Крылья - Мария Герус

Дальше все пошло как по маслу. Ланка сидела на мешках, глазела на толпу, а Илка трудился в поте лица, бился за каждый грош, не столько стремясь сберечь чужие деньги, сколько из принципа.

* * *

– Ну, кажется, все. Это взяли. Это взяли. А это что такое? Тен… нет, тян… для г… л… Каракули какие-то. Это не Фамка писала.

– Это я писала. Дай сюда.

Ланка сердито выхватила у него бумажку, вытянула из кошелька несколько мелких монет и, деловито потряхивая кудряшками, направилась в сторону притулившейся на углу лавочки с красноречивым названием «Королевские сласти».

Илка крякнул и устало плюхнулся на мешок с мукой. Дурак, не догадался. Надо было самому ей конфет купить. Ноги болели, голова кружилась, спина гудела. Базар потихоньку редел. Торговцы собирали товар, сворачивали полотняные навесы, покупатели разбредались, исчезая в окрестных улочках.

Илка призадумался. Надо бы возвращаться назад. Но о возвращении Крыса не сказал ни слова. Ну и что теперь делать? Наверное, стоит перетаскать весь товар к той башне.

Легко сказать. А кто таскать будет? И так руки-ноги отваливаются. Нанять, что ли, кого? А как объяснить, что нам в этой брошенной башне понадобилось?

* * *

Ланка возвращалась не торопясь, смотрела под ноги, осторожно обходя навозные лужи. Наконец подняла глаза, отыскивая Илку, и ахнула. Илку держал за шиворот жилистый дядя в боевых рукавицах, шлеме и до блеска начищенной кирасе. На кирасе красовался герб города Бренны – два острых крыла, под крыльями – узкая лодка с косым парусом. Второй стражник копался в честно купленной провизии.

– Я тебе покажу, как возле чужого добра слоняться, – нравоучительно восклицал он.

– Это наше добро! – взвизгнула Ланка и бросилась на выручку, хотя Илка делал страшные глаза, изо всех сил намекая, чтоб она не подходила.

– Ва-аше? – протянул стражник, цепко ухватив Ланку повыше локтя. – Ты глянь, Семен, какие богатые купцы у нас объявились! Тут товару золотых на сорок, а то и все пятьдесят.

– Это нашего господина, – громко и решительно заявил Илка. Ланка торопливо закивала.

– Ха… Ну и как его звать-величать, господина вашего? Кто он, а?

Илка поперхнулся, подавив сильный соблазн выпалить: «Да так, один крайн» и посмотреть, что будет. Ланка жалобно пискнула. По Варкиным рассказам она знала, что имя Лунь Ар-Морран не следует произносить ни в коем случае.

– Так-то, – хмыкнул Семен, подталкивая впереди себя Илку, – пошли. В «холодной» переночуете, а там вас в приют определят… или кому в услужение. Много вас таких развелось. У нас бродяжничать не полагается. Городской старшина строго запрещает.

– Дура, – пробормотал Илка, – курица. Говорил я тебе…

«Теперь все равно придется бежать, только уже без денег…»

– Кхм… Позвольте осведомиться, какие установления городских властей нарушает моя прислуга?

Ланка вздрогнула и радостно обернулась.

Крытый черным атласом длиннейший плащ, наглухо застегнутый сверху донизу, плавно ниспадал на тщательно вычищенные дорогущие сапоги. Прорези для рук и ворот окаймлял блестящий соболиный мех. Острый подбородок тонул в меховой опушке, лицо скрывала низко надвинутая на глаза круглая меховая шапка с пышным, свисавшим сбоку хвостом.

Из-под плаща выскользнула рука в черной перчатке и требовательно потянулась к Илке.

– Сдача?

– Отобрали, – мстительно мотнул головой Илка, – они отобрали.

В настойчиво протянутую ладонь сейчас же лег изрядно опустевший кошель. Затянутые в черное пальцы брезгливо извлекли из него пару мелких монет.

– Это вам за заботу о моем имуществе.

Получив мзду, стражники тут же исчезли.

– Вы?! – Илка встряхнулся, потер лицо ладонями. – Но как вы…

– Неужели ты действительно думал, что я отпущу вас к людям совсем одних? Я же предупреждал.

– А-a… ну да… И давно вы тут?

– С утра. Кажется, ничего особенно интересного я не пропустил.

«Ой-ой-ой!» – подумал Илка и тихо порадовался, что за пышным мехом не видит ни страшных глаз, ни знаменитой драконьей улыбочки.

– Разрыв-трава, да? – благоговейно прошептала Ланка.

– Последнюю извел. Отцепись от меня, госпожа Илана. Люди подумают, что у меня роман с малолетней горничной. Скромность – украшение молодой особы. Возьми в руки какой-нибудь сверток и держись сзади.

Ланка радостно хихикнула.

Повинуясь небрежному взмаху руки, из-за спины крайна возник парень Илкиного возраста, оснащенный вместительной двухколесной тележкой.

– Грузите.

Ворочать мешки и свертки опять пришлось Илке. Хозяин тележки считал, что погрузка не входит в его обязанности, а благородный господин в роскошном плаще, конечно, не мог марать рук о мешки с мукой. Наконец они сдвинулись с места и, скрипя, покачиваясь, разбрызгивая городскую грязь, неспешно покатили с высокого бреннского холма. Замученный и страшно недовольный Илка, повинуясь приказу крайна, толкал тяжело груженную тележку вместе с ее унылым хозяином. За ними неспешно шествовал крайн, Ланка, скромненько опустив глаза, семенила сзади.

Широкая по меркам Бренны Мостовая улица быстро привела к крепостным воротам. Сами ворота, распахнутые настежь, вмерзли в городскую грязь и, как видно, никогда не закрывались. Илка думал, что теперь они повернут к башне, но они двинулись вниз, к горбатившемуся над рекой мосту. Однако на мост тоже не пошли. Свернули в одну из скверненьких вонючих улочек, тянувшихся вдоль реки. Здесь, как догадался Илка, селились нищие беженцы, стекавшиеся в Бренну из разоренной страны. Здесь было так грязно, что Ланка сразу же завязла. Господин Лунь галантно предложил ей руку, помог взобраться на тележку. Ланка уселась на мешках, оправила юбку, улыбнулась местному парню, который моментально расплылся в ответ, а потом, быстро обернувшись через плечо, показала Илке язык. Илка стиснул зубы и с силой налег на деревянную ручку тележки. Возможно, ему показалось, но из-под роскошного воротника донесся короткий сухой смешок. Как видно, господин Лунь развлекался вовсю.

Остановились они возле дома, скорее похожего на старый лодочный сарай. Впрочем, в отличие от прочих жалких хибарок на этой улице, стены у него были толстые, еще довоенной постройки.

Провизию сгрузили на крыльцо, и хозяин тележки благополучно отбыл, то и дело оглядываясь на Ланку. Через сени в сырую заплесневелую кухню мешки таскал господин Лунь самолично. Снизошел, так сказать. Вокруг суетилась Ланка и причитала, что ему нельзя напрягаться, ссылаясь при этом на великого травника Варку. Илка же под шумок постарался сделать так, чтобы его доля груза была поменьше.

Перетаскав все, присели отдохнуть.

– И чего теперь?

Крайн, нагнувшись, потянул за ввинченное в сырой деревянный пол ржавое кольцо. С глухим чавканьем открылся забухший вход в погреб. Отчетливо запахло тухлой водой.