Выбор клинка - Кирилл Корзун

– Ближайшие сутки точно никак, – печальный и разочарованный вздох прозвучал обнадеживающе, – зная его характер, уверена, что дальше питейных заведений он вряд ли зайдёт!

В некой задумчивости Натали коснулась моих волос. Мягко, нежно и ласково. Так, что в груди поселился уютно мурлыкающий и довольный зверь.

– Леонард… Откуда такая уверенность, что произошедшее – твоя вина?

Время пришло. Собственно, пробираясь в усадьбу, я предполагал именно эту тему самой важной и необходимой для обсуждения. Предполагал и боялся её. А ведь стоило рассказать всё значительно раньше! С неохотой покинув удобное пристанище, я встал с кровати и, прогуливаясь по спальне, начал свою исповедь, старательно вкладывая в слова сожаление и раскаяние.

Божественный дар рода Хаттори – благословение в умелых руках и проклятие для того, кто не в силах им управлять. Пробудившийся раньше срока, дар богини Амэ как будто обрёл собственную волю и чутко реагировал на юношеские симпатии, щедро расточая харизму и исподволь влияя на сознания нравившихся мне девушек. Он не внушал любви, ведь на это неспособна ни одна, даже самая могущественная магия.

Дар действовал комплексно.

Очаровывал. Подавлял критическое мышление. Возбуждал…

Повернувшись к Натали, покаянно опустился перед ней на одно колено и стыдливо произнёс:

– Я должен был рассказать об этом раньше или молчать всю оставшуюся жизнь. Но посчитал, что не имею права обманывать тебя…

– Оставь меня. И не вмешивайся больше в мою жизнь… – глухо ответила девушка, низко опустив голову и спрятав лицо в ладони.

– Но…

– Уйди!!! – закричала Наташа, перестав сдерживать слёзы в голосе. – Уйди и больше не появляйся в моей жизни!!! Никогда не появляйся!

* * *

Отыскать укрытый в кустарниках чоппер не составило труда. Тем более что там меня уже ожидали. Стянув с головы шлем, я с удовольствием глотнул холодного воздуха, подставив лицо освежающему дыханию морозного утра, и решительно направился к разгуливающему возле мотоциклов опричнику.

– Молодость полна противоречивых эмоций, – рассудительно заметил Аскольд, задержав взгляд на моём лице, прикрытом маской бесстрастия. – А ожидания часто не соответствуют действительности, хан. Может, оно и к лучшему?

– Не готов сейчас рассуждать об этом. Меня больше интересует другое. Почему вы мне помогаете, шериф? – спокойно поинтересовался я, закурив предложенную им сигарету, и, затянувшись терпким шершавым дымом, упёрся испытующим взглядом в ледяные глаза опричника. Он не стал разыгрывать сцен по поводу обращения, тоже достал сигареты и закурил, пряча понимающую улыбку. И он по достоинству оценил мой плавный переход к делу.

– Вы вполне разумны, если подозреваете, что я преследую свои цели, – признался он после краткой паузы. – Вся моя жизнь – служение своей стране. И если в годы своей юности я наивно полагал, что служить можно лишь полагаясь на закон и пистолет, то сейчас придерживаюсь более широких взглядов.

– И не стесняетесь водить дружбу с теми, кого знаете как преступников.

– Многообразие социальных ролей способно поразить самое незаурядное воображение. Общество греховно по своей сути. Ежовые рукавицы не способны надолго установить в городах мир и благополучие, напротив, они только порождают куда более страшных преступников, чем те, что уже проворачивают свои делишки. И империю частично устраивает нынешнее положение дел.

– Частично? – сделав акцент на этом слове, я улыбнулся уголком рта. – Чего же вы хотите, опричник?

Аскольд открыто и смело усмехнулся в ответ.

– Мои цели вполне очевидны. Этот город, – развёл он руками, словно пытаясь объять необъятное, – не заслуживает кровавых потрясений и невзгод. Но и нуждается во встряске. Однако вместе с тем империя не желает усиления одного из владетельных князей. Подобное всегда приводит к новой грызне между сиятельными.

Обрисовав мне сложившуюся картину, опричник смолк и выжидающе замер, не спуская с меня глаз, ожидая ответа.

– Вы не дождётесь от меня обещаний, Аскольд. Было бы неразумно разбрасываться словами. Но я учту волю империи. Как и полагается её верному приёмному сыну…

Перемены порой наступают внезапно. Неподготовленный к ним человек, влекомый чередой событий, теряет власть над происходящим, уподобляясь древесному листу в стремительном речном потоке. Или пытается выплыть. И тогда происходит непредвиденное.

Русоволосый, отяжелевший от выпитого и порядком растолстевший за шесть лет постоянного пьянства Николай Астахов развалился на диванчике в одном из приватных кабинетов «Красного фонаря». И пьянствовал. Марочный французский коньяк чуть ли не впервые на его памяти не оправдывал возложенных на него надежд – выпивка не приносила успокоения, а, наоборот, только усилила его тоску и меланхолию. Перебирая в голове невесёлые мысли, он раз за разом возвращался к тому моменту, с которого началось его «падение».

Аристо неразрывно связаны со своей Силой – благородство происхождения издревле заключалось в способности управления стихиями. Исключения из этого правила порождали номинальных носителей титулов – в среде равных мало кто способен был уважать бесталанного слабака за одно лишь происхождение, статус требовал соответствия. С последним у Николая Дмитриевича, известного в Сибирске владельца фабрики по производству автомобилей «Руссо-Балт», первые сложности возникли ещё в ранней юности.

Достигнув потолка развития уже в 16 лет, Николай потратил два года на попытки преодоления непонятной преграды, но так и не смог развить дар до следующего ранга. Будущее, что ему пророчили с детства, как самому талантливому наследнику рода Астаховых, развеялось как мираж.

И тогда его жизнь пошла под откос.

До недавнего времени ему казалось, что хуже уже и быть не может. И только выпивка и карты могли хоть как-то скрасить его унылое существование. Умница-жена, навязанная роднёй и пытавшаяся его растормошить первые годы брака, одним своим присутствием в доме раздражала ещё больше, как будто пестуя его комплексы. Но когда её похитили, когда по городу поползли отвратительные и мерзкие слухи о романтической связи с одним из её учеников, а голову неожиданно увенчали развесистые рога…

Это стало той самой соломинкой, переломившей хребет верблюда. Недовольство собственной жизнью достигло критической точки. Вдоволь поразмышляв об этом со стволом револьвера во рту, Николай обрёл удивительную ясность мысли и решил во всём разобраться. Во всём. Пришло время перемен.

– Да что она нашла в этом мальчишке?! – просидев в молчании почти пару часов, Николай неожиданно сорвался на крик и, размахнувшись, отправил коньячный бокал в стену, обитую узорчатым шёлком. Брызнувшие в разные стороны стеклянные осколки и мокрое пятно на ткани неожиданно успокоили порыв души Астахова. Пелена опьянения застилала его разум лишь частично, и он почти сразу же устыдился вспышки своего гнева. И вновь погрузился в меланхолию, гипнотизируя взглядом несколько листов, вырванных из дневника жены и содержащих ответы на его вопросы. Укоряющие, полные раскаяния, искренние и вовсе не такие грязные, как утверждали сплетники. Адюльтер не состоялся, а одной лишь романтической увлечённостью в среде аристо удивить кого-то было бы непосильной задачей. Но слухи шли, крепли, а репутация… О ней можно было забыть. Как и об остатках самоуважения после того, как он выкрал порочащие страницы из дневника жены.