Не учите меня жить! - Мэриан Кайз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Лучше бы не забывал, — с трудом выговорила Карен.
— Эй, а ты проверила, работает ли телефон? — вскрикнула Шарлотта. — Наверняка нет, может, непорядок на линии или еще что-нибудь, потому он и не звонит.
— Сомневаюсь, — проронила Карен.
— Может, трубку плохо повесили? — предположил Дэниэл. — Если она не лежит на рычаге, к нам никто не дозвонится.
Поскольку это сказал Дэниэл, все сразу поверили, разом вскочили (я первая) и всей компанией бросились в прихожую к телефону, вопреки здравому смыслу надеясь, что Дэниэл прав. Разумеется, зря. С телефоном ничего не случилось, и трубка лежала как надо.
Как стыдно…
— Может, с ним что-нибудь случилось, — робко произнесла я. — В аварию попал, например. Его могла сбить машина, он мог погибнуть, — продолжала я, воодушевляясь. Уж лучше пусть Гас лежит окровавленный и искалеченный, под тяжкими колесами рока, чем примет решение, что я больше ему не нужна.
Карен вела с Саймоном страстный, но несколько несвязный спор о шотландском национализме, когда в дверь квартиры постучали.
— Спокойно, — крикнул Дэниэл, — кажется, кто-то пришел.
Мы онемели: паче желания услышать стук, нас лишило дара речи изумление.
Затаив дыхание, прислушались. Да, Дэниэл был прав.
Кто-то действительно стучал в дверь.
Господи, спасибо тебе, лихорадочно подумала я, и от облегчения мне стало дурно.
Спасибо тебе, господи, спасибе, спасибо! Вели мне заниматься благотворительностью, быть доброй к беднякам, жертвовать на нужды церкви, дай мне плохую кожу, обреки на что хочешь, но спасибо тебе, господи, что вернул мне Гаса!
— Люси, я открою. — Шарлотта, пошатываясь, встала на ноги. — Ты ведь не хочешь, чтобы он подумал, что ты волновалась. Веди себя естественно.
— Спасибо, — пробормотала я, в панике бросаясь к зеркалу. — Я нормально выгляжу? Прическа в порядке? Господи, ну и рожа — как помидор! Быстрее, быстрее, дайте кто-нибудь помаду!
Я дрожащими пальцами пригладила волосы, плюхнулась на диван, стараясь выглядеть беззаботной, и стала ждать, когда в комнату войдет Гас. Я была так счастлива, что не могла сидеть смирно и с нетерпением ждала сложных, запутанных оправданий, на которые он такой мастер. Разумеется, он выдумает что-нибудь смешное.
Но прошла минута, две, а Гас не появлялся. Из прихожей доносились голоса.
— Что он там копается? — прошипела я, беспокойно ерзая на краешке дивана.
— Расслабься. — Дэниэл стал гладить меня по коленке, но резко остановился, когда Карен пронзительно посмотрела на его руку, потом на него самого, потом опять на руку со странным выражением, которое как-то не держалось на лице. Я сообразила, что она хочет вопросительно приподнять брови, но не может ввиду сильного опьянения.
Прошло еще несколько минут; Гас не появлялся. Я поняла, что произошло что-то плохое; может, он не входит, потому что ранен. Прождав еще несколько минут, я совсем потеряла терпение и, плюнув на свою мнимую беззаботность, выбежала посмотреть, в чем дело.
Гаса в прихожей не было.
У двери стоял Нил, наш сосед снизу.
Он был не в духе, жаловался на громкую музыку и был одет в очень короткий халат.
Я была настолько убеждена, что сейчас увижу Гаса, что мне потребовалось сильно напрячь воображение для осознания того, что на самом деле это не он. Пьяно пошатываясь, я протиснулась мимо Нила, удивляясь, почему не вижу у него за спиной Гаса.
А когда до меня дошло, что Гас все-таки не приехал, я не могла в это поверить.
Разочарование мое было столь острым, что земля буквально поплыла у меня под ногами. А может, я просто выпила слишком много вина?
— …громкость убавлять необязательно, — говорил Нил, — но сжальтесь надо мной, поставьте другую кассету. Если в вас есть хоть капля сострадания и любви к ближнему, смените музыку.
— Но мне нравится «Симпли Ред», — возразила Шарлотта.
— Знаю! — воскликнул Нил. — Иначе зачем бы тебе крутить их восемь недель без перерыва? Прошу тебя, Шарлотта!
— Ну ладно, — надулась она.
— Будь добра, поставь вместо них вот это, — попросил он, протягивая ей кассету.
— Да пошел ты! — вскипела Шарлотта. — Наглость какая! Это наша квартира, и музыку мы слушаем, какую хотим…
— Да, но ведь мне тоже приходится слушать, — простонал Нил.
Я вернулась в гостиную.
— Где Гас? — спросил Дэниэл.
— Не знаю, — буркнула я.
Потом я совсем напилась и глубокой ночью, что-то около полтретьего, решила, что найду Гаса. Может, узнаю его новый телефон у того человека, с кем говорила по старому.
Я выскользнула в прихожую к телефону. Если бы Карен с Шарлоттой узнали, что я делаю, то попытались бы остановить, но, к счастью, тоже были в доску пьяны. Они уже перестали играть в ассоциации на раздевание, потому что Шарлотта настояла, чтобы поставили испанскую музыку, продемонстрировала движения, которые выучила на уроках фламинго, как она упорно это называла, и заставила всех пуститься в пляс.
Я понимала, что все мои действия продиктованы отчаянием, но сильное опьянение лишило меня силы воли. Я понятия не имела, что сказать, если доберусь до Гаса; как объясню, что добыла его новый номер телефона и выследила его, без риска показаться назойливой. Мне было все равно.
Разумеется, у меня есть полное право найти его, поговорить с ним, пьяно рассуждала я. Я заслуживала объяснения.
Но решила, что сердиться на него не буду. Просто мирно и спокойно спрошу, почему он не пришел.
Крохотная частичка меня, мыслящая трезво, твердила, что я не должна звонить, что веду себя как безумная, что усугубляю свое унижение, пытаясь выследить его, но я не слушала. Я уже не принадлежала себе и остановиться не могла.
Но по старому телефону никто не подошел. Я села на пол и слушала длинные гудки до тех пор, пока механический голос не сообщил мне, что мой абонент не отвечает, — спасибо огромное, а то я бы сама не поняла, — и тогда злобно швырнула трубку. На приглушенные звуки из гостиной я не обращала ни малейшего внимания.
— Не отвечают? — спросил кто-то. Я подпрыгнула.
Проклятие! То был Дэниэл, который шел на кухню, — видимо, посмотреть, не осталось ли вина.
— Нет, — буркнула я, сердясь, что меня застукали.
— Кому звонила? — спросил он.
— А ты как думаешь?
— Бедная Люси.
Я чувствовала себя ужасно. Все было не так, как раньше, когда Дэниэл смеялся надо мной, потешался над моими невзгодами. С тех пор положение дел изменилось, и я уже не воспринимала Дэниэла как друга. И свои чувства должна была от него скрывать.
— Бедная моя, маленькая, — повторил он жалобно.