо ткнула пистолетом кому-то в бок и только было открыла рот для произнесения более веской угрозы, как внутри завизжала женщина, а потом до боли знакомый голос спросил:

— Ты с ума сошла, Василиса?

— Нет, — машинально ответила я и только потом спохватилась: — Добрыня, а ты что здесь делаешь?!

Женщина продолжала визжать, Булат все так же сжимал горло водителя, но в целом обстановка, как любят писать в книгах, несколько разрядилась.

— Пусть она замолчит, — вступил в разговор Булат, — а то за себя не ручаюсь, от испуга могу слишком сильно на горло ему надавить.

— А-а-а-а-а-а! — тянула женщина на такой высокой ноте, какую мне не взять никогда.

— Заткнись, Инга! — Раздался звук пощечины, женщина замолчала.

Вот теперь можно было бы перейти к конструктивному диалогу, но, как назло, в голову мне лезли сплошь глупые, не относящиеся к делу вопросы, как-то: кто такая эта Инга и куда она направляется вместе с Добрыней в столь поздний час. Добрыня почувствовал, что я растерялась, и, как это частенько бывало раньше (да что частенько — считай, почти всегда), перехватил инициативу. В его голосе появились очень знакомые покровительственно-снисходительные нотки.

— Может быть, ты скажешь своему телохранителю, чтобы он отпустил Вадима? — невзначай поинтересовался он.

Однако, несмотря на целый пул сильно интересовавших меня вопросов — в том числе, что это за Вадим, — я совсем не утратила способность логически мыслить.

— Не могу, — ласково улыбнулась я, — у вас численное преимущество.

— Оно нивелируется наличием у тебя оружия. — Добрыня попытался ткнуть пальцем в пистолет, я слегка отпрянула.