Убить футболиста - Федор Раззаков

В это время из соседней комнаты вышел заспанный Сема, который, увидев рассыпанные жетоны, удивился:

— На кой ляд ты их купил? У нас же здесь телефон имеется!

— Дурень ты, Сема, — усмехнулся пучеглазый. — Кто ж такие дела по домашнему телефону проворачивает?

Только теперь до Кадилина стал доходить смысл происходящего. Он вспомнил, какого рода мероприятие они договорились обтяпать сегодня, однако особенного прилива радости от этого не испытал. Его душу вновь стали одолевать сомнения. Видимо, пучеглазый догадался о том, какие мысли посетили футболиста, потому что присел к нему на кровать и спросил:

— Ты чего такой грустный, Серега? Или опять не веришь в успех нашего мероприятия?

— Честно говоря, не очень, — признался Кадилин.

— Ну и зря, — с жаром воскликнул пучеглазый. — Тебе такой фарт в руки привалил, а ты сомневаешься. И надо быть полным идиотом, чтобы пройти мимо денег, которые валяются у тебя под ногами. Ведь достаточно только руку к ним протянуть — и они твои.

— И сколько же этих денег у нас под ногами валяется? — поинтересовался Сема.

Пучеглазый думал всего лишь секунду, после чего ответил:

— Не менее ста тысяч баксов.

— Лучше сто две, — поправил приятеля Сема и тут же пояснил: — Чтобы разделить поровну.

— Как скажешь, — согласился с поправкой компаньона пучеглазый. — Ну, как, Серега, — по тридцать четыре штуки на брата не хило?

Кадилин в ответ улыбнулся, тем самым как бы подводя итог этому спору.

— Вот и ладненько, — потирая от удовольствия руки, произнес пучеглазый. — Времени у нас в обрез, поэтому действуем по ускоренному плану. Даю тебе, Серега, двадцать минут на то, чтобы побриться, после чего выезжаем. Звонить будем с таксофона недалеко от метро. О том, как себя вести во время разговора, поговорим по дороге. Все ясно? Тогда — вперед.

Кадилин управился со своей бородкой за пятнадцать минут, а еще через пять минут компаньоны уже выезжали на машине со двора. По дороге пучеглазый коротко обрисовал приятелям свой план. По нему выходило, что Кадилин должен был назначить встречу чиновнику возле центрального входа на ВВЦ, бывшую ВДНХ.

— Там площадь хорошо просматривается со всех сторон и народу всегда достаточно, — объяснял суть задуманного пучеглазый. — Ты, Серега, встанешь возле тротуара, а мы с Семой будем наблюдать за тобой из машины. Вместе нам пока появляться не надо — можем жертву спугнуть.

— Да погоди ты загадывать, — попытался одернуть компаньона Кадилин. — Еще никакого разговора не было, а ты уже о месте встречи печешься.

— А куда он денется — разговор-то? — удивился пучеглазый. — У тебя полный карман жетонов — звони сколько влезет.

— Я о другом — вдруг этого чмошника на месте не окажется?

— Окажется, — голосом, не терпящим возражений, произнес пучеглазый. — Я всем телом чую, что он на месте.

— Больше ничего не чуешь? В гадиловку к ментам мы не угодим? — подал голос сидевший на заднем сиденье Сема.

— Только без кипеша, Сема, ты же знаешь, что я вслепуху не действую, — ответил пучеглазый. — Будете меня слушаться, все будет тип-топ.

Вскоре они подъехали к нужному месту и, выйдя из машины, подошли к таксофону, находившемуся недалеко от подземного перехода. Народу вокруг практически не было, что было на руку шантажистам — лишние свидетели конфиденциального разговора им не нужны. Кадилин снял трубку и быстро набрал номер, который он хорошо помнил все эти годы. Вскоре на другом конце провода ему ответил приятный женский голосок:

— Вас слушают.

— Девушка, мне, пожалуйста, Аркадия Петровича.

— А кто его спрашивает? — поинтересовалась девушка, тем самым подтверждая, что пучеглазый был прав — чиновник оказался на месте.

— Скажите ему, что звонят из футбольного клуба «Спартак» по очень важному делу, — ответил Кадилин и тут же увидел у себя перед носом вздернутый вверх большой палец пучеглазого — мол, молоток, все делаешь правильно.

— Соединяю, — произнесла девушка, и в следующую секунду Кадилин услышал в трубке приятную мелодию.

Мелодия звучала недолго — уже через несколько секунд ее прервал хорошо знакомый Кадилину баритон:

— Говорите, я слушаю.

— Добрый день, Аркадий Петрович. Не узнаете, кто вас беспокоит?

— Мне сказали, что из «Спартака». Кузьмич, ты?

— Нет, не он. Неужели мой голос так сильно изменился, что вы перестали его узнавать?

— Что за угадайку вы там устраиваете? Вам что, делать нечего, как отвлекать людей от работы? — В голосе чиновника слышалось раздражение. — Короче, либо вы говорите, кто вы, либо я немедленно кладу трубку!

— Класть трубку не в ваших интересах, Аркадий Петрович. А звонит вам Сергей Кадилин. Помните такого?

На другом конце провода повисла пауза — видимо, там мучительно прикидывали, стоит ли продолжать беседу с внезапно объявившимся футболистом. Наконец выбор был сделан.

— Куда же ты пропал, Сергей? — Голос чиновника заметно подобрел. — Сколько лет от тебя ни слуху ни духу.

— Зато вы с газетных полос не сходите. Правда, толку мало — наш футбол как был в заднице, так там и торчит.

— Ты что, ради этого мне позвонил? Неужели до сих пор злишься на меня за ту последнюю встречу? Напра-а-асно. Я ведь действительно вынужден был срочно уехать в командировку. Сам понимаешь, работа такая.

В это время трехминутный лимит времени истек и в таксофоне прозвучал предупредительный сигнал. На него оперативно среагировал стоявший рядом пучеглазый, который тут же опустил в щелочку очередной жетон. В дальнейшем подобные манипуляции он совершил еще несколько раз. Разговор между тем продолжался.

— Наверное, хорошие деньги за свою работу получаете? — спросил Кадилин.

— Нормальные, — уклончиво ответил чиновник.

— Я читал, вы себе шикарный дом на Рублевке построили?

— Врут газеты — обычный дом в два этажа.

— Ну да, у вас же у всех — скромные зарплаты, обычные дома, недорогие автомобили.

— Сергей, извини, но у меня нет времени обсуждать с тобой мою зарплату. — В голосе чиновника Кадилин вновь уловил раздражение. — Ты в свое время тоже жил неплохо — имел и квартиру, и машину, ездил по заграницам. Разве я виноват в том, что затем ты все это потерял? Пить надо было меньше.

— А вы, значит, не пьете?

— Я, дорогой мой, знаю меру. А ты этой меры не знал. Странный вы народ, спортсмены! Вечно обвиняете кого угодно, только не себя, в своей неудавшейся жизни.

— А вы считаете, что ваша жизнь удалась?

— Во всяком случае я не жалуюсь. Как умею работаю, по мере сил помогаю нуждающимся.

— Что же вы мне не помогли, когда я к вам за помощью пришел?