Две дамы и король - Ольга Играева

Тем не менее возможный мотив пока не вырисовывался, но это Занозина не очень беспокоило — к нему впервые за последние дни возвращался азарт. В крайнем случае, обойдемся и без мотива. Мотив — это не наши проблемы, это проблемы убийцы. Будут железные улики — нам больше ничего и не надо. Мало, что ли, на свете совершается немотивированных убийств? Тут было над чем поломать голову, и это радовало. Кира и Булыгин(ы) — что их может связывать? Что связывает Булыгиных — ясно. Братья, скорее всего, выступают как одна команда. Старшего брата в холдинге знали плохо — практически не знали о нем ничего до исчезновения Булыгина. Значит, вряд ли Кира была с ним знакома и имела какие-то дела. А вот Михаил Булыгин, заместитель Губина в холдинге… Они знакомы давно, лет пятнадцать. Что-то было у них в прошлом? Любовная связь? Какая то общая неприглядная тайна? Занозин вспомнил свой разговор с Булыгиным. Он был единственный, кто отзывался о Кире с отчетливой неприязнью. И все же — нет, не вытанцовывается. По всем признакам проблемы у Булыгина были не с Кирой, а с ее мужем.

Занозин покачал головой — опять слишком мало информации, чтобы делать какие-то обоснованные выводы. Карапетяна забрали, придется сегодня работать одному — впрочем, не страшно, главное, появилась перспектива, а значит, четкая цель и понимание, чего он ищет. В душе Занозина росло нетерпение, оно всегда было у него признаком того, что расследование движется по правильному пути. Он в такие минуты урезонивал себя, сдерживал, чтобы не торопиться и не запороть дело, не спугнуть удачу. «Поменьше рвения!» — повторял он в такие минуты когда-то слышанную и очень ему понравившуюся фразу. Принадлежала она вроде бы какому-то великому человеку, чуть ли не Талейрану.

«Значит, первым делом — салоны оптики. Затем — телефонная компания», — наметил он план действий.

Какое-то время Вадим размышлял, с какого салона начать — где повезет больше? При этом он ориентировался исключительно на интуицию, повторяя про себя — «Парус» или «Белый свет»? Повторял, пытаясь понять, на каком названии заговорит его внутренний голос и заговорит ли вообще. В конце концов он решил, что «Парус» звучит более обнадеживающе.

Карапетян, в свое время изучавший списки клиентов салонов, заказывавших те самые суперлинзы из Германии, не нашел там знакомых фамилий. Не было там и Булыгина. Но теперь Занозин собирался изучить списки повнимательнее, а кроме того, воспользоваться собственной догадкой. Он недавно подсказал Карапетяну, что губинские очки могла заказать для шефа секретарша Мила. А Булыгин во многом подражал Губину — посмотрим-ка мы списки на предмет обнаружения в них прелестного имени Виты Замошкиной, секретарши Булыгина.

В салоне он спросил у заведующей журнал продаж за несколько месяцев и первым делом посмотрел списки двухмесячной давности. Не прошло и десяти минут, как Занозин обнаружил, что действительно около двух месяцев назад секретарша Булыгина заказала в салоне «Парус» очки с теми самыми линзами минус две диоптрии. Он даже и не особенно удивился, настолько ждал этого. Теперь надо было понять, что с этим открытием делать. Сунуться к секретарше Булыгина за разъяснениями? Занозин почему-то был уверен, что Вита от всего откажется, — он вспомнил стервозного вида крашеную блондинку в предбаннике у Булыгина. Ему даже и соваться к ней с этим не хотелось. Скажет, что заказала для себя самой — а что, в России запрещено заказывать себе мужские очки («Ну, люблю я мужские оправы!»)? А покажите очки! Ах-ах, к сожалению, я их случайно разбила вдрызг, осколки и оправу выбросила месяц назад!

Куда выбросила? А на помойку рядом с домом. Желаете исследовать?

Ладно, смотрим дальше. После даты убийства Киры Губиной есть в списках фамилия Виты? Если Булыгин расколотил очки в лифте, он должен был заказать себе новую пару. Во-первых, потому что без очков он обходиться не может, а во-вторых, потому что их отсутствие все бы заметили, и это было бы подозрительно. Казалось бы, кто там будет присматриваться, в каких ты очках. А дело в том, что очки очень меняют лицо. Стоит человеку надеть очки, которые окружающие на нем еще не видели и к которым не привыкли, ну там оправу другого цвета или формы, линзы другого оттенка, это сразу бросается в глаза, вызывает вопросы. Все начинают приглядываться, спрашивать: «Ты как будто изменился? Похудел, что ли? Загорел?», «Иначе как-то выглядишь…». А есть такие внимательные дамы, которые человека просто «фотографируют» — как одет, во что обут, какую прическу носит — и всегда готовы сличить его внешний облик с предыдущей «фотографией». «Видели Булыгина? Его новые очки? Видно, Элеонора ему плешь все-таки проела. Украсила мужика по своему усмотрению. Вы знаете, что она его все время пилит — несолидно одеваешься, не с теми знаешься… Обратили внимание на его последний галстук? Да это просто „Гибель Помпеи“ ручной работы! Как будто Элеонора его сама расписывала в своем Кобрине гуашью местного производства, хи-хи-хи!»

Нет фамилии Виты. Нет и Булыгина… 0-па! Зато есть некий Бутырин: заказал очки на следующий день после убийства Губиной — и тоже минус два, Вадим усмехнулся — все ясно. Казалось бы, зачем подчищать рецепт, зачем эти эксперименты с «Бутыриным»? Безопаснее для Булыгина было бы выписать рецепт на чужую фамилию у знакомого окулиста. Но Булыгин в то время скрывался, «лежал в морге», и шастать по Москве и просить рецепты у знакомых или незнакомых врачей ему было не с руки. Легче заказать очки по старому рецепту, лишь слегка исправив фамилию, — отсюда и таинственный «Бутырин».

Кстати, и инициалы у него, как у нашего клиента, — М.Н. Можно, конечно, исследовать очки, которые сегодня носит Булыгин, и доказать, что они с теми самыми суперпуперлинзами. Но он на второй раз — не идиот же! — мог заказать и «обычные» стекла, чтобы не светиться. Это ничего не даст. Вокруг этих очков можно такого вранья наплести — ого-го! Журнал клиентов — это ведь не документ. Булыгин может сказать, что заказывал очки сто лет назад и не знает, почему его не занесли в журнал — поди докажи, что такого быть не могло. Или вдруг Вита вспомнит, что на самом деле заказывала очки для шефа, а не для себя, и тот до сих пор в тех самых и ходит… Даже тратить время на дальнейшие изыскания не стоит.

История с очками и неким «Бутыриным» только укрепляет подозрения, не более. Это не улика. Для очистки совести тем не менее Занозин подозвал менеджера. К Занозину подошел важный молодой мужчина в безукоризненном костюме. Он был бы более симпатичным, если бы не старался так «надувать щеки» и не пыжился косить под Европу.

— Скажите, пожалуйста, а может ваш продавец оформить заказ помимо журнала? Вы не волнуйтесь, я не из налоговой инспекции…

На этот намек менеджер не отреагировал, даже бровью не повел. «Обучение по европейскому стандарту, — подумал Занозин. — Или напротив — наша российская смекалка и выдержка?»

— В принципе такое должно быть исключено. Однако продавец тоже человек — может устать, что-то упустить, забыть…

Менеджер говорил нарочито ровно, не торопясь, чтобы собеседник ценил каждое оброненное слово.

Занозин такой темп беседы не выносил и перебил «европейца» московского разлива уже на середине фразы — ему и так все было ясно.