Батарея - Богдан Сушинский

Отключив рацию, комбат на несколько секунд уставился на полковника, как бы приходя при этом в себя и готовя к предстоящему разговору командира полка.

– Так, говорите, что просматривается во мне склонность к фронтовым авантюрам? Как вы только что могли убедиться, это не самый страшный грех кадрового военного.

– Так что он там наговорил, этот Петреску?

– Не будем терять времени, срочно связываемся с полковником Бекетовым, ибо о таких сведениях начальник контрразведки базы должен узнавать первым.

– Теперь уже контрразведки созданного по приказу Ставки Верховного главнокомандующего Одесского оборонительного района, – напомнил Гродову полковник, – командующим которого тоже назначен наш контр-адмирал, остающийся при этом и командующим базой.

– Как-то упустил это из виду, – вздохнул комбат, выбираясь вслед за Осиповым из броневика. – Вот что значит одичать в своих артиллерийских подземельях!

Уже через минуту Бекетов был на проводе. Когда комбат пересказал ему историю появления на батарее чешского броневика, он, как и следовало ожидать, выслушал ее с ироническим безразличием, а вот смысл разговора с румынским младшим лейтенантом его сразу же насторожил.

– Информация о том, что маршал Антонеску направляется к линии фронта, уже просачивалась. Есть даже сведения о том, что то ли сегодня вечером, то ли завтра он проводит совещание с высшим командным составом южного направления Восточного фронта. Правда, на какое время назначено это совещание и где оно будет происходить, установить пока что не удалось.

Он выдержал паузу, ожидая, что Гродов вспомнит нечто такое, что могло проскользнуть в объяснениях румынского офицера. Уловив этот нюанс, комбат сказал:

– Можно было бы вновь связаться с этим Петреску, однако в лоб расспрашивать о том, что и где будет происходить с участием маршала, нельзя. Тут же станет ясно, кто этими сведениями интересуется.

– Ход мыслей правильный. Но чего стесняться? Так и скажи, что, мол, интересуется сам полковник Бекетов, собственной персоной, – саркастически подсказал ему начальник контрразведки.

– Тут же связываюсь и говорю, как велено, – в том же тоне подыграл капитан.

– Не создалось впечатления, что Петреску раскусил тебя и пытался превратить в канал дезинформации?

– Исключено. В эфире радист обнаружил меня совершенно неожиданно, дежурного офицера связи вызвал по моей просьбе, буквально через полминуты… Нет, не может быть.

– Опять же ход мыслей правильный, – признал полковник. – И вроде бы все сходится, если вспомнить, что «парад победителей» намечен был Антонеску на двадцать третье августа. Собственно, он уже прибыл на торжества и не исключено, что сам находится «при полном параде».

– Хотелось бы поприсутствовать на этом судьбоносном совещании.

– Не забудь при случае поздравить Антонеску с награждением его германским Рыцарским крестом. Шестого августа сам фюрер облагодетельствовал его. Да и чин маршала он только сегодня утром получил – вся румынская пресса трубит об этом[27]. Однако мы отвлеклись.

– Да нет, все вроде бы по существу.

– На рейд этот, по румынским тылам, действительно решишься?

– В свете последних событий это уже даже не рейд, а визит вежливости в честь нового маршала и кавалера Рыцарского креста.

– То есть решение окончательное?

– Предварительно подготовлюсь к этому визиту вместе с полковником Осиповым. Он находится рядом и готов всячески содействовать.

– Приветствую его как полковник полковника. Верю, что общими усилиями вы с этой задачей справитесь.

* * *

Прорыв прошел в строго назначенное время и в назначенном месте. Румыны видели, как броневик, отстреливаясь, «с боем» прорывается через порядки морской пехоты и даже пытались поддержать его огнем. Однако, преодолевая их линию обороны, «бронебойщики», как стали именовать гарнизон броневика, забросали окопы гранатами и, открыв огонь из всех видов оружия, высадили пятерых десантников. На помощь им тут же ринулся взвод пехотинцев, которые еще до прорыва по-пластунски накапливались в ложбинке и за едва приметной холмистой грядой.

Пока десантники расширяли коридор прорыва, бронеавтомобиль огненно прошелся берегом пруда, у которого начали скапливаться грузовые машины и подводы обозников, стремившихся напоить и покупать коней. Поскольку все это происходило в темноте, поднялась паническая стрельба, во время которой румыны почти не причиняли вреда морякам, но могли перебить друг друга. Воспользовавшись метанием распряженных лошадей, сержант Жодин и двое стрелков, которые вели огонь из щелей в тыльной части броневика, сумели проскочить между подводами и забросить в салон по ящику с консервами, два мешка круп и ящик с гранатами. В это время Гродов и боковые стрелки изрешечивали моторы и кузова машин, одна из которых, с боеприпасами на борту, взорвалась, а две другие загорелись.

Поскольку уцелевшие румынские тыловики разбежались, к богатствам обоза начали приобщаться и пехотинцы из подразделения прорыва, в значительно расширенном коридоре которого уже орудовало до роты бойцов. В то же время справа и слева от него настоящий артналет устроили полевые пушкари и минометчики. Воспользовавшись этой круговертью, вдоль низинного русла речушки десантники сумели переправить в тыл три подводы с продовольствием, причем в одну из них пришлось впрягаться самим вместо павших во время перехода лошадей. По этой же низинке под заградительным огнем орудий и пулеметным прикрытием броневика отходили к своим и большинство участников рейда.

– Вернувшись на Шицли, к штабу полка морской пехоты, Гродов связался по рации с румынским штабом и вновь пригласил к рации младшего лейтенанта Петреску. Выслушав его истерические крики по поводу подлого предательства лейтенанта Ботушану, который изменил присяге на верность королю и Великой Румынии, комбат спокойно произнес:

– Передайте командирам полка и дивизии, что в районе булдынского пруда оборона у них выстроена совершенно бездарно. А еще передайте, что весь этот «королевский кошмар», который я устроил этой ночью, можно считать проверкой на боеспособность вашей 15-й дивизии. Так вот, я разочарован: придется доложить Антонеску, что боеспособность эта равна нулю.

– Здесь – полковник Гросул! – послышался в наушниках яростный крик офицера, который вырвал микрофон у младшего лейтенанта. – Кто вы такой?! Я не верю, что вы – лейтенант Ботушану!