Кочевники поневоле - Майк Гелприн

– Остатки армии будут здесь быстрее гражданских. Мы опустошим августовские склады и арсеналы, вооружим людей и обеспечим их продовольствием. Таким образом, мы создаём фронт, здесь, в июле. Когда зима докатится досюда, им придётся пойти на соглашение с нами или нас уничтожить. Но уничтожить они не посмеют – они попросту умрут с голоду, если не будет продовольственных поставок от нас. И их слишком мало, чтобы управиться и с зимними, и с летними делами.

– Мне кажется, – Самуэльсон почтительно склонил голову, – ваш план сработает. – Он на секунду замялся и осторожно добавил, будто пробовал фамильярность на вкус: – Он определённо должен сработать, Ловкач.

– Другого всё равно нет, друг мой, – Ловкач снисходительно улыбнулся. – Мы заключим с зимой паритетный договор. Думаю, они согласятся на него, не доводя дело до, с позволения сказать, конфликта. Итак, мы отправляем эмиссаров в весну. Когда кочевья повернут вспять, мы вышлем в зиму парламентёров.

Зависший на полпути между южным горизонтом и зенитом Сол бережно ласкал лучами землю раннего мая. Курт Бауэр, сидя на корточках у костра, жарил на вертеле зайчатину. Рогатых зайцев накануне настрелял Франсуа, он же неделей раньше завалил трирога, так что мяса на заставе было вдоволь.

Заставой две разбитых у вертолёта палатки назвал Курт, хотя охранять им впятером было некого и не от кого. Февральские, январские и декабрьские кочевья вернулись в зиму и теперь с каждым днём отдалялись. Куда подевались кочевья апреля и мая, оставалось неизвестным. Патрик Каллахан полагал, что отправились в лето.

Франсуа, оказалось, дружил с Патриком, так же, как и с его застреленным при атаке месячной давности братом Ричем. Могилу Ричу в паре сотен ярдов от вертолёта Франсуа с Патриком копали вдвоём.

Заяц не успел ещё полностью прожариться, когда от Ремня прибежал взволнованный Франсуа и сообщил, что по дороге по направлению к ним движется конный экипаж.

Подхватив винтовку, Курт кликнул Патрика. Втроём они пересекли незасеянное ячменное поле, преодолели узкий подлесок и выбрались на обочину. Запряжённая четвёркой карета остановилась в двадцати шагах. Из неё выбрались двое и вместе со спрыгнувшим с козел кучером встали на дороге плечом к плечу.

Курт вгляделся, недоверчиво протёр глаза и вгляделся вновь. По центру, зажав по револьверу в каждой руке, стоял и пристально смотрел на него бывший полевой командир боевого октябрьского кочевья Мартин Бреме по прозвищу Железный Мартин.

Курт сбросил с плеча винтовку, положил на землю и медленно двинулся вперёд. Мартин, заткнув револьверы за ремень, шагнул навстречу. Они пожали друг другу руки, и Курт уже сделал непроизвольное движение, собираясь обняться с другом, но в последний момент сдержался и отступил назад. Интуитивно он вдруг осознал, что перед ним если и не враг, то, по крайней мере, ставший чужим человек.

– С какой целью следуете? – вывернулся из-за плеча Курта Патрик Каллахан.

Железный Мартин молча выудил из внутреннего кармана гимнастёрки свёрнутый в трубку лист плотной бумаги.

– Дипломатическая миссия, – вслух зачитал Патрик. – Наделена полномочиями, направляется в зиму с официальными предложениями.

– От кого эти предложения? – почесав в затылке, осведомился Патрик.

– От сэра Энрике, главы клана Гарсия.

– Как, как? – изумился Патрик. – Какого клана?

– Гарсия, – терпеливо повторил Мартин. – В июле произошли некоторые изменения.

– Выходит, ты, – встрял Курт, – на стороне этого Гарсия?

– Я имею честь состоять начальником его личной охраны и членом клана.

Курт присвистнул.

– То есть ты теперь июлит? – спросил он.

– Можно считать и так. Вы намерены нас пропустить?

– Да, разумеется, – Курт отступил в сторону. – Проезжайте.

– Гарсия – это наверняка тот ублюдок, который затеял бойню, – задумчиво глядя вслед удаляющейся карете, произнёс Патрик. – Этот парень твой приятель, Курт?

Курт Бауэр не ответил. Мир изменился, и кого сейчас считать приятелем, а кого неприятелем, он не знал.

– «Достойная» компания, – подытожил Франсуа Мартен. – Мне приходилось знавать одного из них, заносчивого святошу с гнусной рожей. Некий отец Уильям из июня, та ещё сволочь.

– Ничего. – Курт положил руку Франсуа на плечо. – Скоро мы забудем про всё это. На архипелаге ни твоего знакомца, ни моего не будет.

– Если мы до него доберёмся, до архипелага, – проворчал Франсуа. – И если погорелец выживет.

Погорельцем между собой на заставе звали вот уже месяц боровшегося со смертью Джерри Каллахана. Он то впадал в забытье, то выныривал из него, и тогда в полубреду принимался горячечно проклинать некоего Ловкача.

Джерри Каллахана, до неузнаваемости обгоревшего, выходила Бланка. Вот уже месяц она не отлучалась от его постели, кормила и поила с ложки и меняла на нём бинты. Она же не позволила расстрелять бывшего главу клана Каллаханов, когда выяснилось, кто он.

Глядя на осунувшуюся, истончавшую, поблекшую Бланку, Курт не мог поверить, что эта та самая гордая красавица из раннего сентября, в которую он был влюблён когда-то. И хотя прошло с тех пор всего-то полтора года, ему казалось, что между тем сентябрём и сегодняшним маем лежит чуть ли не вечность.

Месяц назад Курт заступился за Джерри перед Ларсом Торнвальдом. Заступился после того, как Бланка, умоляя, бросилась в ноги. После он неоднократно жалел об этом поступке – кто-кто, а сановный июлит, по мнению Курта, заслуживал смерти. Перестал он жалеть, лишь когда выяснилось, что Джерри, единственный из всех, умеет управлять вертолётом.

Теперь июлит заботами Бланки уверенно шёл на поправку, а чудом уцелевший вертолёт, опалённый пламенем, с пробитой пулями обшивкой, так и стоял на лесной поляне. Курт, Франсуа и Патрик по очереди протирали моторы ветошью, топлёным жиром трирога смазывали клапаны и трубопроводы.

Вернувшись к костру, раздули уголья и дожарили зайца.

– Поешь. – Франсуа протянул Бланке выложенные на берестяную плошку кусочки мяса. – А лучше посиди с нами, ничего с этим твоим не случится.

Бланка приняла плошку, но, как обычно, сидеть у костра отказалась. Франсуа вернулся к остальным и, кряхтя, опустился на корточки.

– Бедная девочка, – сказал он, ни к кому особо не обращаясь. – Любая другая эту сволочь давно бы бросила.

Патрик Каллахан кивнул, он был согласен. Слова, сказанные главой клана накануне атаки, не шли у него из головы. «Вам нравится эта сучка? Можете поиметь её, если хотите». Бланка наверняка слышала, она после этого прорыдала в шатре ночь напролёт. И вот, пожалуйста, кто бы мог подумать.

– Не знаю, что она будет с ним делать там, на островах, – вслух сказал Патрик. – На архипелаге, насколько я понял, придётся вкалывать, а этот погорелец не проработал руками ни дня. Интриговать и строить козни он умеет неплохо, а вот насчёт остального…