Сложенный веер - Сильва Плэт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Настольные игры пользовались у домашних бессменного члена Звездного совета Такуды Садо огромной любовью. Глава семьи свято верил в их преимущества перед играми компьютерными и крепил боевой дух и интеллектуальные способности своего сына и четырех дочерей в ежедневных посиделках над заковыристыми картонными полями, карточных баталиях и путешествиях с помощью кубика или волчка по реальным и вымышленным мирам драконов и подземелий, меча и магии, сокровищ и лабиринтов — всего того, что земная — и не только земная — индустрия настольных развлечений выбрасывала из года в год на рождественские прилавки.
С самого малого возраста дети, родившиеся в этом доме, знали: отец будет с ними играть, и будет играть серьезно — не поддаваясь и не делая скидок на неопытность и слезы.
Но сегодня глава семьи был повержен. И как!
Начиналось-то все неплохо. Игра называлась «Королевские врата», предназначалась для двух-четырех участников, а суть ее, как гласила инструкция, заключалась в «захвате зон влияния в средневековом городе с помощью фишек боевых отрядов». Каждая зона влияния давала разное количество очков и требовала разного количества боевых ресурсов, так что для победы была необходима дальновидная стратегия, позволявшая распределить силы и на каждом этапе выстроить оптимальное соотношение понесенных потерь и завоеванной добычи. Такуда аккуратно разложил на столе счетчик очков, карточки объектов, за которые предстояло вести борьбу, извлек из коробки четыре разноцветные стопочки «фишек боевых отрядов» и предложил маленькой Ай выбрать цвет, какой ей нравится.
Ребенка сразу же ухватила красный комплект, позволив отцу завладеть его любимым зеленым цветом. И игра началась. Такуда немедленно разработал и успешно реализовал далеко идущий план, позволивший ему уступить Ай все объекты, дававшие минимальное количество очков (казармы, провиантские склады, рынок и т. п.), и заграбастать те, которые ценились повыше (арсенал, кафедральный собор, ратушу и др.). Через полчаса, несмотря на то что часть городских объектов еще стояла на кону, у отца и дочери кончились фишки боевых отрядов, что, согласно правилам, знаменовало конец игры и начало подсчета очков. Такуда явно был впереди и уже подготовил утешительную речь для проигравшей стороны. Не тут-то было.
Глядя на отца невинными голубыми глазами, унаследованными от матери-француженки, восьмилетняя Ай протянула руку к двум оставшимся комплектам карточек — желтому и лиловому, ловко разделила их пополам и положила один перед Такудой.
— Будем продолжать этими, — ультимативно заявила она.
Такуда проиграл, окончательно и бесповоротно. Возникновения новых ресурсов и боевых единиц «из ниоткуда» его стратегия не предусматривала. Она была конечной, от точки А до точки Б, и в тот момент, когда точка стала лучом, а финишная прямая превратилась в полосу разбега, Такуда был обречен.
Потерев лысину, член Звездного совета Такуда Садо пожал руку победительнице, попросил у жены зеленого чая и, зайдя в кабинет, решительно отправил в шредер приглашение на вручение очередной премии человеку, математически доказавшему парадокс Княжинского. Шел 58 год по календарю Конфедерации, лето стояло ужасно жаркое, и единственным местом, куда Такуда еще согласился бы выбраться из своего прохладного дома под Киото, был Анакорос: доктор Ковальская раздобыла очередной несравненный шедевр верийского мечестроения и не отказывалась поделиться.
В письме, направленном Алиссией Ковальской всем членам Звездного совета, говорилось… Точнее, никто за пределами Совета так и не узнал, что конкретно в нем говорилось, только на очередных перевыборах тридцатью двумя голосами против двух Лисс было предложено одно из кресел, закрепленных за Землей как за одной из планет-основательниц Конфедерации, освободить, что она с превеликим удовольствием и сделала.
— Ты нажила себе кучу врагов, — мрачно резюмировал Гетман, пригласивший ее сразу за упомянутым судьбоносным событием на чашечку чая. — Не думаю, что твоя точка зрения нашла понимание. Где работать собираешься? Половина интересующих тебя планет теперь тебя близко не подпустит.
Звездный совет в этот раз перевыбирался на Мхатме, и в окно кофейни временного пресс-центра смотрело ночное небо изысканной черноты, практически недоступной на Земле из-за индустриальных огней и обилия искусственных спутников. Лисс наслаждалась звездной тьмой за окнами, терпкой маслянистой влажностью в воздухе, оставшейся после недавнего сезона дождей, и мхатмианским обычаем заваривать пол-ложечки кофе на большую бадью, из-за которого туры на эту планету категорически не раскупались в Италии и странах Латинской Америки, зато кофепитие могло продолжаться бесконечно. В конце концов, Лисс никогда не ходила пить кофе, чтобы его пить. Чтобы пить, она варила его у себя дома на кухне.
И сейчас, слушая Разумовского, сильно сдавшего и поседевшего за последние годы, Лисс захотела сделать его счастливым. Хотя бы одну причину вечных его треволнений снять с ссутулившихся плеч. Она порылась в сумочке и вытащила несколько разношерстных писем. Зная любовь Лисс к бумажной корреспонденции, важнейшие сообщения ей всегда присылали так, а не по электронной почте. Тем более что самые интересные для нее отправители все равно предпочитали пользоваться стилом, пером или ручкой, а не виртуальным стеком или клавиатурой.
Лисс помахала в разной степени помятыми депешами перед носом Гетмана, давая ему возможность различить оттиск печати парламента Аппы, верийский пергамен, собственноручную подпись Носителя эбриллитового венца Мхатмы, извилистые письмена Когнаты…
— Ну, как-то так… — туманно высказалась она. — Заметь, это не пожелания уснуть и не проснуться или, как любят выражаться аппанцы, сдохнуть под мостом с вонючими псами. Это предложения работы.
Гетман удовлетворенно прихлебнул из чашки.
— На Когнате ты сдохнешь точно. При твоей нелюбви к холоду.
— А здесь, на Мхатме, жутко жарко. Значит, откладываем, — Лисс запихнула два вышеозначенные письма в сумочку. — Верия — это военная академия. И далековато.
— Ага, а главное — занятия там начинаются в пять утра и нельзя опаздывать, — поддел Гетман.
— Точно, никакой гигиены умственного труда, — охотно согласилась Лисс. — Хотя я их уважаю: при таких-то медико-биологических показателях быть лучшими воинами Конфедерации…
Верийское приглашение последовало за двумя предыдущими. Теперь между высокими глиняными чашками на столе красовался только аппанский прямоугольник с золотым обрезом.
— Аппанцы дают мне научно-исследовательский центр, дядя Леша. И полный, как говорится, карт-бланш. Я смогу собрать всех, кто мне нужен, с разных планет. Ты знаешь, какие у них деньги, какие возможности! Заниматься наукой, издавать книги, обучать… Я смогу влиять на многие процессы в Конфедерации и вне ее, которые, будучи членом Звездного совета, я вынуждена была принимать как должное. Политическое благоразумие, идеи демократии, моральная ответственность… Я сыта этим по горло. Так же как и нашим извечным амплуа deus ex machina: явиться к концу разборки и водворить вселенскую справедливость. И потом выходим мы, все в белом… Извините, я хочу успевать к началу представления.