Почта святого Валентина - Михаил Нисенбаум

Пока он усаживался в удобное полукресло, телефон во внутреннем кармане пиджака заелозил, щекоча сквозь рубашку грудь веской дрожью. Звонил Иван, который извинялся ласковым голосом, умолял сделать заказ, не дожидаясь его, а уж он явится минут через двадцать непременно.

Потягивая пиво, прорывавшееся холодными тугими глотками сквозь мягкую пену, Колеверстов черкал тонко очиненным карандашом на листе нарочно предложенной бумаги, рисуя то иероглиф «ли», то сферы Дантова рая, то короткий эльфийский меч с гардой в виде звезды. Изредка он поднимал глаза и посматривал в зал. Трактир «Пятеро из Салерно» был невелик, в декоративном очаге трепетали подсвеченные лоскутки рыжего шелка, весьма убедительно изображая пламя. Играла негромкая музыка, не итальянская притом, но такая же добротная, невызывающая и комфортная, как здешняя мебель. По огромному экрану на дальней стене распускались под музыку цветы, скользили под водой рыбки-пикассо, колибри пила воду на лету — другая далекая жизнь внутри близкой.

Столиков было пять или шесть. За одним сидела мужская компания. Мужчины, похоже, вели какие-то переговоры под шампанское. Один из них, брюнет с точеными скулами, с клинописной бородкой и в шейном платке, что-то стремительно черкал на листке, успевая при этом бурно жестикулировать другой рукой. «Архитектор, — подумал Колеверстов, — или хореограф». В углу ютилась парочка — любовники сидели друг к дружке так тесно, словно помещались на одном стуле.

За барной стойкой сидели две красавицы (Колеверстов подумал, что девочки не стали прятать такие ноги под столом и нарочно, из абстрактного гуманизма, сели на высокие барные табуреты). Одна из девиц кокетничала с барменом, другая все не могла надышаться на свои сапожки, поворачивая их так и этак, разглядывала на остром глянцевом носке то лиловый, то розовый, то изумрудный отблеск.

Тяжелая дверь подалась, нежную искру звука издал колокольчик. Колеверстов повернул голову, ожидая увидеть Норко. В глубине души он не ждал ничего особо приятного от сегодняшней встречи. Ну любопытно немного. Опять же, неудобно отфутболить, важный человек (это Норко-то важный, который всегда и во всем отставал от Колеверстова — хоть на турнике, хоть в «тетрис», хоть на роликах?)… Протокольная встреча под присмотром слова «надо».

Но это был не Норко. Видимо, снег на улице сменился дождем, вошедший мужчина вымок, редкие пряди волос прилипли ко лбу. Посетитель не был похож на завсегдатая ресторанов — и не только оттого, что с куцего пальто капала вода, и не из-за распаренного нервного лица. С обоих плеч у мужчины свисали огромные сумки — а в ресторан не ходят с тяжелой поклажей.

Посетитель долго вполголоса внушал что-то подскочившей официантке. Девушка поначалу отрицательно качала головой и шаг за шагом отступала вглубь, но мужчина умоляюще улыбался, наступая на нее, и начинал говорить еще тише и быстрее. Наконец девушка махнула рукой, сказала: «Пять минут — не больше!» — и ушла на кухню. Дернув головой и отбросив мокрые волосы со лба, посетитель включил на лице коммерческую улыбку и двинулся к столикам. «Наверное, пообещал официантке денег», — подумал Колеверстов, глядя, как коммивояжер протискивается между столиками к парочке в угол. Что он рассчитывал продать влюбленным, почему первыми выбрал их, понять было трудно. Евгений успел заметить, как парень нахмурился, и спина в сыром пальто отгородила происходившее в углу.

На столе меж тем образовались нож с вилкой, запеленатые в салфетку, а также разделочная доска с брускеттами, от которых горячо веяло пряным морем. Счастливо вздохнув, Евгений хрустнул корочкой брускетты.

— Уникальное предложение… юбилей… спасибо скажете… ниже рыночных, — послышалось неподалеку.

Колеверстов обернулся и увидел, как продавец с униженной поспешностью заталкивал в сумку что-то, похожее на кофеварку, а демонический архитектор улыбается принужденно, как бы заставляя себя не замечать очевидную неловкость. Когда стало ясно, что разговора с торговцем не избежать, Евгений решил не есть пока две оставшиеся брускетты, чтобы не жевать второпях. «Скажу сразу, что мне ничего не нужно — тихо и вежливо. Человек пытается заработать, ему тоже небось несладко. Но это не значит…» Не успел он додумать, как услышал негромкий голос прямо у себя за плечом:

— Д-добрый вечер. Извините, что отвлекаю, я ннна… нннна крошечную минут-т-т-т-черт-минутку. В конце лета был Д-д-д-день независимости Инда-да-да-да-да-незии, и па-па-паравительство выделило да-да-датацию на праздничные акции до Нового года. Уникальное предложение, высокие те-те-те-технологии от азиатского да-да-да-дракона.

Вместо того чтобы вежливо и недвусмысленно выпроводить коммивояжера, Колеверстов зачем-то буркнул:

— Да бросьте вы, какой там дракон! Видел я вашу кофеварку. Банальная вещица и модель не новая.

— Э, га-га-гаспадин хороший, вы, па-па-па-прастите, не все разглядели. Па-па-пазвольте…

Ловко распахивая сумку (странно было видеть такие точные движения у заики), торговец извлек кофеварку и принялся декламировать явно заученный рекламный текст про сорок способов приготовить кофе, про кювету для ликера, про кофейную карамель и уникальный рецепт яванского кофе, который готовится из обычной арабики («какая чушь!») всего за полторы минуты.

Высказав сомнение в качестве товара, Евгений допустил серьезнейший просчет, так как открыл тем самым возможность для дискуссии. Теперь неловко было заявить, что его не интересует никакая кофеварка — ни высоко-, ни низкотехнологичная. Не нужна — зачем тогда делать замечания? К счастью, мужчина понял все сам, извлекая из сумки чудо-фонарь, который мог осветить ночную дорогу на сто метров или на тридцать при сильном тумане, мог служить переносной настольной лампой и ночником, а также автоматически передавать сигналы SOS от двух пальчиковых батареек в течение десяти часов. По словам продавца, по лицу которого плыл пот, стоил фонарь по случаю Дня независимости Индонезии всего сто рублей — в три раза дешевле, чем в магазине, можно проверить, хотя ближе Джакарты ничего подобного найти нельзя. Евгений хотел было возразить, что подобные фонари давно не редкость, но побоялся, что продавца опять пробьет на какие-нибудь технологические откровения. Поэтому он предпочел промолчать и только скептически следил за тем, как из второй сумки мужчина извлекает третий аппарат. Такого устройства Колеверстов прежде не видел. Одна половина походила на руль космического корабля — черный джойстик, созданный как ответ форме руки, но не детский, а серьезный, словно оружие. Колеверстов ощутил подступающую дрожь нетерпения. Именно такую дрожь он почувствовал, когда впервые увидел мотоцикл «Кавасаки-Вулкан», а позже — свой нынешний компьютер. Это было предчувствие новой жизни, не ограниченное ни единой подробностью, и Колеверстов едва удержался от того, чтобы задать вопрос первым.

— А это новейшая разработка япо-по-понских ученых, п-п-п-пробный продукт восьмого по-по-по-коления. По-по-по-полный эксклюзив. Разработан пэ-пэ-пэ-по заказу Министерства обороны.

— Что это?

— Ти-ти-ти-кипер се-семь ноль три. — Раздался щелчок: продавец присоединил к рукояти пульт управления с аппетитными кнопками и выпуклыми стеклышками грех экранчиков.