Россия выходит в Мировой океан - Александр Широкорад

Капитан остановился на минуту, как бы давая время Кононову запечатлеть в своей памяти расположение улиц и поворотов.

— Теперь выслушайте, что от вас требуется, — начал он снова. — Переоденьтесь в штатское платье, прикажите вельботным надеть купленные в Тулоне шапки без ленточек и кокард, также спрятать воротники своих белых рубах. Под парусами вы будете через три четверти часа у форта, а затем подойдите незаметно и тихо к пристани. Отсюда идите прямо на Rua da Cruz и по ней к мосту. На этой улице вы обратите внимание на второй дом от моста, направо. Он очень высок, впрочем, как и большая часть домов, в шесть этажей. Четыре крайние окна в третьем этаже, с зелеными шторами, находятся в той квартире, куда вы должны попасть, не обращая на себя ничьего внимания. Наружная дверь обита зеленой клеенкой и носит № 7. Электрический звонок прижмите несколько раз, но, словом, сделайте приготовительный сигнал. Двери вам отворит, вероятно, сам Сомин, которого вы узнаете сразу, хотя и не ожидаете там встретить. Он сообщит вам положение дел, передаст приказания адмирала, инструкции и, может быть, еще что-нибудь. Если война уже объявлена, то скажите ему, что я уже знаю, где встречу угольный транспорт. Но вы спросите Сомина, нет ли на этот счет какой-либо перемены. Конечно, все должно быть записано вами, если Сомин еще не приготовил памятной записки. По окончании переговоров он доведет вас до пристани и сам доставит на джингадасе[134]на ваш вельбот. Вы же заранее прикажите вельботным, высадив вас, отвалить немедленно и ожидать вас на якоре у форта. Если в окнах Сомина вы не увидите света, то идите той же улицей в S. Antonio, и у первого перекрестка в этой части поверните налево. Придерживаясь левой стороны, вы увидите в третьем доме от угла табачную лавочку. Войдите в нее, купите что-нибудь и вместе с деньгами передайте эту карточку. Вас поймут тотчас же и укажут, где Сомин. Помните, что если война объявлена, то малейшая ваша оплошность может во многих отношениях испортить наше дело в самом начале. Внушите вельботным, чтобы они были немы, как мертвые. Поторопитесь. Мы до рассвета должны уйти из вида Пернамбуко. Теперь все, отправляйтесь, и да благословит вас Господь.

Капитан встал, пожал руку Кононову и отпустил его.

Через несколько минут вельбот несся к ярко освещенному городу, оставляя позади себя крейсер, а через час Кононов вышел незаметно на пристань в S. Pedro и направился к Rua da Cruz. Хорошо зная план города, он без затруднения отыскал дом и квартиру, описанную капитаном. На приготовительный сигнал звонка дверь отворилась, и Кононов был встречен на пороге самим Соминым. Он провел своего посетителя в крайнюю комнату и тогда только заговорил с ним.

— Вы пришли, однако ж, ранее, нежели я ожидал вас. Все ли благополучно? — спросил он.

Получив удовлетворительный ответ, Сомин продолжал:

— 5 мая война началась. Начали ее англичане и, конечно, без объявления, просто захватом нескольких пароходов «Русского общества» в Александрии и Суакиме, значит, опять-таки самым наглым нарушением всяких международных прав. Из Бахии и Рио-де-Жанейро я имею сообщения, что там видели неприятельские военные суда, но неопасные — типа «Comus». Впрочем, сюда должны прийти, вероятно, скоро и более сильные, так как есть известия, что из Портсмута вышли в море «Меркурий» и «Ирис». Этих, конечно, следовало бы избегать. Ведь даже при лучшем исходе боя могут потребоваться исправления, а они отнимут время и очень затруднят нас. Это наша самая слабая сторона. Вот в этом пакете для капитана вложены: копия телеграммы об объявлении войны, приказание адмирала начать действия крейсерскому отряду, расписания угольных плавучих станций и другие необходимые известия. Надобно отдать справедливость адмиралу, он удивительно энергичен и изобретателен. Как ловко и вовремя он командировал меня из Тулона и устроил здесь. Вот и теперь все его приказания кратки, ясны и точны. А вот вам и новый устав о морских призах и репризах, как раз оконченный, наконец, и утвержденный. Он окончательно развязывает вам руки. Я читал его и нашел, что, слава Богу, он много отличается от проекта устава о том же международного института. Берите и уничтожайте неприятеля и его груз где угодно, только в нейтральных водах. Передайте капитану, что уголь и провизия будут ждать его в условленном месте, на подветренной стороне Тринидада, ровно через неделю от сегодняшнего дня. Приказания адмирала Казанцева я уже получил и распорядился. Вот вам и копия условия с капитаном германского парохода «Доротея», который обязался выйти с углем из Бахии на рандеву с вами. Нейтральные державы будут к вам очень строги и неснисходительны. Все они без исключения уже запретили под страхом тяжкой ответственности вооружения каперов и принятие каперских свидетельств своим подданным. А на это так уверенно рассчитывали наши газеты до войны. Запрещено также повсюду вводить и продавать призы воюющим. Одним словом, вся надежда только на себя и на то, что мы подготовили за последние годы. Если бы еще невыгоды подобных строгостей со стороны нейтральных держав были равны для обеих сторон то, конечно, мы не могли бы жаловаться. Но на практике англичане обойдут, кажется, и нейтралитет во многом. Они имеют теперь, например, в Рио-де-Жанейро, в Бахии, в Монтевидео свои блокшивы с углем и военными запасами и, конечно, всем этим будут пользоваться во время войны.

— Такой же блокшив я видел в Иокогаме, — заметил Кононов.

— Вероятно, подобных блокшивов у них много разбросано по всему свету. Ну, посмотрим, как наши дипломаты будут бороться против этих ухищрений. Мне же кажется, что самым действительным средством против этого будет утопить такой блокшив на нейтральном рейде, после первого же случая перегрузки с него чего бы то ни было англичанами. О блокшивах я уже сообщил адмиралу и слежу за ними. Где ваша шлюпка?

— На дреке[135], у форта. Но капитан мне сказал, что вы меня проводите до пристани и далее, до вельбота, на местной шлюпке.

— Да, это будет лучше и вернее. Теперь все готово. Идемте, уже поздно и надобно торопиться. На улице не говорите ни слова по-русски. В Пернамбуко, как говорят, английский консул далеко не разиня, и надобно быть осторожным.

Они вышли из дома и безмолвно направились к пристани. Там Сомин взял джингадас, отпустил ее хозяина, уселся вместе с Кононовым и довез его до вельбота, где и простился с ним, пожелав счастья и успехов.

Далее Беломор осуждает Парижскую декларацию от 4 (16) апреля 1856 г., которая «сильно парализовала деятельность крейсеров» и отняла у них половину добычи, признав неприкосновенность нейтральных грузов под неприятельским флагом. С открытием военных действий неприятель легко мог заключить множество незаконных и подложных сделок в этом смысле, трудно уловимых для призового судна и спасительных для самих призов. Подобный приз с нейтральным грузом, или даже с частью его не мог быть уничтожен, а следовательно, значительно ослаблялась та паника, которую должны производить крейсеры. При отпуске приза за выкуп затягивались выгоды взявшего его. Все условия со шкиперами и выкупные обязательства были бы рассмотрены только после войны, — и Господь ведает, до какой степени они имели бы тогда силу и значение.