Пари - Ляля Брынза

– Не слышу! Не слышу!!! Надо садиться! – замахал руками профессор.

Вертушка нырнула под облако и резво пошла вниз. Так резво, что доценту Б. стало нехорошо.

Сели на лесной опушке, подальше от деревни, чтобы не беспокоить население. Профессор аккуратно достал из серого металлического чемоданчика конструкцию, похожую на огромное блюдо со свободно вращающейся стрелкой, и установил ее на треноге, которую доцент Б. ловко свинтил из имеющихся деталей.

– Ну… – Все затаили дыхание. Стрелка дернулась, вильнула раздвоенным хвостиком и уверенно уставилась на юг.

– Ээээ. В чащу почему-то показывает… М-да. Что-то не то, – профессор потряс блюдо, но стрелка не шелохнулась.

– Может, лесник? Или егерь? – Доцент обреченно глядел в сторону темного, неприятно мокрого лесного массива.

– Да. Сидит там на заимке, поет… – Профессор мечтательно заулыбался, потом ободряюще подмигнул доценту и скомандовал: – За мной!

В лесу было ужасающе мокро. Ноги вязли в месиве из полусгнивших листьев и грязи. С деревьев за шиворот сыпалась холодная труха. Солнце, раз в полчаса пытаясь пробиться сквозь спутавшиеся ветки, ненадолго радовало. Снег – огорчал.

Поисковая группа шла по компасу, точно следуя по заданному «тарелкой» направлению, но профессор иногда останавливался, требовал достать «прибор», хмыкал и снова бодро, но уже как-то чересчур махал рукой.

Смеркалось. Профессор устал, устал и доцент, да и остальные держались из последних сил. И вот, когда уже профессор был готов остановить поиски и приказать разбивать лагерь, впереди замаячило что-то странное. Что-то совершенно неуместное здесь, в этом вечернем вымокшем лесу, похожем на кинематографический кошмар Александра Роу.

– Что это? – Первым это заметил доцент.

– Где? Что?

– Да вон. Синее с красным. Шевелится. Вон там, слева.

Группа сменила курс и через три минуты вывалилась на круглую и в обычную погоду наверняка симпатичную полянку. Посреди полянки стояла сине-красная спортивная палатка, а возле палатки сидел паренек лет двенадцати. Он грустно светил фонариком себе под ноги и что-то жевал. Увидев незнакомцев, паренек вскочил на ноги и направил луч фонаря прямо в лицо профессору.

– Не бойся… Не бойся, мальчик. Мы ищем тут… – Профессор вовремя осекся и хотел было уже продолжить про упавший метеозонд, но мальчик не дал ему закончить фразу:

– Я и не боюсь. Я вас уже три недели жду. Я и у ручья вас ждал. И возле оврага. И еще целых три дня ждал на поляне, где раньше был пулеметный дзот. А вы вот, оказывается, где. А я думал, что если вас тут нет, то я пойду дальше, но все равно дождусь.

– В смысле «ждал»? – Доцент недоуменно кашлянул. – Ты знаешь, кто мы? Мы…

Профессор дернул доцента за рукав аляски, чтобы тот заткнулся. Доцент замолчал, засопел обиженно. Вот всегда так. Все лавры начальству.

– Конечно, знаю. Вы двенадцать месяцев. Вот вы наверняка Декабрь, – мальчик уважительно посмотрел на профессора.

– Да. Да. Я Декабрь, – ответил профессор рассеянно.

– А вы Октябрь? Я угадал?

Доцент, которому неожиданно посчастливилось стать Октябрем, вздрогнул. И не нашел ничего умнее, чем спросить:

– Почему Октябрь?

– Мокрый потому что. И не улыбаетесь.

– Точно, – рассмеялся профессор и, вполголоса приказав остальным оставаться на месте, направился к палатке. – А скажи-ка мне, мил-человек, зачем мы тебе понадобились?

* * *

Все было просто. Даже слишком просто. И поэтому удивительно. Ее звали Дашей, и она училась в одном классе с Андрейкой (так звали лесовичка с палаткой). И конечно, она была отличницей, а он самым неуправляемым пятиклассником каменской средней школы. И конечно, он был в нее влюблён, а она делала вид, что не замечает этого.

А когда он в который раз прошелся на руках по карнизу, напугал учителей, довел до приступа завуча, был наказан директором днем и отцом вечером, она заявила во всеуслышание:

– Подумаешь, карниз! Каждый дурак так может! Вон Машке (Машкой звали ее старшую сестру) жених из Пензы клубники привёз. Настоящей.

– Сама дура! – обиделся он. – Клубники в декабре не бывает.

– Ха-ха! – Она дернула плечиком и гордо скрылась за дверью школьного туалета. Потом высунулась оттуда на секунду и добила изящно и по-женски безжалостно: – Кто любит, тот и подснежников зимой найдет! Любишь – докажи.

Любишь – докажи! Профессору вспомнился установленный точно напротив окна его кабинета рекламный щит. Девушка с глазами лани и взглядом гиены глумилась над менее пронырливыми москвичками, демонстрируя перстень с неприлично огромным бриллиантом. Любишь – докажи! И так было всегда.

…Его красавица и говорит:

«Когда меня, мой рыцарь верный,

Ты любишь так, как говоришь,

Ты мне перчатку возвратишь».

Делорж, не отвечав ни слова,

К зверям идет,

Перчатку смело он берет…

– Ну вот я и решил: принесу ей эти подснежники – пусть подавится! – Андрейка плюнул совсем по-мужски и так же по-мужски отвернулся в сторону. – Три недели хожу, вас ищу. Сегодня вот решил тут заночевать, вдруг вы под утро явитесь? Да и далеко домой возвращаться.

– Но ведь ты уже не маленький. Ты же понимаешь… – Профессор все никак не решался сказать, что никакой он не Декабрь, а обычный (ну ладно, не совсем обычный) синоптик, которому позарез нужно найти и обезвредить того, кто мешает зиме вступить в свои права на всей территории Российской Федерации.

– Понимаю, конечно. Сказок нет! Поэтому и решил на вас сильно не рассчитывать и сам поискать. Хожу вот – сугробы рою, может, где и есть они, подснежники. Я даже специально в учебнике ботаники посмотрел, как они выглядят. Только их нигде нету, а вы – здесь!

– Да. Мы здесь.

– Ну? Что там? – Нетерпеливый доцент достал из ящика поисковую «тарелку» и теперь таскал ее туда-сюда вдоль периметра полянки, чтобы убедиться – цель обнаружена. – Поет?

– Не-а, – профессор улыбнулся. – Всего лишь любит. И ищет подснежники. Очень надо ему. Очень. Поэтому у нас зима никак и не наступит. Двигайте-ка сюда… братья месяцы.

Костер потрескивал сырыми полешками. Двенадцать синоптиков сидели у огня, грели ладони и думали каждый о своем. Синоптик У. думал о жене. Синоптик О. думал о рыбалке. Синоптик К. мерз и боялся заболеть. Синоптик Р. хотел спать. Доцент Б. думал, что никакого гениального певуна нет, «хор» остался в прежнем составе и с графиком отпусков снова засада. А профессор А. думал о том, что ни Гидрометцентр, ни Минобороны, ни даже сидящие в Кремле не имеют ни малейшего представления о том, как делать погоду. Еще он думал, что один влюбленный пятиклассник стоит всех синоптиков планеты вместе взятых. Еще он думал, что пацан этот – настоящий мужик, и что с таким можно запросто пойти в разведку. Также профессор думал, что эта Даша – сама дура, и что надо как-то решать вопрос с подснежниками.