Пылающий мост - Виктория Угрюмова

Истина одна.

Но для каждого – своя.

Тиермес был уверен еще в одном: в том, что его обожаемая богиня любит не только его и Зу-Л-Карнайна;

Он даже мог назвать имя этого человека, но не хотел причинять ей боль.

В ту ночь в покоях Богини Истины никто не спал. Ровное серебристо-голубое сияние заливало и комнату, и здание храма, и окрестности, словно тут рождалась голубая звезда. Когда Владыка Ада Хорэ испытывает неземное блаженство, даже в Царстве Мертвых наступают мир и покой. Арнемвенд облегченно вздохнул, хотя и не понял, что же случилось с ним: обновление, радость, дарованная свыше? Мир особенно не задумывался над этим вопросом.

А потом в рассветном небе, когда уже пели птицы и первые жрецы торопились по своим делам, протирая заспанные глаза, когда Куланн только-только вылил на себя первый кувшин ледяной воды, – в бездонную синь поднялись две диковинные птицы. Они носились друг за другом, они парили, они сплетались телами.

Лазоревый огромный дракон и сияющий бог с драконьими крыльями за спиной.

* * *

Чем больше урмай-гохон думал над сделанным ему предложением, тем больше считал его выгодным во всех отношениях и достойным его грядущего величия. Тем более что просьба почти совпадала с его собственными планами.

Когда невысокого старика с пронзительными глазами привели к нему в покои, Самаэль ощутил присутствие незримой, но знакомой энергии. Он почувствовал себя настолько хорошо в обществе этого странного посетителя, что проникся к нему симпатией – чувством, прежде ему незнакомым.

Назвавший себя Деклой говорил от имени повелителя Мелькарта, утверждая, что Ишбаал и его господин – суть одно и то же, но в двух воплощениях. Самаэль не знал, верить ли этому невероятному сообщению, однако и венец Граветта, и меч Джаханнам полностью одобряли сказанное Деклой. И советовали урмай-гохону прислушаться, понять, согласиться.

Просил же Декла, чтобы Молчаливый начал войну с Зу-Л-Карнайном и Интагейя Сангасойей – владычицей Запретных Земель. Согласно его плану урмай-гохон должен был доставить двенадцать человек в Шангайскую равнину, за что была обещана Самаэлю непомерная награда.

Декла утверждал, что когда двенадцать избранных тенью Джаганнатхи соберутся на Шангайской равнине, откроется проход между мирами и на Арнемвенд сможет явиться повелитель Мелькарт, или же Ишбаал, если Самаэлю так приятнее его называть. Но существо вопроса от этого не меняется. Сам старик предлагал свои услуги в качестве проводника и советника, так как утверждал, что служил в Сонандане начальником Тайных служб и лучше других осведомлен о том, что происходит в стране; знает он, как кто станет реагировать на вторжение, и вообще может сообщить огромное количество полезной информации.

Самаэль прекрасно сознавал, насколько ценным мог оказаться подобный советчик. Его смущало другое – где эти люди, которых он должен провести, кто они?

– Я не понимаю, старик, – сказал он. – Отчего вы не можете проникнуть туда тайно?

– Урмай-гохон, верно, шутит. Он же не думает, что сюда, в его покои, сейчас могут пробраться двенадцать человек и делать все, что им потребуется, а армия танну-ула будет стоять на месте и молчать. Так и в Сонандане. Пока жива Интагейя Сангасойя и ее родня, пока существует армия сангасоев и империя Зу-Л-Карнайна, мышь не проскользнет туда. А уж тем более не дадут они вызвать повелителя Мелькарта. Без него же мир сей погибнет.

– А это еще почему? – невольно усомнился Самаэль.

– Потому, урмай-гохон, что власть Древних и Новых богов пришла к концу; силы их иссякли, и они не могут по-прежнему править Арнемвендом. Сам посмотри – всюду разруха, войны, интриги. Нечисти развелось... Если в тело этого мира не влить новой, горячей крови, он рухнет. И нашим детям жить будет негде. Кем ты собираешься править, Самаэль, спустя двадцать лет?

Молчаливый не мог не признать правоту старика. Его самого постоянно раздражало засилье Новых и Древних богов на Арнемвенде. К тому же у него и без того был план – начать войну с Зу-Л-Карнайном, потому что армия его стала наконец достаточно сильной, чтобы противостоять даже такому грозному противнику.

Надо сказать, что Молчаливый был осторожен и расчетлив. Но это вовсе не означало, что ему доставляло удовольствие сражаться со слабыми, беззащитными государствами. Превзойти Зу-Л-Карнайна – это была цель, достойная сына Ишбаала. А захватить Сонандан казалось еще более заманчивым. Но Самаэль не позволил себе потерять чувство реальности в свете радужных перспектив.

– Ты считаешь себя неплохим воином, Декла, – запросто обратился он к старику. – Тогда ответь мне вот на такой вопрос: я двину армию танну-ула на Бали, а оттуда – на Урукур или Эреду...

– На Урукур, – быстро вставил Декла. – Иначе в тылу у тебя останутся враги, а это всегда опасно.

– Ты прав. Но вопрос мой заключается не в этом. Западные государи, а также твой родной Сонандан – неужели же они будут сидеть сложа руки перед лицом надвигающейся опасности? Хорошо, я склонен согласиться, что Тевер и Таор останутся в стороне. И Хадрамаут предпочтет сохранять нейтралитет. Но Аллаэлла и Мерроэ! Представь себе – объединенные войска этих двух гигантов под командованием такого полководца, как Зу-Л-Карнайн, при поддержке сангасоев и бессмертных. Я высоко ценю себя, но я не безумец, чтобы утверждать, что смогу одолеть такую силу.

– Если следовать твоей логике, урмай-гохон, то спорить с тобой не приходится. Но если бы дела на самом дела обстояли таким образом, то я бы и не осмелился явиться к тебе с этим нелепым предложением. Ты великий стратег, и зачем бы я стал выставлять себя на посмешище; и – хуже того – рисковать тем, что вызову твой справедливый гнев и буду за то наказан?

– Ты разумно говоришь, – согласился Самаэль.

– Но на самом деле, урмай-гохон, в мире все уже немного отличается от нарисованной тобой картины. И начну я с тебя. Ты великий человек, Самаэль, и я говорю это не для того, чтобы сделать тебе приятное. Мне не было смысла преодолевать огромное пространство, разделявшее нас, терпеть тяготы пути, чтобы явиться к посредственности и отвесить ей комплимент.

Огромный урмай-гохон немного напрягся, отчего его мышцы под шелковой кожей взбугрились. Он моментально стал похож на грозного урроха, с той лишь разницей, что этот владыка лесов уступил бы дорогу человеку Самаэлю, встреться они однажды на ней. Ибо звери чувствуют, кто сильнее, а кто слабее их.

– Я сразу сказал тебе, что мне нечего бояться. Я слишком стар, чтобы желать власти, а может, просто это не в моем характере. Мне нравится сама игра, но не ее результат. И потому мне хотелось бы найти среди детей Мелькарта того, кому я хотел бы служить конкретно.

– Объясни точнее, – потребовал Самаэль.

– Двенадцать избранных должны прийти на Шангайскую равнину, и каждый из них должен быть велик, иначе он просто не снесет тяжести своего могущества. Могущество дорого стоит, Самаэль. Среди тех, кто придет открыть дорогу повелителю Мелькарту, – а я буду среди них, – все должны быть равны. Но никто впоследствии не потерпит над собой иного владыки, нежели наш общий господин. И потому неизбежно разгорится новая схватка – на сей раз между избранными. Я хочу уже сейчас определить, кто будет моим хозяином, потому что уже сказал тебе – меня верховная власть не влечет.