Миланская Роза - Звева Казати Модиньяни

— Несчастное животное умирает, — вопил он. — А этот докторишка пропал. Берет за визит кучу денег, а когда надо, его нет на месте!

— Успокойся! — сказала Роза. — Яростью ты собаку не вылечишь. Есть и другие ветеринары в Милане. Поищем.

Служанка приготовила для Бирры подстилку у окна. Неожиданно зазвонил телефон. Трубку взял Клементе.

— Говорите! — заорал он, насмерть пугая звонившего.

В Клементе осталось грубоватое простодушие крестьянина-бергамца. Он так и не научился сдержанному изяществу, каким отличались дворецкие в богатых домах, хотя всегда восхищался такими слугами. Но в нем было большее: верность семье и преклонение перед Розой. Слуги его уважали и боялись, друзья Летициа завидовали им: надо же иметь такого неподкупного сторожевого пса! За десять лет, проведенных в Америке, Клементе выучил английский, поскольку без языка ему было не обойтись. А вот итальянский ему давался нелегко. Он думал и чувствовал на родном диалекте. Крестьянское происхождение навсегда осталось с Клементе. Ко всяким современным выдумкам вроде телевизора он относился с подозрением и страхом.

Клементе выслушал сообщение и обратился к Руджеро:

— Господин граф, звонит ваша секретарша. Она нашла хорошего ветеринара. Он сейчас будет.

— Слава Богу! — с облегчением вздохнул Руджеро, проводя рукой по поредевшим волосам.

— Теперь успокоился? — спросила Роза. — Доктор появится с минуты на минуту. Уведи Джинджера, а я займусь Биррой.

— Да, конечно, — согласился Руджеро. — Но сразу сообщи мне, как дела.

Он вышел, а за ним последовал Джинджер.

— Как ты думаешь, что с ним? — спросила Роза у Клементе, склонившись над собакой.

— Городские животные, — покачал головой слуга. — Выращены искусственно, разводят их от кровных родственников. Вот и получаются либо великолепные собаки, либо совсем больные.

— Да при чем тут это? — возразила Роза, хотя прекрасно знала: от кровных родственников получаются или образцовые экземпляры, или уроды.

— Очень даже при чем, — заметил Клементе.

Хозяйка и слуга были давними друзьями. Годы еще больше сблизили их, Клементе был единственным человеком, от которого у Розы не было секретов. Или почти не было.

— Что же с ним такое? — задумчиво произнесла Роза.

— Заразу подцепил, — констатировал Клементе. — И серьезную заразу…

— Может умереть? — забеспокоилась Роза.

— Может, — не исключил Клементе. — Городские животные слабые. Они живут как люди, и живут плохо. Умирают они тоже плохо.

— Если Бирра околеет, для него это будет трагедией, — сказала Роза, думая о Руджеро.

Привратник сообщил по домофону, что пришел доктор. Через несколько минут Клементе ввел в комнату ветеринара.

— Графиня Летициа, — поприветствовал Розу врач.

У него был приятный, звучный голос.

Роза кивнула головой и вдруг смертельно побледнела. Сердце ее учащенно забилось. Словно порыв штормового ветра распахнул вдруг перед ней окно в прошлое.

— Я — доктор Канци, — представился мужчина, протягивая руку. — Где наш больной?

Роза механически пожала его руку и подвела к Бирре.

— Посмотрим, посмотрим, — ласково сказал ветеринар, словно обращался к больному ребенку.

Роза смотрела на этого господина средних лет, с обширной лысиной и опущенными плечами, одетого с подчеркнутой элегантностью, которая не в состоянии была скрыть расплывшуюся фигуру. Через шестнадцать лет она встретила мужчину, в объятиях которого узнала любовь. Она вспомнила ту страшную встречу, положившую начало краху семьи Дуньяни.

Ветеринар поставил на пол черный кожаный саквояж с инструментами и лекарствами и приступил к осмотру собаки.

Неужели перед ней тот обаятельный горожанин, выделявшийся на фоне крестьян изысканным костюмом и благородством черт? Куда подевалась его нежная, гладкая кожа, густые волнистые белокурые волосы, томные глаза? Она взглянула на красивые руки, что когда-то ласкали ее, доведя до изнеможения, и заметила, что пальцы слегка деформированы артритом и на коже уже выступили темные старческие пятна. Губы, подарившие ей первый поцелуй, стали тонкими и бескровными; некогда блестящие глаза теперь подозрительно помутнели, на них появились красноватые прожилки, как у тех, кто выпивает лишнего.

— Клементе, разберись с ветеринаром, — вполголоса приказала Роза.

Верный слуга, казалось, читал мысли госпожи.

Когда доктор Канци поднял взгляд, чтобы сообщить о здоровье собаки, вместо очаровательной хозяйки дома он обнаружил рядом дворецкого. Ветеринар вопросительно глянул на Клементе.

— Синьора просит вас сообщить все мне, — заявил Клементе.

Врач поднялся, аккуратно отряхнув брюки.

«Приглашают ветеринара, словно педиатра к ребенку, — подумал доктор Канци. — А потом забывают, что вызывали».

Он счел поведение Розы проявлением типичного для нуворишей высокомерия: с врачом здесь обращаются хуже, чем со слугой. Доктор Канци прописал очистительное для Бирры и удалился.

Клементе понял, что Розу ветеринар не узнал, и очень этому обрадовался.

Роза ощутила потребность принять ванну и расслабиться. Вода действовала на нее успокаивающе. Она погрузилась в благоуханное море ароматических солей и почувствовала себя заново родившейся. Но ее преследовала одна навязчивая мысль. Неужели она млела от страсти в объятиях этого невзрачного, смешного человечка? Он казался ей гигантом, так она воспринимала своего первого возлюбленного. Тень Стефано Канци заслоняла в первую брачную ночь живое и реальное присутствие Руджеро Летициа. Из-за Канци пришлось ей пойти на отвратительную ложь. А стоило ли? Нет, доктор Канци не заслуживал того. Он был лишь знаком судьбы. И ничем больше. Все так, но волнение, которое Роза сейчас испытала, противоречило здравому смыслу. Воспоминания захлестнули ее: смешались в один поток и болезненная жестокость матери, и страх перед Божьей карой, и пророчества бабушки, и безумная любовь Анджело к сестре, и мор скота, и огонь, пожравший «Фавориту», и бегство в Америку.

Сколько бед обрушилось на ее семью! Но сила духа Розы, энергия и здравый смысл победили все. А теперь, казалось, эти качества покинули ее.

Роза знала: в жизни нет ничего случайного. И самый безжалостный судья — собственная память и совесть…

Как в кривом зеркале, увидела Роза себя, юную девушку, в объятиях серого, жалкого человечка. Она почувствовала отвращение к себе самой и жалость к Ивецио, на которого легла кровавая Каинова печать. В памяти всплыло страстное, скорбное лицо Анджело, искавшего смерти.

Кто-то постучал в дверь ванной.

— Синьора Роза, если бы вы только знали, синьора Роза, — залепетал Клементе.