Прохоровка. Без грифа секретности. - Лев Николаевич Лопуховский

<…> 32 тбр. В 8.30 12.7.43 г. без артиллерийской и авиационной обработки переднего края обороны пр-ка, не имея точных данных об огневых средствах пр-ка, бригада двумя эшелонами атаковала пр-ка в направлении <…> вдоль ж.д. в полосе до 900 м. На этом (главном) направлении пр-к сосредоточил большое количество танков Т-6, самоходных пушек «фердинанд»{279}, а также других противотанковых средств.

<…> Атака 32 тбр протекала в исключительно быстром темпе. Все танки пошли в атаку, и не было ни одного случая нерешительности или уклонения от боя. К 12.00 12.7.43 г. танковые батальоны вышли в район артиллерийских позиций пр-ка. Пехота в панике начала бежать <…> Пр-к бросил на передний край обороны до 150 самолетов, которые положили пехоту 53 мсбр, которая следовала сзади танков, вывели из строя несколько танков. 31 тбр вместо развития успеха 32 тбр продолжала топтаться сзади. Противник заметил, что темп атаки упал, подтянул свежие танковые резервы и пехоту. К этому времени бригада потеряла до 40 танков и 350 человек личного состава и вынуждена была остановиться.

<…> 31 тбр. <…> В 8.30 после сигнала (залп PC) началась атака без артподготовки и прикрытия с воздуха наступающих танков и пехоты. Налеты производятся группами от 8 до 37 шт. «МЕ-110» и «Ю-87». Танки несли большие потери от авиации и артогня противника. <…> В 10.30 танки достигли рубежа совхоз Октябрьский. Дальнейшее продвижение остановлено беспрерывными воздействиями авиации противника. Прикрытие наступающих танков с воздуха отсутствовало до 13.00»{280}.

Начальник политотдела 31-й тбр полковник Поволоцкий доложил в политотдел 29-го тк: «<…> Данные о потерях танков: Т-34 — 23, Т-70 — 18 машин. Подбитые танки с поля боя эвакуированы. Большие потери, особенно в материальной части, и недостаточно активное продвижение нашей бригады объясняются сильным воздействием авиации противника при отсутствии поддержки наступления нашей авиации, сильным артиллерийским и минометным огнем противника при очень слабой нашей артподготовке в момент наступления. Долгое нахождение на исходной позиции танков и личного состава (8 часов) позволило противнику перестроить свою оборону для отражения атаки»{281}.

Обе бригады были встречены хорошо организованным огнем из опорных пунктов в совхозе Октябрьский и на высотах 252.2 и 241.6, захваченных противником накануне. По воспоминаниям участника боя с немецкой стороны командира танковой роты, «гренадеры Йоахима Пейпера [командира 3-го батальона 2-го тгп тд СС «АГ»] заняли позиции в этой долине, где в течение ночи они вырыли окопы, соединенные сетью траншей и замаскированных ходов сообщения. Для усиления своей главной линии обороны наши люди сделали так, что она опиралась на глубокий овраг. Эта «складка местности» была достаточно глубокой, чтобы сыграть роль ПТ рва. Единственным местом переезда [через овраг] был деревянный мост. Изначально построенный русскими и уничтоженный в предыдущие дни, он был восстановлен нашими саперами. ПТО и легкие зенитные орудия были рассредоточены на местности для усиления пехотного огня. Некоторое количество мин также было вкопано для преграждения путей, которые русские могли попытаться использовать»{282}.

Полосу наступления наших танковых корпусов поперек пересекало несколько балок и лощин. При их преодолении наши атакующие танки оказывались в крайне невыгодном положении. Когда они выползали из балок или поднимались на гребень, то становились удобными мишенями для ПТО и танков противника. Поэтому уже при сближении танкисты потеряли много боевых машин. Боевой порядок нарушился, экипажи начали маневрировать на поле боя, стремясь укрыться от губительного огня в складках местности. Атака захлебнулась, начался трудный огневой бой в неравных условиях.

В документах соединений и частей в первой половине дня нет ни слова о наступающих танках противника. Нет там вообще никаких упоминаний о «лобовом столкновении двух громадных танковых лавин», «сквозной атаке» и тому подобных выдумках. А вот в отчете 5-й гв. ТА, составленном через полтора месяца после боя, рисуется уже совсем другая картина: «В 13.00 32 и 31 танковые бригады после ожесточенного встречного боя с подавляющей массой танков противника были остановлены огнем ПТО и танков, закопанных в землю, и ожесточенной бомбардировкой с воздуха»{283}.

Как прикажете понимать эту фразу? Если был встречный бой, то где и чем он закончился и откуда тогда взялись окопанные танки? Если бы все происходило так, как описал Ротмистров, тогда действительно удалось бы взять немецкие танки «на абордаж», их просто задавили бы количеством в ближнем бою. И тогда противник не смог бы применять авиацию по атакующим танкам. Но, видно, командарму с его КП было лучше видно, чем участникам атаки на неподавленную оборону противника. Легенду придумали «наверху» после боя без согласования по понятным причинам с нижестоящими командирами. При этом рассчитывали, что их донесения останутся навечно похороненными в архивах.

Хауссер и командир дивизии Виш не могли бросить шесть десятков своих танков навстречу лавине русских в триста танков. Немецкие танкисты уже участвовали в отражении наших танковых атак и контратак. Каждый из них твердо усвоил и на практике проверил инструкцию, в которой утверждалось, что советские танки Т-34 представляют опасность с дистанции 500 м и ближе. Этой же инструкцией строго запрещалось вести огонь по танкам противника на ходу. Немцы, используя свою мощную оптику, стреляли только с места, что резко повышало вероятность поражения цели. Так зачем же им было лишать себя преимущества в дальнобойности своих танковых орудий и идти на ближний бой?

Противник использовал примерно такую же тактику действий, что и танкисты М.Е. Катукова при отражении массированных танковых атак. Хауссер решил выдвинуть танки дивизии «АГ» вперед — к позициям своей мотопехоты (иначе она была бы смята атакой двух танковых корпусов, как это случилось с нашей пехотой на главной полосе обороны) и встретить атакующие танки Ротмистрова огнем с места.

По свидетельству участников боя с немецкой стороны, танковый полк дивизии «АГ» начал выдвижение из глубины только в 6.50 (8.50 московского времени). К этому времени атакующие танки Ротмистрова попали под огонь противотанковой артиллерии и удары авиации противника. Танковые роты противника, в том числе и 13-я с ее четырьмя танками «тигр», не перешли в атаку. Они развернулись южнее совхоза и на скатах высоты 252.2 частично за противотанковым рвом, который не доходил до дороги на Прохоровку. В глубине заняли позиции самоходные орудия противотанкового батальона дивизии, на скатах высоты 241.6 — штурмовые орудия. Возможно, командарм выдвижение танков и штурмовых орудий и принял за начало атаки немцев. Во всяком случае, он удачно обыграл этот момент для создания нужной ему картины