Арабы и Халифат - Исаак Фильштинский

Изменение характера арабской поэзии в IX – X веках также во многом определялось новой общественной ролью поэта. Каждое знатное лицо в государстве – будь то халиф, провинциальный арабский правитель-эмир или военачальник, знатный придворный или просто горожанин-меценат – стремилось иметь в своей свите поэта, который прославил бы в стихах его подлинные или вымышленные добродетели или подвиги и осмеял бы его соперников и врагов. Считалось, что знатный вельможа не мог рассчитывать на уважение и авторитет у современников, если в его свите не числился знаменитый бард. Панегирики сочинялись по поводу всякого значительного события в жизни покровителя – вступления на халифский престол, назначения на высокую должность, рождения наследника и т. д. Поэзия обрела новую социальную функцию. Панегирик приобрел характер своеобразного «официального» документа, отражавшего общегосударственные или региональные политические интересы. Он должен был взволновать слушателей, пробудить в них религиозно– патриотические чувства, а вместе с тем и чувство преданности воспеваемому лицу. Слог был патетичен, а порой и напыщен, причем комплиментарная часть строго дозировалась в зависимости от должности и социального положения воспеваемого лица. Стиль панегирика не допускал бытовых сцен и разговорных оборотов, ни одна комическая черта не должна была «осквернять» оду, дабы не лишить ее монументальности.

Но наряду с раболепствующими придворными панегиристами в IX веке творили поэты, чья враждебность к власти принимала форму религиозной (обычно шиитской) оппозиции. Именно таким был поэт-сатирик Ибн ар-Руми, чьи сочинения были направлены как против конкретных лиц, так и против общечеловеческих пороков: скупости, зависти, вероломства.

Несколько особняком в поэзии IX века стоит «однодневный халиф» Ибн аль-Мутазз, не унижавший себя сочинением традиционных панегириков в поисках вознаграждения. Он был утонченным эстетом, и главные темы его поэзии – застольные радости, красоты природы и любовные переживания.

К X веку процесс распада Халифата завершился, и Северная Сирия подпала под власть Сайф ад-Даула, представителя династии Хамданидов. При его дворе провел много лет прославленный мастер героического жанра поэт аль-Мутанабби. Средневековые историки отмечали, что по панегирикам аль-Мутанабби можно восстановить всю историю войн его покровителя с Византией. Поэт, по сути выступая в роли придворного летописца, повествовал об обстоятельствах, побудивших эмира предпринять очередной поход, подробно, с географическими деталями, описывал весь маршрут и успехи арабского войска на разных этапах военной кампании.

Ближайшим соперником аль-Мутанабби на поэтическом поприще был двоюродный брат Сайфа ад-Даула – Абу Фирас (932 –968), который получил известность благодаря стихотворениям, сочиненным в византийском плену. К литературному кружку Сайфа ад-Даула принадлежал также ас-Саиаубари (умер в 945 году), воспевавший природу родной Сирии с ее утопающими в цветах садами, живописными прудами и ручьями, «лучезарной» весной и щедрой осенью.

Уникальным явлением в богатой поэтами эпохе литературного расцвета был гениальный слепец, прославленный поэт-мыслитель Абу-ль-Ала аль-Маарри (973 –1057). Его философская лирика и по мироощущению, и по тематике, и по поэтическому языку резко отличается от поэзии предшественников и современников. Размышляя в стихах о «последних вопросах бытия» – добре и зле, моральной ответственности человека за свои поступки, истинной вере, тайне жизни и смерти, – поэт как бы перебирает различные религиозно– философские доктрины, ни на чем не останавливаясь и ничего не абсолютизируя. Его лирико-философские медитации проникнуты чувством глубокой неудовлетворенности и бессилия перед мировым злом.

Широкую популярность в исламских странах начиная с X века приобрела суфийская лирика. Традиционная любовная и застольная лирика обрела в интерпретации суфийских поэтов мистический подтекст и символизировала томление суфия по единению с Божеством и экстатическое опьянение любовью к нему. Это придавало суфийской лирике эмоциональную напряженность, а конкретный, чувственный характер ее условного языка облекал духовные переживания суфия во впечатляющие образы. Крупнейшими арабскими поэтами-суфиями были Ибн аль-Фарид (1181 –1235), гимны которого, согласно преданию, распевались на суфийских радениях, и замечательный мыслитель андалусец Ибн аль-Араби.

Весьма многообразной в жанровом отношении была средневековая арабская проза. Традиция устного арабского рассказа восходит к доисламским временам, когда кочевники Аравии из поколения в поколение передавали предания о межплеменных войнах и других событиях бедуинской жизни. На протяжении всего Средневековья не только в среде городского простонародья во всех областях Халифата, но и в образованной элите наряду с изысканной придворной поэзией бытовал устный рассказ. Арабские прозаики и даже серьезные ученые стремились уснащать свои сочинения различными занимательными историями филологического или историко-географического характера, которые служили иллюстрацией к их повествованию и могли развлечь читателя.

В средневековом мусульманском обществе сложилось представление об «адибе» – образованном человеке, обладающем некой совокупностью высоких духовных качеств и имеющем представление о достойном поведении в жизни. В отличие от духовного лица – улема, знатока теологических наук (Корана, хадисов, мусульманского права), – адиб должен был быть в первую очередь сведущим в знаниях светского характера. Для сообщения ему необходимых знаний и представлений существовала многожанровая дидактическая литература – «адаб». Первоначально сюда включались чисто «арабские знания» – арабская грамматика, поэзия, метрика, предания о жизни и подвигах древних арабов, – но с VIII века содержание адаба стало расширяться за счет индо-иранских и греко-эллинистических традиций (назидательных басен, притч, этико-философских сочинений). В обильной литературе адаба в популярной и занимательной форме преподносились разнообразные сведения, а также приводились назидательные исторические анекдоты, бытовые истории и рассказы о путешествиях в далекие страны. Как правило, авторы литературы адаба были выходцами из среды новых мусульман, людьми незнатного происхождения.

Одним из основоположников литературы адаба был уже упоминавшийся выше Абдаллах ибн аль-Мукаффа. Славу ему принес перевод с персидского замечательного сборника индийских нравоучительных рассказов, известных у арабов под названием «Калила и Димна». Традицию литературы адаба успешно продолжал также уже упоминавшийся ученый теолог-рационалист и религиозно-политический писатель аль-Джахиз (775 –868). Его перу принадлежит большое число сочинений научного, философского и политико-публицистического характера. Известен он также как сатирик, автор «Книги о скупых» – собрания рассказов и анекдотов о речах и поступках скупцов. Герои аль-Джахиза – жители Хорасана и других областей Ирана, а также многонациональной, наполовину шиитской, почти всегда оппозиционной багдадским властям Басры. Книга была задумана как отповедь иранцам, носителям шуубийской идеологии, которые в бедуинской чрезмерной щедрости – традиционном достоинстве вчерашних кочевников – усматривали лишь проявление варварской и нелепой расточительности.

Для историка особый интерес подставляет проза кади Абу Али аль-Мухассина ат-Танухи (940 –994), который в своем многотомном собрании «Занимательных историй» рассказывает о подлинных фактах из жизни всех слоев общества, от халифов и высокопоставленных чиновников до выходцев из городских низов, сообщенных автору современниками и очевидцами событий.