Припарка для целителя - Кэролайн Роу

— Его преосвященство не думает ни о нас, ни о Луке, — сказала Рехина. — Он думает о своем обеде.

В этом она была отчасти права, но очень несправедлива к Беренгеру де Круильесу. Он думал об обеде, но в связи с делом. И как раз говорил первому судье, что, если они не смогут собрать всех свидетелей до обеда, когда толпа разойдется, возникнут серьезные затруднения.

— Ты не должна так говорить, — с отчаянием сказал Ромеу, совершенно подавленный атмосферой суда.

— Должна и буду, — сказала Рехина. Поднялась со скамьи и, прежде чем ее кто-то успел остановить, быстро подошла к столу, где судьи все еще были поглощены разговором.

— Ваше преосвященство, почему у тех, кто предоставил бы свидетельства в защиту обвиняемого, не взяты показания? — спросила она. — Несправедливо выслушивать только обвинителей. Прошу вас позволить говорить тем, кто будет защищать его. У него есть право на справедливость, так ведь?

Щеки ее раскраснелись от придавшего смелости гнева.

— Дочь моя, — ответил Беренгер, — прежде мы хотим заслушать самого Луку. — Понизил голос почти до шепота: — Но то, что он говорил до сих пор, видимо, не поможет ему, поэтому я не хочу, чтобы он говорил последним. — И снова повысил голос до нормального уровня: — Потом, чтобы все было справедливо, мы заслушаем тех, кто будет говорить в его защиту, как ты. Обещаю, дочь моя, что ты будешь выслушана. Теперь сядь на место, я вижу, что обвиняемый вот-вот войдет.

Тут ввели Луку. Он бросил недоуменный, грустный взгляд на Рехину и поклонился судьям.

— Хотите добавить что-нибудь к тем показаниям, которые вы дали и подписали? — спросил первый судья.

— Если б знал, что добавить, я бы охотно это сделал, — ответил Лука, — но я не знаю.

— В таком случае, — заговорил первый судья, глядя на лежащий перед ним документ, — у суда есть к вам несколько вопросов. Помогут ли вам ответы, мы не можем знать, но они должны кое-что прояснить.

Высказав это наставление о целях закона, он кивнул своему собрату, третьему судье, изучавшему с беспокойным видом лежащий перед ним материал.

Причиной озабоченности третьего судьи было то — некоторых причин он не мог понять, — что это дело казалось очень важным для его преосвященства. Придя к этому выводу, он приготовился уделить этому травнику — какими бы ни были его прошлое и нынешнее положение — не меньше внимания, чем дворянину или даже аристократу. Смущало его только то, что вопросы, которые поручил ему задать епископ, как будто не имели никакого отношения к рассматриваемому делу.

— Можете объяснить, почему вы приехали в город Жирону с утверждением, что вы родственник сеньора Мордехая? Насколько я понимаю, это было неправдой.

— Это было неправдой, ваша часть, — ответил Лука. — С моей стороны говорить это было не только дурно, но и глупо. Я сделал это, чтобы получить больше работы как травник, в надежде, что сеньор Мордехай представит меня людям, которым могут понадобиться мои услуги.

— Ваш мотив, — сказал третий судья, — не вызывает восхищения, но понятен. Почему вы обратились к сеньору Мордехаю, а не к кому-то из других состоятельных людей в городе?

— Я знал парнишку Рувима, ваша честь. Настоящего сына Фанеты. Он был одиноким, несчастным, жил в городе Мальорка и приходил в мастерскую, где я был учеником…

— Травника? — спросил первый судья.

— Нет, ваша честь, — ответил Лука, покраснев. — Столяра.

— Я так и знал, — удовлетворенно прошептал Ромеу дочери.

— И рассказывал нам…

— Нам? — переспросил первый судья.

— Да, ваша честь, мне, моему учителю и иногда еще одному парню, он был бедным, ему было некуда пойти, и он время от времени приходил к нам. Мой учитель был очень добрым человеком. А Рувим рассказывал нам о своих баснословно богатых родственниках в Жироне, о том, что его бездетный дядя написал его матери письмо, так как искал наследника. Но, перед тем как завещать деньги племяннику, его дядя хотел познакомиться с ним. Рувим собирался отправиться в Жирону. Он говорил, что не хочет расставаться с нами. Но, видите ли, ваша честь, я хотел уехать, когда мое ученичество окончилось, и тот парень тоже говорил о том, что намерен покинуть остров, поэтому Рувим собирался подождать до тех пор, потом поехать в Жирону и получить наследство. Он говорил, что его родственники в Жироне пьют из золотых чаш и едят золотыми ложками, что у них витражные окна, как в церкви, дома величиной с Альмудайну, в них полно слуг и рабов, там громадные фонтаны, и никому не приходится работать.

Пораженных присутствующих заставило изменить мнение об их городе как сокровищнице и рае праздности.

— Приехав сюда, вы, должно быть, были удивлены, — сухо сказал Беренгер.

— О, я не ожидал, что здесь будет так, ваше преосвященство, — сказал Лука. — Мальчику нравилось рассказывать чудесные истории, чтобы произвести на нас впечатление.

— Значит, вы не собирались унаследовать большое состояние? — спросил третий судья.

— Оно не мое, ваша честь, — ответил Лука. — Оно принадлежит Рувиму. Я только хотел найти работу.

На последние несколько заявлений подсудимого почти никто не обратил внимания, кроме писцов и судей, потому что, пока Лука говорил, один из секретарей вошел в дверь в боковой части зала, которой во время судебных заседаний пользовались судьи и другие служащие. Подошел прямо к судейскому столу, пригнулся позади Беренгера, негромко сказал ему несколько слов и выпрямился. Однако, вместо того чтобы выйти, секретарь пошел туда, где собрались свидетели, и похлопал по плечу Томаса. Томас поднялся и последовал за секретарем к выходу. Как только Лука договорил, Беренгер посмотрел на судей, кивнул и тоже вышел.

— Теперь, — сказал третий судья, — я бы хотел еще раз заслушать ваши показания относительно визитов к сеньору Нарсису Бельфонту.

Когда секретарь, Томас и Беренгер вышли в дверь, Даниель и его пленник сидели за столом в вестибюле спиной к вошедшим. Даниель, как мог, привел себя в порядок за то короткое время, что у него было. Молодой человек, который прыгнул на него с ветви, был поцарапанным, запыленным, но держался с видом оскорбленной невинности.

Секретарь сел в конце стола, к нему присоединился таившийся в тени писец. Потом капитан стражи сел рядом с молодым человеком и стал его допрашивать.

— Говоришь, тебя зовут Раймон? — спросил капитан.

— Да, — ответил молодой человек.

— Ты тот самый Раймон, который работал у управляющего имениями, расположенными северо-западнее дороги на Фигерес?

— Я по-прежнему у него работаю. Я его секретарь и доверенное лицо.

— Это он? — негромко спросил Беренгер у Томаса.

— Нет, — прошептал мальчик. — Этот говорит не так. Будто дворянин, воспитанный и богатый.

— Я должен буду вернуться в зал, — тихо сказал епископ, — а ты после моего ухода останься здесь, где он тебя не видит, и продолжай слушать. Когда будешь нужен, секретарь приведет тебя в зал.