Присяга Российской империи - Александр Прозоров

Взрыв сорвал фанерную оболочку с тяжелого продолговатого боеприпаса – но не повредил небольшой черной коробочки, приклеенной к его боку. Через несколько мелких отверстий внутрь коробки стала проникать вода, заполняя свободное место между тонкими свинцовыми пластинами. Морская вода – соленая, электропроводная, легко заменяющая электролит. Поэтому на залитых прозрачным клеем выводах водозаливной батареи типа «Маячок» появилось напряжение, вдохнувшее жизнь в очень простенькую микросхему, обычно называемую просто часами. Вот только индикаторной панели к микросхеме на этот раз никто не прикрепил.

Правда, на борту ракетоносца «ТУ-160» об этом никто не знал.

– Товарищ подполковник, – взмолился Илья, – мне можно встать? Ноги уже затекли, и попа вспотела от этой резины.

– Вставай, разомнись, – разрешил командир корабля.

Ралусин поднялся – покрутил руками, повилял задницей, разгоняя кровь, сделал несколько приседаний. Выглянул в окно. За окнами кабины с сумасшедшей скоростью мелькали макушки деревьев – так близко, что у майора возникло ощущение, будто он несется на лыжах по крутому склону.

– И что теперь? – поинтересовался он.

– Полет по плану, – зевнул подполковник. – Под нами восточный Тимор. Тут что-то вроде местной «горячей точки», так что приличной ПВО быть не может. Да и неприличной тоже. Сейчас выскочим в море Банда. Сиречь внутреннее море Индонезии. Появления здесь авиации чужих государств наверняка не ожидается. Но даже если кто-то за воздухом и следит, пользы будет мало. Люди живут на островах, поэтому кораблей, корабликов и лодок здесь больше, чем людей на первомайской демонстрации. Любой радар засветками забьют. Идем мы на бреющем, отражающая поверхность у нас маленькая. Не сочтите за самоуверенность, но заметить нас в такой обстановке физически невозможно. Старший лейтенант Гузафаров, разрешаю вам отдых пять часов… Или сколько там у нас топлива осталось?

– Пятьдесят тонн, командир.

– Ну, значит тебе на отдых хватит. Иди, ложись.

Остров остался позади, и подполковник Горин опустил самолет еще ниже, мчась над ровным морем на высоте метров пятнадцати – едва не задевая брюхом мачты яхт и рыбацких баркасов, рубки паромов и снующих во все стороны катеров. Нарастающий рев, молниеносно промелькнувший над головой стремительный силуэт, угасающий на горизонте рокот – вот и все, что успевали заметить пассажиры кораблей и местные рыбаки.

– Командир, есть связь со спутником, – буднично сообщил капитан Кимицко. – Координаты цели: ноль-ноль. Спутник ее не видит, цель уничтожена.

– Отлично, Руслан. Экипаж, благодарю вас за отлично выполненную работу. Задание правительства выполнено.

– Служим России, – нестройно ответили капитаны Лукашин и Кимицко.

Как ни странно, особой радости они не проявили. Может быть, по сравнению после гонки с австралийским перехватчиком сообщение по радио выглядело слишком буднично и отстранено, возможно летчики уже «перегорели», успели устать. А может, теперь перед ними вплотную встал вопрос завершения полета – аварийная посадка. Илья вздохнул, вернулся на тюк с лодкой, откинулся на стенку и закрыл глаза.

– Командир, проходим Моротай, – услышал он сквозь дрему голос штурмана-оператора. – Доверни правее пятнадцать, а то окажемся индонезийскими нарушителями филиппинской границы.

– Понял, выполняю. Как у нас с топливом?

– Двадцать пять. Еще полетаем.

Неожиданно в тесной кабине раздалось тонкое пиликанье. Офицеры закрутили головами.

– Если я не сплю, конечно, – заявил Кимицко, – то это звонит телефон. А ну, признавайтесь, кто втихаря линию сюда протянул.

Илья, спохватившись, вскочил со своего места, достал зажатый между тюками с минералкой портфель, открыл, включил спутниковую трубку, поднес к уху:

– Слушаю.

– Это вас некий Павел Александрович беспокоит, – услышал он знакомый голос. – Проверьте электронную почту, пожалуйста.

Тут же послышались короткие гудки.

С полминуты Илья соображал, почему ему вдруг решил позвонить лично государь? Потом понял – Женева! Звонок из Швейцарии, если его отследят, ничего не прояснит относительно принадлежности самолета. А что касается электронной почты, так интернет – это вообще джунгли непролазные.

Ралусин достал ноутбук, соединил его кабелем с телефоном, включил, дождался загрузки, вызвал почтовую программу. Секундой спустя перед ним открылось короткое сообщение: «Окинори. Южнее 300».

– Что вы там суетитесь, товарищ майор? – полюбопытствовал Кимицко.

– «Окинори. Южнее 300», – вслух прочитал Илья. – Чтобы это значило?

– Окинори, это мелкий одиночный островок в Тихом океане, между архипелагами Рюкю и Марианскими островами, принадлежность Японии, – после короткой паузы сообщил штурман-оператор. – «Между» означает, что от тех и от других расстояние примерно тысяча верст. В общем, открытый океан, дикие места. Между прочим, от Владивостока две с половиной тысячи километров. Может, там и вправду спасатель крутится?

– Да, я уже поверил, – хмыкнул Горин. – Прямо так грудью через льды к нам и кинулся… Ладно, штурман… Мы туда дотянем?

– Удаление тысяча девятьсот. Еще тонн шесть в баках останется.

– Курс на указанную точку?

– Тридцать три, командир.

– Ладно, вода везде мокрая. Выполняю курс тридцать три. А вы, товарищ майор, чем бездельем маяться, разогрели бы нам обед. У меня в рюкзаке трехлитровая банка с борщом, кастрюля там же. Управитесь?

– Запросто.

«Белый лебедь» легко качнул крыльями, доворачивая на север и помчался к крохотному клочку земли, потерявшемуся среди океанских просторов.

Обед занял примерно тысячу двести километров. Первыми, еще над Индонезийским архипелагом, поели Горин с Ралусиным, последними, за пятьсот верст от намеченной точки встречи – Алим Гузафаров, сонно протирающий глаза. В шестнадцать часов по московскому времени или в двадцать два часа по местному времени экипаж вновь занял свои места.

Машина шла в экономичном режиме – на оптимальной высоте в девять тысяч метров, с крейсерской скоростью восемьсот километров в час. Океан далеко внизу уже погрузился в ночной мрак, но «ТУ-160» еще купался в розовых предзакатных лучах.

– Облака на горизонте, – отметил второй пилот. – К ветреной погоде. Боюсь, придется нам завтра в волнах изрядно покувыркаться.

– Не знаю, – покачал головой Кимицко. – Днем вроде невысокие были.

– Это, Руслан, они сверху маленькие, – вздохнул Лукашин. – Подумаешь, три метра! До тех пор, пока сам среди этих волн не окажешься.

– Кстати, Алим, – сообщил Кимицко штурману, – мы идем к точке триста километров южнее острова Окинори. Осталось двести пятьдесят. Так что следи. Надо локатором пошарить, может суда какие засечем… Впрочем, какая разница? Все одно, в темноте флага не видно. Поди, разбери, свои, чужие?