Рыцарь - Пьер Певель

В том, что он бывший солдат, Лорн не сомневался, хотя и не знал пока его имени.

— Вы воевали? — уточнил он.

— Да, — ответил Лайам.

И он сдержанно перечислил кампании, в которых принимал участие.

Их количество впечатляло. О некоторых, из числа самых последних, Лорн слышал впервые. Зато другие были знакомы ему не понаслышке: он и сам участвовал в них.

— Вы были в сражении при Урделе? — спросил он.

— Да.

— Какой батальон?

— Лангрийский Лазурный.

— Лангрийский Серебряный, — сообщил Лорн.

Двое солдат тотчас прониклись взаимным уважением. Они долго смотрели друг другу в глаза, и наконец Лорн произнес:

— Пока тут придется только работать до седьмого пота. Но у нас еще будет шанс отличиться. Во имя Верховного короля. И во имя Верховного королевства.

— Я согласен.

— Размер жалованья вас не интересует?

— Нет.

— Как вас зовут?

— Лайам.

Лорн протянул ему руку.

— Добро пожаловать в Ониксовую гвардию, Лайам.

Не успели они разнять руки, как услышали шум, который мог произвести только металл, ударившийся о металл.

Затем долгий, очень долгий скрежет.

Затем треск, и вот подъемный мост, бешено гремя крутящимися толстыми цепями, грохнулся на мостовую. В воздух поднялось густое облако пыли.

Спустя секунду оглушительной тишины появился ошеломленный и счастливый Дариль с кувалдой в руках.

Поскольку Лорн велел ему заняться чем-нибудь, он нашел себе дело, и одного удара оказалось достаточно.

Таленн Иоргас поднял глаза от листовки, которую Андара только что принес ему. На ней изображался силуэт Черной башни с подписью: «Набор в Ониксовую гвардию».

— Ну и?

— Вы узнаете печать?

Внизу листовки действительно стояла красная восковая печать. Чтобы рассмотреть ее, Иоргасу пришлось склониться ближе к одному из факелов, которые в ту ночь освещали террасу его сада.

Волчья голова поверх двух скрещенных шпаг.

И корона.

Иоргас вспомнил, с какой легкостью его дядя отнесся к предположению, что рыцарь, которого прислал сюда Верховный король, возможно, захочет восстановить Ониксовую гвардию в одиночку. Спокойствие министра произвело на Иоргаса впечатление, и он решил повести себя с Андарой в той же манере.

— От горстки листовок Ониксовая гвардия не возродится, — с презрением сказал он, пожимая плечами. — И из-за этого вы меня беспокоите, Андара?

— Хоть Ониксовая, хоть какая… Не это меня волнует, — ответил его преданный слуга.

Префект Красных Мостовых насторожился:

— О чем вы?

— Важно то, что он вербует сторонников, — объяснил Андара. — Вначале этот человек завладевает Черной башней. Затем он грубо обращается с четырьмя из моих людей и сводит дружбу с этим проклятым священником. А теперь он еще и вербует.

— И что?

— Верьте мне, этот человек опасен.

— Я знаю, о чем вы думаете, Андара. Об этом не может быть и речи.

— Пусть он исчезнет. Никто и никогда не узнает, что с ним произошло.

— Нет! — рявкнул Иоргас.

Андара помолчал и спокойным голосом продолжил:

— Он становится популярным. Скоро будет чересчур поздно. Иногда достаточно, чтобы поднялся один человек…

— Знаю, знаю… — перебил его префект.

Положение становилось серьезным, и это очень беспокоило Иоргаса. Он тоже кипел от мысли о том, что кто-то — тем более королевский представитель — обосновался в квартале Красных Мостовых. Но Эстеверис выразился однозначно: ни один волос не должен упасть с головы этого Лорна Аскариана. Перстень, который он носил на пальце, защищал его.

— Продолжайте смотреть за ним в оба, — сказал Иоргас. — Но трогать его я вам запрещаю.

— Слушаюсь.

Андара ушел, оставив листовку.

Таленн Иоргас мог говорить что угодно и требовать чего угодно, но он не знал того, что на самом деле происходило в Красных Мостовых. Андара, напротив, знал и рисковал потерять намного больше, чем префект, если квартал выйдет из его подчинения или если среди местных жителей начнутся волнения. Он верно поступил, когда уничтожил лачугу и сжег пожитки того старика у всех на виду.

Но теперь предстояло ударить сильнее.

И выше.

Однажды утром на подъемный мост Черной башни въехал Рейк Ваард на старой скрипящей повозке, на которой лежало самое ценное, чем владел королевский кузнец: наковальня.

— Представляешь, наша кузница в руинах, но наковальня там сохранилась, как будто тебя ждала! — усмехнулся Лорн, приближаясь к Ваарду, который спускался с козел.

— Ну, до моей ей далеко.

— Ты хочешь сказать, что наша наковальня не так тверда, как твоя старая голова?

— Даже наполовину.

Радуясь встрече, они тепло обнялись: это было одно из тех объятий, от которых перехватывает дыхание, хрустят ребра и трещат лопатки. Впрочем, Ваард не знал других.

— Я так рад видеть тебя, — сказал Лорн.

— Я тоже.

— Хорошо доехал?

— От Цитадели путь неблизкий…

— Но почему ты один? А Наэ? Она разве не с тобой?

Старый кузнец нахмурился:

— Нет. Я потом тебе расскажу.

Лорн понял, что не все в порядке, но не стал расспрашивать, тем более что Ваард тотчас сменил тему разговора. Положив руки на пояс, он по-хозяйски оглядывался вокруг.

— Ты, я смотрю, неплохо устроился в этих руинах, — констатировал он.

Лорн сообщил ему о своем намерении перед тем, как покинул Цитадель, в тот же вечер, когда предложил ему присоединиться к Ониксовой гвардии и помочь выполнять задание, которое король поручил ему. Ваард попросил ночь на размышление, после чего согласился. Кроме того, он поставил условие, что Верховный король должен освободить его от прежнего договора.

Таким образом, он стал первым, кого завербовал Лорн.

Первым Ониксовым гвардейцем.

Во дворе, залитом солнцем, Лорн увидел Лайама, который вышел на крыльцо донжона и зажмурился от яркого света. Он работал во внутренней части башни, когда услышал скрип колес, и пришел посмотреть, кто приехал. Лайам был весь в пыли, его лоб блестел, а рубаха под мышками потемнела от пота.

Лорн кивнул ему, приглашая подойти.