Дети грозы. Книга 1. Сумрачный дар - Мика Ртуть

И теперь, когда до их встречи оставались считанные дни – Дайм боялся. Не срыва Аномалии, нет. Он боялся, что она ответит «да» на его предложение. Ведь он предложит Шуалейде брак с его высочеством Люкресом Брайноном, а не светлым шером Дамиеном Дюбрайном, и у нее будут все резоны согласиться.

Приют утренних мышей

14 день холодных вод, 432 год. Замок Ландеха

Закариас шер Альбарра

Первым, что увидел Зако, открыв глаза, была стройная, молочной белизны женская ножка. По коленке скользил золотистой ладонью солнечный луч: туда и обратно, не позволяя оторвать взгляда от алебастрового великолепия в буйстве шафрана, кармина и зелени, разбавленном резкими штрихами черноты в синь.

Зако зажмурился и чихнул: отразившись от позолоты, солнечный зайчик ослепил на миг, прервав созерцание потолочной росписи. Но не тут-то было – Закариас шер Альбарра в свои пятнадцать твердо знал, чего хочет, и не отвлекался на ерунду. А каноническая сцена зачатия семи перворожденных Драконов, весьма отличная прорисовкой деталей от привычных миниатюр в Катренах Двуединства, стоила пристального внимания, хоть лебединые крылья Райны и вороные Хисса скромно прикрывали самое интересное.

– Во всем есть положительные стороны, – повторил он мудрость дру Бродерика, продолжая начатое месяц тому назад убеждение Закариаса шера Альбарры. – В столице – роскошь, хорошие повара… дамы… м-да… увеселения, роскошь… тьфу!

Стукнув кулаком по подушке, Зако вскочил с безобразно мягкой постели и, как был в одних подштанниках, побежал к окну. Дернул раму – нараспашку. Отчаянный щебет вперемешку со свистом, щелканьем и чириканьем ворвался в окно вместе с прохладным ароматом сада. Зако глубоко вздохнул, еще разок потянулся и позвал:

– Кай! Сегодня отличная погода!

Со стороны пурпурного с золотым шитьем балдахина размером с походный шатер имперского главнокомандующего – как раз чтобы свободно разместился весь генштаб с адъютантами и конями – послышалось недовольное сопение и шебуршание.

– Кай! – еще раз позвал Зако, обернулся и засмеялся.

На широченной кровати, среди смятых простынь свернулся клубком его королевское высочество. Он отпихивал босой пяткой невидимого противника и прикрывал голову огромной подушкой: смуглые руки с характерными мозолями от клинка вцепились в расписанный цветущей сливой хмирский шелк, край простыни едва прикрывал спину и такие же, как у Зако, льняные подштанники.

Пожав плечами, Зако направился к принцу, по дороге прихватив из вазы на столе самое большое розовое яблоко. Он без малейших раздумий сдернул простыню и подушку. Недовольный Каетано прикрыл глаза рукой и сделал вид, что все еще спит. Зако ухмыльнулся и с хрустом откусил яблоко. Брызнул сок, в воздухе поплыл сладкий аромат. «Спящий» принц резко выбросил руку на звук и запах, но Зако отклонился и отступил на полшага, не забывая вкусно хрустеть.

– Уйди, вражья сила, – проворчал будущий король и отвернулся, подтянув ноги и нащупывая другую подушку.

– Извольте вставать, ваше высочество! День на дворе, птичка кричит «кукаре»! – пропел Зако подхалимским голосом графа Ландеха.

– Не изволим… – капризно протянул Кай. И тут же, уцепив подушку, вскочил и набросился на Зако. – Вот тебе!

Хохоча и лягаясь, они покатились по полу. Забытое яблоко потерялось под кроватью, подушка улетела к окну.

Через пару минут, смеясь и задыхаясь, они расцепились. Кай уселся на полу, опершись спиной на кровать, Зако – напротив, скрестив ноги.

– Вкусное было яблоко, – вздохнул он.

– А нечего дразниться.

– А нечего спать до полудня, – парировал Зако. Он слегка преувеличил: до полудня оставалось еще часа три с половиной.

– Еще скажи, нечего ужинать до полуночи, – с явным отвращением припомнил Кай вчерашние развлечения.

На это Зако ничего не ответил, потому что где-то в доме раздался пронзительный, полный ужаса женский вопль. Оба вскинулись и настороженно прислушались: далеко, не в гостевом крыле, захлопали двери, под окном протопали обеспокоенные стражники.

Зако посмотрел на друга. В глазах Кая читался тот же вопрос: что опять натворила прекрасная принцесса, образчик кротости и благонравия? И как это связано с ее вчерашним капризом: «Не пойду к себе, буду спать тут»?

– И как всегда, нам ни слова! Я будущий король или кто?

Кай сердито сжал губы, вскочил и направился к двери.

– Точно будущий король?

Принц обернулся и смерил его гневным взглядом.

– Раз Шу молчит, значит, так надо. – Зако спокойно выдержал приступ августейшего недовольства и продолжил: – Вольная жизнь закончилась, твое высочество.

– Это не повод веселиться без меня!

Развить тему Каю не удалось. Двери распахнулись, и в покои зашел важный, застегнутый на все пуговицы и напудренный в соответствии с позабытым сто лет назад этикетом камердинер. Отвесил глубокий поклон, всем видом выражая неодобрение самовольной сменой комнат, и заявил:

– Счастлив видеть ваше высочество в добром здравии. Соблаговолите принять утренний туалет.

Еще раз поклонился и отступил в сторону, пропуская двух лакеев, нагруженных одеждой.

– Соблаговоляю, – обреченно согласился принц, которого никто не слушал.

Показав Каю язык, пока старый зануда отвернулся, Зако нацепил на лицо подобающее сиятельному шеру и будущему королевскому советнику строгое выражение. И еле сдержал смех: пока камердинер отдавал распоряжения лакеям, принц принял торжественную позу и состроил индюшачью физиономию – точь-в-точь знаток церемониала, присланный самим королем, дабы наставлять юного наследника.

Едва умывшись и позволив надеть на себя сорочку, Каетано взбунтовался.

– Это что? – Он ткнул пальцем во что-то ярко-желтое, узкое и отдаленно напоминающее штаны, которое ему поднес лично камердинер.

– Модные панталоны из лучшей ольберской саржи, пошитые личный портным его величества, ваше высочество, – со всем возможным почтением к дикому, не знающему таких простых вещей принцу ответил камердинер. Разумеется, с поклоном.

– Нет, это – попугайские перья. – Каетано нахмурился и приказал: – Принесите мундир. Мы желаем размяться на свежем воздухе.

– Но, ваше высочество, вам надлежит следовать заранее утвержденному…

– Вы меня не слышали? – В его голосе зазвенела сталь, а моднейшие желтые панталоны в руках камердинера затрепыхались, вырвались и птицей выпорхнули в раскрытое окно.

Глаза камердинера стали круглыми от возмущения, но ничего сказать он не успел. Зако опередил:

– Бегом! – рявкнул он в точности тем же тоном, что отец, гоняющий солдат через полосу препятствий.