Геносказка - Константин Соловьев

Кажется, его ответ полностью удовлетворил Гретель.

— Хорошо, — сказала она. — И слабый след лучше всякого его отсутствия. И последний вопрос, ваше величество.

— Спрашивайте. Только, умоляю, быстрее. Я знаю, что это глупо, но, когда речь идет о поисках принцессы, каждая упущенная секунда кажется мне стальной занозой, всаженной в затылок.

— Этот вопрос тоже не праздный, он имеет значение для поисков. Отчего могла сбежать принцесса?

Челюсть Тревирануса Первого напряглась. Нехорошо напряглась. На улице, уловив такое движение, Гензель начал бы незамедлительные приготовления к драке. Но здесь, наедине с живым человеком, он ощущал себя блохой, взирающей на гору.

— Бланко не сбегала! — тяжело выдохнул король, сцепив до скрежета пальцы. — Принцессу похитили!

— Мне приходилось слышать обе версии, — осторожно сказал Гензель, чтобы отвлечь гнев монарха от сестры. — На улицах судачат всякое…

Тревиранус одним своим взглядом едва не вогнал Гензеля по колено в мраморный пол.

— Улицы! — с презрением обронил он. — Улицы!.. Улицы наполнены чернью, а та рада нести всякий вздор, и чем нелепее, тем лучше! Уж они вдоволь пополоскали свои гнилые языки, когда пропала Бланко!.. Можете не сомневаться, на улицах вы услышите самые чудовищные слухи. По сравнению с которыми даже цверги-похитители покажутся вполне обыденным делом!

— Нам нужна информация. — Своей сухостью голос Гретель мог погасить любой гнев. — И не суть, откуда она взята, из самого придирчивого анализа хромосом или из содержимого ночного горшка.

— Бланко похитили!

— Скорее всего, — согласилась геноведьма. — Но мне надо предусмотреть все варианты, прежде чем пускаться на поиски. Искать принцессу в таком большом королевстве, как Лаленбург, не имея никаких подсказок, то же самое, что ловить клетку пинцетом без микроскопа.

Едва ли король оценил сравнение. Но, по крайней мере, разжались на подлокотниках трона пальцы.

— Что вы хотите знать? — устало спросил он.

— Что могло заставить ее сбежать?

— Не знаю. Не знаю. Тому не могло быть никаких причин. Я любил ее, принцесса ни в чем не знала нужды. Она одевалась в шелка и парчу, у нее были все развлечения, о которых только можно мечтать. Изысканная пища, личная конюшня, пажи…

— Я не это имела в виду, ваше величество. Возможно, ей что-то угрожало или же она так считала?

— Исключено, — отрезал Тревиранус. — К ней были приставлены мои личные телохранители и гвардейцы. Ей нечего было беспокоиться о своей жизни. На нее никогда не устраивалось покушений или посягательств. Она была моим единственным ребенком, а это что-то значит даже у королей.

— Возможно, романтические отношения? — осторожно спросил Гензель и тут же пожалел, что не прикусил себе язык.

— Она была ребенком! — громыхнул Тревиранус. — Никаких романтических отношений у нее не было и быть не могло!

Кажется, пришла очередь Гретель спасать своего непутевого брата.

— Если не опасение за свою жизнь и не репродуктивная тяга… — пробормотала она. — У нее были враги при дворе? Недруги? Кто-то, кого она тяготилась или боялась?

Монарший взгляд, прежде попеременно испытывавший то Гретель, то ее брата, вдруг поплыл в сторону, стал бесцельно блуждать по тронному залу, как корабль, потерявший ориентиры в открытом море.

— Возможно… Возможно, моя супруга, но… Что за дурацкий вопрос!

Стряхнуть Гретель со следа было не проще, чем генетическую инфекцию, уловившую запах сложных аминокислот своей добычи.

— Королева Лит? — спросила жестко геноведьма.

Глаза Тревирануса Первого на миг потухли, сделавшись пустыми, как у мертвого мехоса из подворотни.

— Она не имеет никакого отношения к пропаже девочки.

— Но вы не случайно упомянули ее.

— Не случайно. — Король качнул головой и вдруг грустно улыбнулся. Как-то беспомощно и совершенно по-человечески. — Что, на улицах об этом не рассказывают?.. Все равно. Ладно, чего теперь скрывать… У бедной Бланко действительно были не лучшие отношения с ее матерью. Точнее, с ее мачехой. Лит ей не родная мать, но об этом-то вы уж наверняка знаете. Я… я потерял свою первую супругу через год после рождения дочери. Какая-то редкая генетическая хворь, от которой не застрахованы и короли. Долгое время я вдовствовал, но королевству нужен не только король, но и королева. Как человеку нужны две руки или два глаза. В интересах короны я был вынужден жениться через несколько лет вновь.

— На королеве Лит.

— Тогда еще герцогине, — слабо кивнул Тревиранус. — Она была хороша, очень хороша. Моложе меня, но не по годам мудра и проницательна. Прекрасная женщина, лучшей партии я и желать не мог. Она полюбила Бланко, как родную дочь, а мне стала надежной опорой на многие лета. Если бы я знал… Ох, если бы я знал, я бы выгнал всех монахов королевства взашей! Все уничтожила вера.

— Какая вера? — не понял Гензель.

— Вера в Человечество Извечное и Всеблагое, какая же еще!

— Вы… Вы упоминали, что королева-мачеха религиозна, но…

— Она не всегда такой была. С течением времени моя супруга становилась все более религиозной. Стала постоянной прихожанкой Церкви, читала священные книги о чистоте человеческого гена. Привечала монахов и церковнослужителей. В моем дворце их нынче бродит больше, чем блох по уличному коту… Скоро превратят весь мой дворец в пропахшую приторными маслами церковь… Я слишком поздно насторожился. Быть может, потому что виной всему был я сам.

— Ваше ве…

— Королевская кровь безгрешна. — Тревиранус искривил губы в неестественной улыбке. — Моя была чище воды в горном ручье. Кровь от крови Человечества. Ни единой примеси за все поколения. Впору разливать по бутылкам и продавать на рынке… Это все и сгубило. В наше время не так-то просто найти партнера для…

— Скрещивания, — сухо сказала Гретель.

— Да. Для продолжения династии. Я был последним неиспорченным на нашей чахлой лаленбургской ветви. Все прочие яблочки сгнили или покрылись плесенью. Мне не суждено было найти достойную партию, обладающую столь же чистым генокодом. Мать Бланко имела ничтожно малую примесь бракованной крови. В пределах нескольких хромосом.

— Значит, принцесса Бланко Комо-ля-Ньев…

«Принцесса унаследовала генетический порок!» — ужаснулся Гензель. Даже эту мысль он постарался сделать крохотной и незаметной, словно король мог почувствовать ее излучение и рассвирепеть от этого кощунства.

Король кивнул.

— Бланко не унаследовала моей генетической чистоты. Я бы любил ее, даже если бы она была квартероном вроде вас. Она моя дочь. Но Лит…

— Ее мачеха?

— Ее тоже нельзя было назвать совершенно чистой, но она была близка к тому. Ближе, чем моя первая супруга. И еще она боготворила меня. Смотрела таким взглядом, каким монахи смотрят на свои иконы. Неудивительно. В ее глазах я всегда был живым богом. Сосудом всего Человечества. Когда Бланко стала взрослеть, Лит, видимо, подкупила геномастеров и тайком сделала генокарту своей падчерицы.