Щит побережья. Блуждающий огонь - Елизавета Дворецкая

И постепенно Сторвальд все вспомнил. И это все – война, квитты, корабли слэттов – казалось далеким и несущественным. Имело смысл только одно: он едва ли отсюда выберется живым. Под ним был холодный камень, со всех сторон омываемый волнами, а вокруг туман. На самом краю островка, возле воды, лежал круглый красный щит. Сторвальд мельком отметил его присутствие: должно быть, щит и помог ему удержаться на воде. Но сейчас он ничего не помнил об этом щите и о том значении, которое ему придавали. Отсюда ведь на щите не уплывешь! Мокрый и дрожащий скальд остался единственной искоркой живого тепла в мире холодной мглы, и эта искорка мало-помалу затухала. Сторвальд даже не чувствовал отчаяния: на это у него не хватало сил.

Коченея и почти не ощущая своего тела, он просто ждал чего-то – наверное, смерти. Тролли знают, далеко ли он от берега – то ли в вершине Хравнефьорда, то ли в открытом море в трех днях пути от устья. Отсюда не выбраться самому, а в таком тумане никто его не найдет. Вот здесь он и окончит свою беспокойную жизнь, лучший скальд Морского Пути. И про него сложат туманную и красивую сагу, как про Леркена. Будут рассказывать, что Сторвальд бродит пешком по волнам, таская с собой красный щит берсерка… Или плавает, стоя внутри щита. Наверное, и Леркен-то тоже ничего особенного в жизни не совершил, просто заблудился в тумане и утонул, а люди выдумали… Они любят выдумывать другим приключения, если судьба не дала испытать собственных…

Сторвальд закрыл глаза, но совсем потерялся – ни времени, ни пространства, ни даже ощущения, жив он или уже нет. Это было страшно, и он с усилием поднял веки. Глаза мучила резь, но все же он заметил, как из тумана постепенно проступает бледное желтоватое пятно.

Сначала Сторвальд почти не обратил внимания: в глазах рябит. Но пятно желтого света приближалось, густело, делалось все ярче. Уже можно было подумать, что это факел на носу идущей по морю лодки… Море почти успокоилось, и лодка двигалась ровно, медленно. Эльденландец потряс головой. Скользящий свет в тумане не исчез. В желтоватом пятне обрисовался темно-серый силуэт стройного молодого мужчины.

И Сторвальд вспомнил. Он уже видел это однажды: эту лодку, этого мужчину с факелом и эту женщину, неподвижно лежащую на носу. «Норны режут руны брани, руны страсти бросят в кубок…»

Свет факела выхватил из моря тумана несколько черных камней, лодка уверенно прошла меж ними и ткнулась носом в островок. Голова лежащей женщины дрогнула по-неживому. А мужчина, одной рукой придерживая весло, второй поманил Сторвальда.

– Иди сюда! – позвал негромкий, смутно знакомый голос. – Иди, я тебя отвезу.

Не помня себя, Скальд поднялся с камня и неуверенно сделал шаг. Ноги подгибались, но изумление его было так велико, что он почти забыл об усталости и боли. Леркен повернул лодку так, чтобы она встала к камню бортом, и Сторвальд шагнул в нее. Лодка тут же отчалила и двинулась по волнам. Сторвальд ощущал движение и каждый миг ждал, что призрак исчезнет и он, по своей воле сошедший с твердой опоры, снова окажется в воде. Но он сидел на дне настоящей лодки и рукой опирался о деревянный борт – холодный и влажный, но вполне настоящий.

– Как тебя сюда занесло в такую погоду? – спросил голос.

Сторвальд изо всех сил вглядывался в фигуру Леркена, который неспешно, без усилий греб, стоя на корме, но того окутывал туман. Голос четко раздавался в ушах, но лицо Блуждающего Огня разглядеть не удавалось. Скосив глаза, Сторвальд посмотрел на мертвую женщину. Ее голова находилась совсем рядом, и ее лицо он мог рассмотреть до последней черточки. Молодая, лет двадцати пяти, и красивая, с тонким носиком и густыми темными ресницами. Вполне обыкновенная женщина, если честно. Нет в ней ничего рокового, ничего напоминающего Гудрун дочь Гьюки или валькирию Брюнхильд. Но именно она жила рядом со скальдом Леркеном и она помогла его бессмертию. А он подарил ей вечность – но рада ли она этому подарку?

– Мы вышли в море встречать слэттов, – прохрипел Сторвальд, и последнее слово прозвучало уже вполне отчетливо. Он сам удивился, обнаружив, что почти не мерзнет – в лодке Леркена оказалось гораздо теплее, чем на камне, точно факел на носу не только светил, но и грел, как особое маленькое солнышко. – Мы плыли с одним берсерком, а потом на нас набросилась какая-то ведьма в виде вороны. Не знаю, что с ними сталось.

– Они оба утонули, – ответил Леркен. – Трюмпа так сильно просила морских великанш взять Вальгарда, что они крепко запомнили… И взяли. Но, может, это и к лучшему. В нем было слишком много стихийной силы. Среди людей ему не место. Разве что среди морских великанш… Куда ты хочешь попасть?

– Домой, – ответил Сторвальд, совершенно не представляя, что подразумевает сейчас под этим словом. То ли крошечный дворик на полуострове Эльденланд, под названием Лебяжий Ключ, где он когда-то родился, то ли усадьбу Тингваль, откуда вышел сегодня утром. А вернее, живой человеческий мир, который и есть дом живого человека. – А еще хорошо бы встретить все-таки Эгиля! – добавил он. Теперь, когда призрачный скальд подарил и ему призрачную жизнь, он вспомнил о том, ради чего покинул берег. – А то они заблудятся в этом троллином тумане и никогда не приплывут. Ты можешь помочь?

– Конечно. – Не переставая грести, Леркен слегка повел плечом, и Сторвальда пробрала дрожь при виде этого простого человеческого движения у призрака. – Отчего же нет? Если там есть живые люди, они увидят свет моего факела.

Лодка шла через горловину фьорда в открытое море. Волны катились по-прежнему быстро и сильно, но не так ярились, как раньше, а лодка Блуждающего Скальда скользила так легко, будто сама была волной, живой частью поверхности моря. Сторвальд совсем успокоился и пришел в себя. Тайком пощипав себя за руки, прислушавшись к ощущениям и приведя в порядок мысли, он убедился, что жив. Леркен, может, и призрак, но он сам – нет. Никак. Но жители Хравнефьорда в один голос твердили: Леркен Блуждающий Огонь никогда не разговаривает с людьми. Они его видят и слышат, а он их – нет. Никогда. Так в чем же дело?

Сторвальд вглядывался, моргая и щурясь, и иногда ему казалось, что он различает сквозь туман черты Леркена – вполне обыкновенные, не слишком красивые, но неповторимые, как всякое настоящее человеческое лицо. Поначалу он себя посчитал за призрака, но теперь ему стало казаться другое: что сам Леркен никакой не призрак, а живой человек. Призраки не разговаривают, не гребут, к ним нельзя прикоснуться… А он – да какой же он мертвый?

– Это потому, что настоящие скальды не умирают, – произнес Леркен. Сторвальд не задумался, размышлял ли он вслух или просто Блуждающий Скальд услышал его мысли. – Я умер, и жена моя умерла, и люди, которые меня знали, умерли, и факел мой сгорел и погас. И все же – я жив, потому что душу можно отложить про запас. Многие люди ее откладывают – в песни, в корабли… Да хоть в женские застежки, если они сделаны с душой. Как блуждающий огонь, всякая живая душа бродит, отыскивая свое настоящее место. Не я один такой. Я потому и не могу никак умереть, что я такой не один.

– А почему ты пришел ко мне, если не приходил к другим? – спросил Сторвальд.