Противостояние - Дмитрий Шидловский

Он перевел взгляд на идущих по улице людей. Какое-то несоответствие поразило его. Нет, они не были как-то особенно грустны или веселы. Это были обычные люди, бредущие по своим повседневным делам. Вот это-то и задело Павла. Всего неделю назад скончался великий вождь и учитель товарищ Сталин, а они были обычными. Никакой скорби, никакого сожаления. Он невольно старался сопоставить те радостные и восторженные лица, которые видел на митингах и во время встреч с трудящимися, с еженедельно ложащимися ему на стол докладами Министерства госбезопасности о настроениях населения. Последние говорили о недовольстве.

«Почему? — в сотый раз задавал себе вопрос Павел. — Еще идя на президентские выборы в пятидесятом, я объявил, что социализм у нас построен полностью. Они наслаждаются стабильностью и благополучием. Я бывал и в Польше, и в Чехословакии, и в Венгрии, и в Восточной Германии, и в разных городах СССР. Мои граждане живут лучше, чем в этих странах. На выборах я получил девяносто девять и девять десятых процента… Хотя, как говорит Лёша: «Хоть себе не ври». Я знаю, как делаются эти цифры. Почему люди недовольны? Чего им не хватает? По душевому потреблению мы опережаем Италию и Австрию. Не понимаю».

Кортеж выскочил из города и на полной скорости направился к аэропорту, где уже готовился к вылету в Москву президентский самолет.

* * *

— Здравствуй, Сергеев, — посмотрел на него поверх лампы Берия. — Говори, чего надо. Времени сейчас немного.

— Здравствуйте, Лаврентий Павлович., – проговорил Павел, садясь на стул для посетителей. — Я понимаю, такое несчастье, такая скорбь для всех нас. Я ехал сейчас по улицам Москвы и видел, что весь советский народ по-настоящему потрясен и подавлен болью утраты.

— Угу, угу, — безразлично кивал Берия. — Ты сказал по телефону, что у тебя что-то очень важное. Выкладывай.

Чуть помявшись, Павел произнес:

— Имею информацию о готовящемся антипартийном заговоре. Заговор возглавляют: Хрущев, Молотов, Маленков…

— Эти?! – В голосе Берии прозвучало презрение. — Да они кролика прирезать не смогут, не то что заговор составить.

— Возможно, что на их сторону перейдут некоторые маршалы… — продолжил Павел.

— Слушай, Сергеев, — процедил Берия, — если ты приехал мне сказки рассказывать, поищи другое время.

— Сказки?! – Павел вскочил с места.

Лаврентий Павлович удивленно посмотрел на собеседника. Так с всесильным сталинским вельможей, а теперь еще и без пяти минут хозяином страны, уже давно никто разговаривать не смел.

— Я вам сейчас еще столько сказок нарассказываю! — перешел на яростный шепот Павел. — Можете меня считать сумасшедшим, тем более что я ничем не смогу доказать своих слов, но лучше послушайте меня и последите за этими людьми. Я так говорю потому, что события в том мире, из которого я попал сюда, пошли совсем иным путем. Если вам дорого дело социализма, да хотя бы своя жизнь, вы меня выслушаете. Да, Лаврентий Павлович, я родился не здесь и, уж не знаю как, попал в этот мир тридцать девять лет назад, восемнадцатилетним юнцом. А там было вот что…

* * *

Мелкий дождик моросил над танковым полигоном. Лето пятьдесят третьего выдалось чрезвычайно дождливым и холодным. Грохот танковых орудий летел над землей и, отражаясь от низко нависших туч, снова обрушивался вниз, на людей. Посмотрев в бинокль, как рота Т-34 форсирует искусственную водную преграду, маршал Жуков удовлетворенно произнес:

— Ну что, навострились, смотрю, твои орлы. Не то что раньше — кто в лес, кто по дрова. Молодцы.

— У вас учимся, — довольно проговорил командующий североросской народной армией генерал Цанге.

— Маленькая армия только, — быстро вставил Павел. — Мы считаем необходимым увеличить ее в несколько раз.

— Пожалуй, — кивнул Жуков. — Подождите, Павел Васильевич, может, скоро так и будет, а пока… Ладно. Действиями ваших войск на учениях я очень доволен. Так и доложу в Москве. А сейчас — спасибо за гостеприимство, мне пора вылетать.

— Я думаю, вам стоит задержаться еще на пару деньков, — улыбнулся в ответ Павел.

— Мне надо лететь, — отрицательно покачал головой Жуков.

— А я так не думаю, Георгий Константинович. — Лицо Павла стало жестким.

— Как это понимать?! – рявкнул Жуков. Цанге сделал шаг в сторону. Через мгновение около советского маршала выросло два офицера народной армии Северороссии, держащих руки на кобурах с пистолетами.

— Вас проводят на одну из моих загородных резиденций, — произнес Павел. — Там вы, в безопасности, сможете отдохнуть пару дней. После этого полетите в Москву.

— Сволочь! — с чувством выругался маршал.

Когда Жукова увели, Павел подошел к телефону правительственной связи и, дождавшись, когда на том конце ответили, произнес:

— Объект под контролем, Лаврентий Павлович. Можно начинать.

* * *

Мелкий дождь брызгал на оконное стекло веранды лужской резиденции президента. Вытянувшись в удобном модерновом кресле и глядя на стену мокрой зелени за окном, Алексей процедил:

— Ну, не хочу я, Петр Петрович. Надоело. Пусть Василий баллотируется.

Глава Североросского Союза промышленников Петр Путилов неспешно прохаживался за его спиной с рюмкой коньяка.

— Леонтьев не соберет столько голосов, сколько вы. На прошлых выборах за вас голосовало около восьмидесяти процентов избирателей. Если бы выборы были сегодня, вы бы взяли не меньше семидесяти пяти процентов голосов. Леонтьев — это потеря, как минимум, десяти процентов. Сохранение независимости западной Северороссии, послевоенное возрождение, успешное преодоление кризиса сорок девятого года народ связывает именно с вами. Почему вы отказываетесь? Сейчас вам только пятьдесят семь. Самый расцвет для политика. Я понимаю еще, когда человек отказывается от борьбы за власть. Но отказываться от самой власти… для меня это непостижимо.

— Да не хочу я этой власти, — поморщился Алексей.

Он резко встал, подошел к сервировочному столику, подхватил рюмочку и отхлебнул ароматного французского коньяка. Посмаковав, с удовольствием сглотнул тонкую струйку пьянящего напитка.

— Вы поймите, — продолжил он, — во власти как таковой для меня нет ничего привлекательного. Я занял этот пост, чтобы выполнить определенную программу. Я ее осуществил даже лучше, чем ожидал. Страна именно такая, какой я хотел ее видеть, когда летел сюда в сорок четвертом, — кроме территориальной целостности, конечно. Но это вопрос будущих десятилетий. Главное, что западная Северороссия пошла тем курсом, которым я хотел ее направить. Всё, позвольте мне заняться собой и семьей. Я уже год как дед, а внука вижу реже раза в месяц. Чем я занимаюсь? Снижением акцизов, колебаниями котировок на нефть, торговыми квотами США. Оставьте, я уже наигрался. У меня еще лет десять–пятнадцать активной жизни. Я хочу создать что-нибудь для себя… Да я просто хочу тренироваться в спортзале, как привык, три раза в неделю, а не как сейчас, урывками.