Наследие Артанов - Вячеслав Вигриян

Геннер как в воду глядел: длинная пулеметная очередь и дикий рев разъяренного хищника в полуночной тиши прозвучали практически синхронно, заставив меня подпрыгнуть на койке так, что я едва не пробил головою крышу фургона. С сильно бьющимся сердцем я поспешил к приставной лесенке, которая вела к люку на крыше. Ну вот – опять! Пулеметная очередь прозвучала снова. За ней еще одна, а после – пулемет застрекотал практически не замолкая, выплевывая рой трассирующих пуль со стальным сердечником в темную черноту ночи. Плохой знак, очень плохой.

Высунувшись, я окинул взглядом представившуюся картину, да так и замер, хлопая глазами от удивления. Мать честная! А это еще что??? Метрах в сорока от фургона из невесть откуда взявшегося зева портала один за другим степенно выползали хвостатые двулапые ящеры и, переваливаясь с одной лапы на другую, словно пингвины, неспешной походкой направлялись к нам. К счастью, луна этой ночью светила достаточно ярко, их сгорбленные силуэты можно было разглядеть без труда. Этим-то и пользовался Геннер, посылая очередь за очередью в их сторону. Трупов уже по земле было разбросано столько, что новые ящеры то и дело падали, перецепаясь через останки своих собратьев. Однако никого это не останавливало: оставшиеся в живых упорно продолжали идти вперед.

Внезапно черноту ночи прорезал новый сполох и Прощенный сквозь зубы выругался, вставляя в пулемет новую ленту. И было отчего! Неподалеку от первого портала возник еще один, новый, и сразу же выпустил из себя могучее тело хищника, отдаленно похожего на медведя. Рассмотреть его как следует я уже и не старался – в один миг скатившись с лестницы рванул к оружейному ящику, выхватил из него пулемет и, сгибаясь под его тяжестью, вновь поспешил обратно. Расположился возле Геннера, упав плашмя на холодную крышу фургона, поставил пулемет на сошки и только после того, как навел его ствол в сторону новой опасности, понял, что патронов к нему прихватить так и не удосужился.

– Виталина! Ленты к пулемету тащи! Живо!!! – перекрывая разъяренный рык раненого хищника, в которого попала одна из пуль, выпущенных Геннером, заорал я во всю глотку.

Всепрощенная не подвела: не прошло и пары минут, как ее тонкая фигурка в белой ночнушке как бабочка заметалась по крыше фургона, поднося к нам с Геннером цинки с уложенными в них набитыми уже патронными лентами. Теперь дело пошло лучше – два пулемета заговорили разом, веером пуль окатывая волны нападающих.

Казалось, что этому дикому светопреставлению не будет конца: «ящеры» и «медведи» шли и шли нескончаемым потоком, как будто те миры, на которые были настроены порталы, выдавливали их, словно зубную пасту из тюбика. Один из пулеметов замолчал – ствол его пришел в негодность от перегрева. Еще один внезапно заклинило, и нам с Геннером пришлось спешно устранять неполадку, пока Виталина отстреливала из винтовки, особенно близко подобравшихся к фургону, тварей.

Рассвет наступил как-то внезапно. Лучи вышедшего из-за горизонта солнца в один миг осветили картину кровавого побоища, заставив нас прищуриться от неожиданно яркого света. И тотчас же, словно по мановению волшебной палочки, беззвучно схлопнувшись, исчезли и пространственные пуповины, которые по необразованности своей мы называли порталами. Оставшаяся без подкрепления восьмерка двуногих рептилий и четверка «медведей», не выдержав ураганного огня из единственного остававшегося работоспособным пулемета сначала попятилась, а затем и вовсе «дернула» в лес.

И вот наступил, наконец, момент, когда мы остались наедине. Наедине со своими проблемами.

– Да уж… – обводя взглядом окровавленное месиво из тел вперемешку со взрыхленной землей и разбрызганными там и сям мозгами, я, свесив ноги, устало присел на краю крыши фургона. От увиденного мутило. Мутило до такой степени, что я едва сдерживался, чтобы не опорожнить содержимое своего желудка прямо под колеса. Рядом со мной примостилась Виталина. Девчонку всю трясло от пережитых переживаний, сдерживаемые рыдания из нее так и рвались, однако каким-то образом она все еще умудрялась молчать. Один лишь только Геннер, в силу своего характера, продолжал оставаться невозмутимым. Мельком оглядев место побоища, он поспешил спуститься по приставной лестнице внутрь фургона и вскоре вернулся на крышу с шубой Виталины. Молча, ни слова ни говоря, накинул ее Всепрощенной на плечи и только потом обратился ко мне с вопросом, который тотчас же заставил меня позабыть о собственных проблемах:

– Илья, а вы лошадок наших случайно не видели?

Солнце уже клонилось к зениту, когда наш маленький отряд вновь выдвинулся в путь. А поскольку без фургона путешествие наше обещало стать длинным, то с собой решено было взять лишь самое необходимое – только то, что могло уместиться в небольших заплечных рюкзаках. Единственный пулемет, который после ночного боя все еще продолжал оставаться в рабочем состоянии, а также диски к нему, тащил на себе Геннер. В моем же мешке, и в мешке Виталины, наряду с небольшим запасом патронов к винтовке и пистолету были только продукты. И все. Остальные все вещи остались там, позади, в сиротливо стоящем фургоне, окруженном смердящими тушами уродливых визитеров, над которыми уже начинали кружить мухи.

Настроение было паскудным. Никто из нас не верил, что появление порталов на нашем пути было случайным. Смущало и поведение хищников: создавалось такое впечатление, как будто кто-то их гнал вперед мысленными командами, напрочь отключив при этом чувство самосохранения. А ведь впереди еще была новая ночь!

– Значит так, касатик! Очень бы мне хотелось сейчас ошибиться, но… ужимки нашего неизвестного доброхота довольно сильно мне кого-то напоминают. И если это действительно так, и ОНА все еще жива, то мне следует оказаться как можно дальше от того места, в которое мы сейчас направляемся. Уяснил?

– Это еще почему? И кто такая ОНА? – Вкрай заинтригованный, я даже шаг замедлил, ожидая, что же мне поведает сейчас мой симбионт.

– Не твое дело! Просто слушай, что тебе говорят и все!

Странно: мне вот кажется сейчас, или в голосе лингвинихи впервые за все время нашего знакомства и правда проскальзывают нотки страха? А я-то, грешным делом, был непоколебимо убежден, что старая карга не боится никого и ничего во Вселенной!

– Но ведь если мы не найдем способа убраться с этой планеты, то окажемся привязанными к ней навсегда! Вас устраивает такой поворот событий?

Лингвиниха заткнулась, то ли игнорируя мой вопрос, то ли всерьез обдумывая сложившуюся ситуацию и только через некоторое время, когда я уже решил, что она и не ответит, тихо пробормотала:

– Еще одна ночь. Только одна ночь. И если я пойму, что это действительно ОНА сейчас стоит у нас на пути, то хочешь ты этого или нет, а мы отправляемся назад в лагерь. Все, это мое последнее слово. Попробуешь пойти наперекор – возьму контроль над твоим телом на себя, и даже твоя Всепрощенная не сможет ничего со мной сделать.

Дальнейшие расспросы ничем не помогли. Симбионт упорно молчал, совершенно не реагируя ни на какие, даже самые соблазнительные, мои просьбы и посулы. Ни Геннеру, ни Виталине я о разговоре нашем решил не рассказывать: юная Всепрощенная все еще никак не могла оправиться от пережитого, а Геннер… а что Геннер? Чем этот флегматичный здоровяк сможет мне помочь? Правильно – ничем.