1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман

Командование 6-й армии, хорошо понимая угрозу наступления на Котлас, начало стягивать надежные части. Понимая, что на коми-зырян нельзя рассчитывать, начали формировать части из жителей других районов: батальон из матросов Северо-Двинской речной флотилии, подразделения из запасных батальонов Вятки. Красным удалось добиться значительного превосходства сил над отрядами Орлова. На Яренском направлении красные насчитывали 1402 штыка при 3 орудиях и 14 пулеметах, а на Усть-Сысольском – 1830 штыков. Решительные действия Орлова и уполномоченного ВПСО С. О. Латкина стали вызывать недовольство у местного населения. Только в Яренском уезде Орлов забрал для быстроты передвижения отряда 1400 подвоз с лошадьми, что было воспринято местными жителями крайне отрицательно.

В конце ноября Красная армия перешла в наступление. После тяжелых боев красные захватили Яренск. 2 декабря – Гам и Айкино. Большое влияние на снижение боеспособности белых оказала гибель Орлова. 2 декабря был захвачен Усть-Сысольск, 4 декабря – Усть-Вымь. После захвата 9 декабря Сторожевска наступление остановилось, и фронт стабилизировался. Белые смогли также остановить натиск противника на Верхней Вычегде. 17 декабря началось формирование 14-го ССП на базе остатков отряда Орлова.

В ноябре продолжалось наступление белых на Железнодорожном фронте. В оперативной сводке 14 ноября сообщалось: «6-й ССП молодецкой атакой овладел позициями противника на 373-й версте. Взято 476 пленных…»[527]

Всю осень войска СО вели успешное наступление на Мурманском фронте. В начале осени 1919 г. они составили 5 стрелковых полков. Большую роль в создании боеспособных частей сыграл полковник Л. В. Костанди, командовавший войсками в ноябре 1918 – июне 1919 г. Победные реляции с этого фронта продолжали поступать до начала 1920 г. Подводя итоги осеннего наступления, Миллер отправил Саблину обзор операций: «Главный удар наносился вдоль железной дороги Архангельск – Вологда. На остальных фронтах, в том числе Мурманском, операции имели второстепенное значение. В главном направлении все задачи первого периода наступления выполнены, большевистские части разгромлены, занят весьма важный для нас узел дорог – станция Плесецкая. , особенно подчеркиваю, что настроение войск и населения бодрое, полное уверенности в победе и не вызывает никаких опасений»[528]. В декабре, за исключением Двинского фронта, активных боев не велось, войска Северной области укрепляли свои позиции, готовясь к весенним боям. Попытка наступления, предпринятая на Двинском фронте, закончилась полным провалом. Квицинский отдал приказ о переходе в наступление, несмотря на обоснованные возражения командующего фронтом генерала Данилова. Наступление провалилось.

Красное командование основное внимание обращало на события на юге, востоке и на западе страны. Командующий 6-й армией Самойло писал: «Зимой 1919–1920 гг. 6-я армия была занята формированием и обучением новых частей и отправкой их на другие фронты, срочно требующие подкрепления»[529]. Агония режима адмирала Колчака, разгром Северо-Западной армии Юденича, стремительное отступление Вооруженных сил Юга России показывали, что Гражданская война скоро закончится победой Советской Республики. Солдаты Севера явно начинали чувствовать, что они остаются последними защитниками Русского государства. Генерал Данилов писал: «В декабре месяце, по мере откатывания Добровольческой армии от Орла, в частях Северного фронта стала ощущаться нервность, неуверенность в борьбе с большевиками, сознание одиночества в этой борьбе и своей малочисленности»[530].

Население Севера все больше и больше уставало от бесконечной войны, от все новых призывов в армию и от колоссальных повинностей. А об ужасах большевистского господства в крае, где их успели почувствовать немногие, начали забывать. Жилинский писал о трудностях жизни населения в 1919–1920 гг.: «Секрет развала кроется во многих причинах и прежде всего в том, что 54-тысячный состав армии был непосилен для населения ¾ Архангельской губернии . Напряжение населения было таково, что для обслуживания транспортов гражданскими властями, за неимением трудоспособных мужчин, часто привлекались женщины, иногда находившиеся в последнем месяце беременности»[531].

Даже в эмиграции Миллер не понял, что он и Квецинский разыгрывали военные операции как партии на шахматной доске, не имевшие никакого отношения к реальности. Он с гордостью писал: «Северные стрелки на всем фронте от финляндской границы до Урала успешно продвигались вперед»[532]. Он так и не признал, что, бесконечно расширяя линию фронта, северные войска в случае малейшего успеха красных не успеют отойти к Мурманску и Архангельску. Зима 1920 г. показала всю эфемерность успехов.

Что чувствовали солдаты армии США на Русском Севере? Как воспринимали страну, в которой оказались? Как они относились к местным жителям? Как перенесли суровую северную зиму? Были ли они рады тому, что вместо страшной бойни на Западном фронте оказались в условиях полупартизанской войны со значительно меньшим числом жертв? Как складывались отношения американцев и русских? Как союзники американцы и британцы относились друг к другу? На эти вопросы я попытаюсь ответить на основании дневников и воспоминаний участников экспедиции «Полярных медведей».

В начале сентября 1918 г. на Север были переброшены 339-й пехотный полк армии США и его вспомогательные подразделения (батальон 310-го инженерного полка, 337-й полевой госпиталь и 337-я полевая рота), входившие в состав 85-й дивизии, остальные подразделения которой были направлены на поля сражений во Францию. 339-й полк состоял из призывников и добровольцев штатов Мичиган и Висконсин, поэтому его называли «детройтские парни». Солдаты и офицеры были абсолютно уверены, что их отправят воевать во Францию, а т. к. антинемецкая пропаганда в США становилась все ожесточеннее, они рвались в бой с немцами. Надо отметить, что, несмотря на море информации о той страшной, невиданной в истории человечества войне, «детройтские парни» и близко не представляли себе, с чем им предстояло там столкнуться. Сержант австралийской армии Дж. Келли, прибывший в составе английской армии на Русский Север, воевавший долгое время на Западном фронте, писал в воспоминаниях: «Янки были очень зелеными, слабо понимая, что такое война, и ничего не знали об ужасах боев во Франции. Самое громкое, что они слышали в своей жизни, – хлопок пробки от бутылки шампанского. Опустошение, массовая концентрация артиллерийских орудий – колесо к колесу – бомбы и гранаты размером от яйца до 60 фунтов, пулеметные батальоны, танки, грязь и колючая проволока, хлор и горчичный газ, а самое отвратительное – орды крыс, пожирающие разлагающиеся трупы, миллионы вшей и крадущаяся смерть в качестве постоянного спутника. Это и был ад на земле, называемый в официальных сводках – Западным фронтом.