Бегущая во сне - Марина Орехова

Таша разочарованно вздохнула.

— Что ж… В любом случае, это моя единственная надежда. Спасибо тебе.

— Пока не за что.

Яра допила свой кофе и начала убирать со столика, мягко намекая, что визит пора завершать.

Таша решила не утомлять гадалку вопросами, потому что все равно до конца не понимала, каким образом она связана с ее миром, находясь в другом времени, и как ей удается жить в двух мирах одновременно.

После путешествий в осознанных снах и потери тела, она уяснила со стопроцентной точностью одно: реальность гораздо многограннее, чем она могла себе представить, и возможно абсолютно все. Раз она не может выбраться, то сейчас гораздо важнее хотя бы предупредить родных. Это единственное, что она может сделать в своем положении.

Она вышла из дома Яры в смешанных чувствах, и они с Алисом пошли во дворец, уже не спеша, словно просто гуляли.

— Думаешь, у нее получится? — с надеждой спросила девушка.

— Должно получиться. Вот только слабо верится мне, что твой брат воспримет это сообщение всерьез.

Таша согласно кивнула. Но все же надежда на то была.

— А как мы узнаем результат?

— Боюсь, что только через пять лет, когда нынешняя Яра доживет до 2020-го года… И если ты еще будешь здесь, конечно…

— Надеюсь, что все же буду не здесь…

Таша с грустью опустила голову, рассматривая разноцветные камешки, которыми был выложен тротуар под ногами. Алис тоже отвернулся и нахмурил лоб.

— Когда ты переместился в Феерию навсегда, ты не скучал по прошлой жизни, по родным?

— У меня не было семьи. Да и родных особо не было. Я скажу тебе честно: я вел не совсем благоразумный образ жизни…

— Я в курсе, — усмехнулась Таша. — Читала о тебе в интернете.

— Да? И что же обо мне пишут? — с интересом спросил он, приосанившись. На губах появилась легкая улыбка.

— Что ты был мистиком, поклонялся Сатане или что-то такое. Тебя называли «Зверь 666». Читала про мистицизм, и про ритуалы, и про секту… или орден правильно, да? Инесса еще говорила, что ты… как бы это… убил своего адепта, чтобы он перешел в Феерию навсегда…

— Чушь! Я не убивал Маркуса. Он выпил лишнего, сильно превысил дозу снадобья, которое я ему дал, и потому не проснулся. У него остановилось дыхание. А я не смог помочь. Мы все были пьяны, в дурмане... Я признаю, был далеко не ангелом. Скорее Дьяволом, как у Яры на карте. Потому я хорошо понял состояние Эгона, когда ему выпал этот Аркан. Он был совсем не таким, когда пришел в Феерию. Был праведником в своей реальности. И когда я назначал его править провинцией, он был достоин этого. Но, видимо, решил испытать здесь все то, на что всегда был запрет в его прошлой жизни. И я не против удовольствий. Ни в коей мере! Зачем еще нужна жизнь, если не получать от нее удовольствия? Только в отличие от него, я сбежал сюда, чтобы избавиться от старых демонов и начать все заново. Он же, наоборот, выпустил своих демонов наружу, и теперь они пожирают его. Остальное, что ты сказала обо мне, было правдой. Но сейчас я никому не поклоняюсь. Как видишь, в Феерии нет религий, нет ни Бога, ни Сатаны.

Таша с любопытством разглядывала лицо мужчины. Она впервые заметила, сколько мудрости и глубины в его глазах. А раньше видела лишь затягивающую пустоту. Он рассказывал о себе так открыто, не стесняясь своих грехов и ошибок, и Таше стало неловко. Как может она его в чем-то упрекать или осуждать? Есть ли вообще у нее на то моральное право? Ведь она, в отличие от человека, которого считала монстром, не может похвастать такой степенью принятия себя и своего прошлого. Что там говорить! Она даже не может откровенно рассказать о себе. И о том, что на ее совести тоже смерть погибшей девушки.

Алис и Таша вернулись во дворец, где продолжался праздник. Гости были уже изрядно пьяны, танцевали и смеялись. Когда они с Великим Мастером вошли в зал, все тут же поприветствовали их восторженными возгласами, а кто-то сразу предложил тост за здравие правителя. Алистер не отказался от кубка с вином, тут же поднесенным официантом, и подал второй Таше. Они выпили. Согревающее тепло крепленого вина разлилось томной усладой по телу. Таше было спокойно и легко на душе, хотелось танцевать. Алис словно уловил ее порыв, без лишних слов взял за руку и закружил в вальсе. Девушка смеялась и веселилась от души, и они плясали весь вечер, пока ноги не начали ныть от усталости.

Они много говорили и смеялись. Когда гостей поубавилось, и за окном была глубокая ночь, парочка сбежала из тронного зала. Алис провел Ташу до двери ее гостиной. Захмелевшая девушка, повиснув на шее мужчины, громко хохотала, когда сбросила с себя обувь прямо посреди коридора, а один туфель улетел в открытое окно.

— Да ты пьяна! — снисходительно улыбаясь, заявил он разбушевавшейся Таше. Та, распустив волосы, смеялась, как ведьма. И как ведьма, была красива в своем мимолетном безумии.

— А вот и нет! Мне просто хорошо!

Таша стала подбирать подол платья, который путался в босых ногах. Без высоких каблуков платье в пол мешало свободно идти.

Алис умиленно взглянул, как неуклюже она пытается собрать непослушную ткань в охапку так, чтобы не сильно оголять ноги, но упрямый подол, не повинуясь владелице, все равно падал на пол. Покачав головой, он с хитрой улыбкой на лице, словно предвкушая новую порцию безумного смеха, легко подхватил ее на руки. Таша захохотала с новой силой, била ладошкой по спине своего "похитителя", пока тот не отнес ее на кровать, бережно опустив на мягкие шелковые простыни. Длинные каштановые локоны упали на подушку, а Таша продолжала смеяться и не спешила расцеплять руки на его шее. Алис на секунду потерял равновесие и упал рядом с ней на кровать. Девушка не хотела его прогонять. Они просто лежали, уставившись в потолок с роскошной лепниной и узорами из позолоты, и наслаждались минутами уходящего вечера.

— Ладно, я пойду. А то усну прямо здесь, — встрепенулся он, вставая с постели.

Таша слегка коснулась его руки, задержав взгляд мужчины на себе.

— Спасибо тебе… За все, — тихо сказала она.

Мастер замер, а затем склонился над ней, пристально всматриваясь в блестящие изумрудные глаза, и медленно приблизившись к ее лицу, коснулся губами залитой румянцем щеки. Таша застыла в предвкушении и подалась ближе, но он словно не заметил ее порыв и отпрянул.

— Оставайся, — вдруг сказала Таша, совсем не желая, чтобы он уходил.

— Только если останешься ты… — сказал вдруг мужчина и с надеждой посмотрел на Ташу.

Она облокотилась на локти и приподнялась, оторвав голову от подушки. Между ними, казалось, даже воздух был заряжен. Еще чуть-чуть, и полетели бы искры. Они смотрели друг на друга, как загипнотизированные, не решаясь разбить невидимую преграду между ними, пока он, наконец, не осмелился поцеловать ее.

Осторожный и нежный поцелуй перешел в страстные объятья. Он кусал ее губы, жадно впивался в них ртом, целовал то нежно, то неистово. Потом с трудом оторвался от разомлевшей Таши и сел на кровать, вздыхая и поправляя рубашку.