Камбэк - Лили Чу

душу продала, лишь бы пропустить следующие двадцать минут и не произносить никаких слов, а уж потом приходить в себя после того, что скажет Джихун.

За столиком у окна сидит Джихун, и его взгляд устремлен на меня. Закинув ногу на ногу, он покачивает ступней в черном лофере.

Он встает, чтобы поприветствовать меня, и я пристально смотрю на него.

– Что у тебя с глазами?

Это не входило в число моих запланированных приветственных слов, но уже слишком поздно. Впрочем, не худшее начало, поэтому я продолжаю гнуть ту же линию и слегка взмахиваю рукой:

– Твои глаза. Они голубые. – Скорее серовато-голубые, цвета линкора, но не время впадать в педантизм.

– Линзы, – объясняет он. – Для фотосессии.

– О. – Вот сейчас я Смауг, возлежащий на груде награбленных сокровищ, но, как только начну говорить, мои слова откроют единственное уязвимое место на моем животе, которое можно либо пронзить кинжалом, либо погладить.

Я даже не дожидаюсь, пока он сядет, потому что больше не в силах испытывать стресс. Прощай, хладнокровная и собранная Ари, которая может провести совещание с клиентом, не моргнув глазом.

– Прости меня. Прости за то, что наговорила тебе всяких глупостей о том, что мы не должны видеться. Мне жаль, что я отказалась дать нам шанс. Линзы смотрятся круто. Я знаю, у тебя есть полное право злиться на меня. Я виновата.

– Ари, дыши, – он не прикасается ко мне, но его голос нежен.

Я делаю глубокий вдох, избегая смотреть на него, потому что не знаю, что делать дальше. Ненавижу это состояние. Ненавижу говорить о чем-либо эмоциональном. Ненавижу чувствовать себя уязвимой и глупой, когда так обнажаю свои чувства, и молиться о том, чтобы меня не высмеяли за это и не обругали. Я не готова к такой степени доверия, даже с Джихуном.

– Мы просто поговорим, – добавляет он.

Я быстро поднимаю глаза и вижу, как он кивает на стол. Его лицо осунувшееся и бледное под слоем загара, а руки скрещены на груди.

Мы садимся в кресла, достаточно низкие, чтобы я плюхнулась в одно из них довольно неуклюже. Тишина сгущается, пока я рассеяно перевожу взгляд куда угодно, только не на него, пока он смотрит на меня. Наконец я понимаю, что Джихун ждет от меня продолжения, поэтому собираю волю в кулак и поднимаю на него взгляд.

– Я запаниковала, – тихо говорю я. Зрительный контакт усложняет задачу, особенно с этими контактными линзами, но я справляюсь. – Я увидела толпы, и все это было так странно, что мне стало не по себе.

– Что тебя обеспокоило? – Его руки спрятаны под столом, и я их не вижу.

– Даже не знаю. – Я хмурюсь. – Все понемногу? Твоя слава, конечно. Расстояние. Мы знаем друг друга всего месяц. Мы оба заняты работой.

Он кивает.

– Все это разумные опасения, которые мы обсуждали перед моим отъездом. Ты используешь панику как оправдание, потому что не чувствовала уверенности даже после нашего разговора.

Я вздрагиваю.

– Возможно, мы недостаточно хорошо все обсудили.

– Тогда почему ты не сказала об этом? Почему не спросила, что я думаю, не испытываю ли я те же страхи?

Это заставляет меня нахмуриться.

– Потому что мы уже говорили об этом?

– Да, и ты все равно продолжала мусолить эти мысли. Вместо того чтобы сказать мне, вместо разговора по душам ты предпочла действовать. В одиночку.

Это правда, но…

– Я сделала это, потому что ты радовался возможности попробовать.

– Да, радовался, – просто говорит он. – Я хотел попробовать, потому что не знаю будущего. Но ты побоялась сделать даже это. Надо было прямо сказать мне о своих страхах.

– Я не боялась.

– Лжешь, – его голос резок.

– Аэропорт стал для меня настоящим потрясением. – Я тереблю нитку, торчащую из обивки кресла. – Ты говорил мне, но я не понимала, насколько ты знаменит, пока не увидела это сама.

Джихун отодвигает чашку, с которой возился.

– Я был тем же самым человеком.

– Давай будем реалистами. Допустим, у нас отношения. Мы не можем спонтанно пойти в кино. Мы даже не можем выйти в кафе без маскировки. Даже если бы мы хотели встретиться за чашкой кофе, для этого нужен 13-часовой перелет.

– У других это получалось. – Он стискивает зубы. – Мы тоже могли бы попытаться. Ты не захотела прилагать никаких усилий.

– Это несправедливо. – Я выдергиваю нитку и теперь тереблю ее в руках. – Я не хотела, чтобы то, что у нас было, исчезло.

– Ты хотела сохранить контроль.

Это звучит одновременно очень плохо и похоже на меня. Я киваю.

– Думаю, что да, хотя в то время я не отдавала себе в этом отчет.

– И все же ты здесь. Ничего с тех пор не изменилось. Чего ты хочешь от меня, Ари?

Я делаю глубокий вдох и решаюсь сказать все начистоту.

– Я скучаю по тебе. Я скучаю по разговорам с тобой, по близости с тобой. – Я набираю в грудь еще больше воздуха, задаваясь вопросом, не задохнусь ли от такого количества кислорода, и выдавливаю из себя слова: – Я действительно все испортила и сознаю это. Я хочу попробовать еще раз.

Вот и все. Я выложила на стол все карты. Он может встать и уйти, но, по крайней мере, я не буду сожалеть о том, что не сказала ему правду. Я не хочу жить по своему наихудшему сценарию. Да, такое может случиться, но я хотя бы буду знать, что приложила те же усилия, что и к любому рабочему проекту. Даже больше, потому что иметь дело с чувствами гораздо труднее, чем со служебными записками.

– Когда ты сказала мне, что все кончено, я поначалу решил, что это шутка, – мягко произнес он. Теперь он смотрит мимо меня, куда-то поверх моего плеча. – Очень несмешная и жестокая шутка.

Стыд – наихудшее чувство. Я стараюсь не съеживаться в своем кресле и принимать последствия своих действий.

– Прости.

– Я не понимал, что изменилось. Я подумал, ты просто использовала меня, и, когда уезжал, стал тебе не нужен.

Эти слова заставляют меня резко вскинуть голову.

– Это не так!

– Нет? – он болезненно усмехается. – Я окружен людьми, которые хотят от меня только того, что они могут получить.

– Джихун, я даже не догадывалась, что ты из StarLune, что богат и знаменит, а к тому времени, как узнала, уже успела влюбиться в тебя. – Мое лицо пылает. Пожалуй, я выдала слишком много информации.

Он внимательно разглядывает меня через стол.

– Ты бы связалась со мной, если бы мы не встретились на вчерашней вечеринке?

– Не знаю. – Я смотрю на красную нитку, обвитую