Забавник - Сергей Малицкий

— Выберись, — захихикал Камрет.

— Я даже поспал чуть-чуть, — крикнул Рин. — Тут уютно! Ты-то где пропадал?

— Заботы! — заскрипел коротышка. — Ты же знаешь, я всегда при деле. К тому же я на охоте!

— А как обходишься без игры? — спросил Олфейн. — Ты же всегда любил бросить кости!

— С кем тут играть? — хмыкнул Камрет. — К тому же зачем мелочиться? Если уж бросать кости, то сразу много. Тысячи костей! Десятки тысяч! Правда, они пока что покрыты плотью…

— Тут, кстати, тоже много костей! — сказал Рин. — Не подскажешь, что за местечко?

— Да уж и скрывать нечего, — зевнул наверху Камрет. — Тут, до того как Ирунг начинал строить дворец конгу, было несколько усадеб всякой мелкоты и домик самого Ирунга. Вот от его домика темница и осталась. А ты думал, что старый маг был добряком? Думаю, что, когда он засыпал ход в темницу, часть узников была еще жива!

— А ты как докопался сюда? — поинтересовался Рин.

— Камень тут хороший, — объяснил Камрет. — Никакая магия его не берет. Кровью пропитан, что там, внизу, что здесь. Наверное, Ирунгов палач как раз тут и упражнялся. Я даже огородил это место — так оно мне понравилось. Да так огородил, что и старик Вертус, Ирунга заменивший, его не заметил. Хотя он и не ходил на стройку, все на пергаментах вырисовывал — что да куда. А я искал место, куда определить самых неуемных дружков. Тут хоть обколдуйся, все равно наружу ничего не выйдет!

— Однако сам подколдовываешь? — выкрикнул Рин. — Я смотрю, через одну из дыр ветерком дует. Или у тебя там окно открыто?

— Бери выше, — засмеялся Камрет. — У меня тут крыши вовсе нет. Но подколдовываю, да. Сам по себе ветерок в дыру не задует! Или ты хочешь, чтобы я дал задохнуться старинному приятелю?

— Думаю, что именно это ты мне и готовишь, — признался Олфейн.

— Может быть, — пробормотал Камрет. — Я еще не решил. Есть еще мысль залить тебя водой. Или жидким дерьмом, смотря по настроению.

— Лучше водой, — попросил Рин. — Хоть поплаваю. Что касается дерьма, то при всем признании твоих способностей моя казнь затянется.

— Ты даже не представляешь, насколько заблуждаешься, — захихикал Камрет. — Ну ладно, пока я тебя оставлю. Охота идет, надо присматривать!

— Ты бы не закрывал отверстия! — закричал Рин. — Я бы подышал пока? Тут воняет, как в могиле. А то ведь задохнусь! А какое, в самом деле, удовольствие, если не наблюдать за муками?

— Ты становишься взрослым, Рин Олфейн, — хмыкнул Камрет, и сверху чуть слышно донеслись шаги. — Не скучай!

— Спасибо, коротышка! — крикнул Рин и стал ворочать бронзовые полотна.

Когда из дверей и дверных рам получилась корявая башня, Рин еле стоял на ногах. Однако он забрался по ней на самый верх и почти дотронулся до низкой части купола. Конструкция подрагивала, но стояла крепко, скрученная по углам железными прутьями, вырубленными из смотровых окошек в дверях. Рин удовлетворенно слез с получившейся вышки и отправился к наскоро оборудованному лежбищу. Там он, не жалея воды, промыл руки и поел, после чего потратил некоторое время на то, чтобы заживить ссадины и отдохнуть.

Сон его был коротким и темным. Кошмары топтались где-то рядом, но через очерченный им же самим во сне круг не прорвались. Поднявшись, Рин выпил вина и надолго задумался. Сначала он обдумывал то, что собирался совершить, и пытался оценить пределы своих возможностей. Затем его мысли переметнулись на то, что им движет, кроме необходимости быть в нужное время рядом с Айрой и Орликом и жгучего желания хотя бы взглянуть в глаза негодницы Рич и даже, если боги будут милостивы, вдохнуть запах ее волос.

Потратив некоторое время, Рин уверился, что в нем нет ненависти, потому как тот огонь, что горел в его сердце, мог быть чем угодно — негодованием, гневом, но не ненавистью и злобой. Поняв это, Олфейн выдохнул с облегчением, потому что, отыскав в себе хоть крупицу мерзости, он бы потратил долгое время на ее выжигание и мог не успеть к сроку. Он ясно осознавал, что не годится на роль доброго храмовника и заботливого лекаря, но тяжести в его груди не было, хотя боли хватало с избытком. Завершив с самопознанием, Рин задумался о дальнейших шагах, представил все, что ему предстояло совершить до утра, поднялся и приступил к делу.

Сначала он еще раз осмотрел две кучки мусора, образовавшиеся на полу под отверстиями, и выбрал то, через которое с ним говорил Камрет. Оно было ближе к центру, и чуть больше. Рин сдвинул мусор в сторону, вынул из ножен меч, отданный ему Тиром, и выдолбил в полу ямку, которую тут же заровнял пылью, отметив оторванной от скамьи планкой.

Затем Рин взял все тот же меч Тира и, избегая углов и скрещиваний, начал чертить линии. Он ставил меч возле отмеченного центра и проскребал канавку почти до стены, плавно загибал линию и возвращался к центру. Постепенно на полу заброшенной тюрьмы образовался цветок. Увидев его, Айра, пожалуй, не похвалила бы ровность линий, но еще скорее обругала бы Рина за упрямство и невнимательность — линии должны быть собраны на предмете, находящемся в центре рисунка, а не непонятно где вверху. Конечно, если Рин не собирается отправить в какие-нибудь окраинные земли пролетающую над рисунком птицу, тем более что не бывает птиц с размахом крыльев в десятки локтей.

Закончив с руганью по поводу неправильного или даже глупого выбора цели, Айра тут же потребовала бы, чтобы прежде, чем тренироваться на камнях, Рин непременно отправил по адресу что-то более легкое — ветку, ворох листьев или шишку. Рин, конечно же, не преминул бы заметить, что если то место, куда он собирается позабрасывать камешки, благодаря каким-то чудесам вдруг станет многолюдным, то ветка или ворох листьев, появившиеся из воздуха, только увеличат количество любопытных, и уже шишки там не понадобятся, поскольку для их получения вполне будет достаточно нескольких мелких камней.

Однако Айра обязательно спросила бы, к какой из звезд привязал свой рисунок Рин, потому как точкой опоры для перемещения из одного мира в другой должна быть точка на небосводе, так как любая звезда есть олицетворение всех окраинных земель, окружающих земли Заповедные.

На этом месте Рин должен был бы почесать затылок и развести недоуменно руками, но Айра бы и тут не угомонилась. Наконец, и это было бы самым бесславным завершением очередной попытки обучения Рина самостоятельному перемещению из одного мира в другой, она бы безапелляционно заметила, что такой громадный рисунок не наполнит силой даже целая дружина изощренных магов, а следовательно, сила Рина рассеется и на пролетающую птичку подействует настолько крохотная ее часть, что она не отправит в окраинные земли даже ее перышка.

Рин, конечно же, возмутился бы и с немалой ехидцей заметил, что сама Айра не только не рисует никаких цветочков, но даже не шепчет никаких заклинаний. А между тем с той или иной степенью легкости перемещается из одних окраинных земель в другие, да не одна, а с целым отрядом. Потому как если Рин тянет на рослого и крепкого воина, так Орлик тянет на троих, то есть на отдельный полноценный дозор, а уж если учесть тот запас провианта, что он тащит всякий раз с собой…