По Южной и Центральной Африке - Эмиль Голуб

В то же утро спозаранку отправились на охоту Фекете и Марума. Пройдя 3 километра, — они увидели несколько эфиопских бородавочников. Фекете ранил одного с дистанции 60 метров. Отличный бегун Марума догнал животное и заколол копьем. На обратном пути Марума тем же способом убил вепренка.

В тот же день мой слуга Симундай в течение двух часов охотился самостоятельно: вскоре он выследил виверру енотовую, однако, она тут же вскарабкалась на дерево высотой около 7 метров, правда, с негустой листвой. Африканец развел у подножия дерева сильный огонь, чтобы отрезать животному путь к отступлению, и кидал в него палицу, пока не попал. Раненая виверра упала на землю.

На следующий день бой застрелил буйволицу. Ее шкура была препарирована и вошла в коллекцию. Послав часть добычи на юг, бой отправился на запад, достиг одного из притоков Инкиси и, пройдя еще 10 километров, расположился на ночлег.

Утром бой снова отправился в поход. Сделав 18 километров, он убил молодого буйвола, укрыл его травой и послал гонца к Фекете, чтобы тот явился как можно скорее и помог ему препарировать животное. К приходу Фекете, однако, львы наполовину сожрали буйвола, так что для коллекции остался только череп.

После короткого отдыха Фекете послал на охоту боя, Мапани и еще пять слуг, поручив им добыть для коллекции буйвола, ибо ни одна из имевшихся к этому времени шкур не была достаточно хорошей и красивой.

Вскоре охотники встретили стадо из тридцати шести голов. Бой застрелил двух самцов, одного из них препарировали для коллекции. Ночью две гиены, привлеченные запахом мяса, пытались проникнуть в обнесенный изгородью лагерь и поплатились за свою дерзость жизнью. Мапани в таких случаях шутить не любил.

Его ожидали лавры святого Губерта[77], которым могли бы позавидовать тысячи охотников. Однажды он ранил вдали от лагеря буйвола, но не стал преследовать животное, так как спустилась ночь. На следующее утро он пошел по следу. К трупу буйвола в это время сошлось восемь львов, как раз собравшихся позавтракать. Из-за высокой травы Мапани заметил «царей зверей» только тогда, когда они, явно недовольные его приходом, поднялись с земли. Насмерть перепуганный, он сорвал с плеча винтовку и, не целясь, пальнул наугад. Не в силах двинуться от страха, он увидел, что все восемь обратились в бегство, но один вскоре стал отставать и упал на землю. Пуля попала в цель. Сколько было радости в моей штаб-квартире, когда африканцы доставили прекрасную шкуру зверя!

Вернувшись в Газунгулу, охотники были готовы немедленно отправиться в новый поход, если бы только я послал их. У них было теперь столько свежего мяса, что, продавая излишки, они могли покупать себе пиво. Обильная еда помогла им забыть, какого огромного напряжения сил требовала охота и доставка добычи нам.

Этот охотничий поход дал, повторяю, большую часть экспонатов для моих коллекций. Я очень сожалел, да и до сих пор сожалею, что отчаянное финансовое положение не позволило мне как можно щедрее вознаградить добрых африканцев.

Мы жили теперь в довольстве и даже не без комфорта. Все было бы хорошо, если бы не болезни.

Хуже всего приходилось Розе и Леебу. Оба они очень исхудали, но Лееб был сильно подавлен, а жена моя, как только ее отпускал приступ лихорадки, снова становилась веселой и жизнерадостной. Вскоре после нашего прибытия у нее во рту появился нарыв. Недели через две и она и я заболели дизентерией. Лекарств не было, и болезнь мучила нас долго. У меня, кроме того, обнаружился рецидив хронического ревматизма, которым я заболел при посещении водопадов Виктория. Однако все это было бы терпимо, если бы не симптомы болотного тифа, в частности большая слабость и ужасающие головные боли, которые чуть не свели меня с ума.

Двадцатого октября лихорадка у моей жены настолько усилилась, что болезнь стала угрожать ее жизни. Читатель представит себе, что я почувствовал, когда понял, что ей, быть может, уже не удастся больше увидеть родную страну. Однако нам продолжала светить счастливая звезда: благодаря своей крепкой конституции. Роза перенесла опасную стадию болезни. Я же продолжал страдать от лихорадки. Часто со мной случался припадок где-нибудь в лесу, и мне приходилось тотчас же возвращаться. Но как труден был обратный путь! При каждом шаге я ощущал сильные боли в спине, начиналась головная боль со жжением в затылке и ощущением тяжести в веках. Ноги и особенно бедра наливались свинцом, как если бы на них висел груз во много центнеров. При таких припадках силы покидают больного необычайно быстро. Ему то и дело приходится отдыхать, вставать с земли и тащиться дальше становится все труднее, пока наконец не появляется благодетельная испарина, которая примерно через полчаса приносит облегчение. Болезнь моя осложнялась тем, что при постройке хижины я несколько раз порезал руки и раны быстро загноились.

Мне хотелось бы рассказать еще о нескольких охотничьих удачах. Во время наших экскурсий мы часто встречали павианов, которые избрали местом ночлега высокие мимозы, стоявшие у входа в долину. Обезьяны постоянно страдали от набегов леопардов. Лееб неоднократно встречал их поблизости от павианов и однажды даже видел, как наглый разбойник стащил с высокой мимозы жирную самку павиана, хотя она находилась в стаде.

Примечательно, что Лееб, который ненавидел леопардов и постоянно выслеживал их, только к концу нашего пребывания на Чобе познакомился с этими хищниками. Можно сказать, что судьба его хранила, поскольку первая же встреча кончилась очень плохо для Лееба.

Девятнадцатого ноября в полдень я с Розой и Фекете занимался набивкой чучел. Вдруг раздались громкие крики. Мы выскочили из хижины. К нам подбежал истекающий кровью Лееб и упал на землю. Я тут же занялся осмотром его ран, а Марума сопровождавший Лееба, рассказал:

«Там, на Чобе, знаешь, баас, в густых зарослях на берегу, мы преследовали водяного козла. Вдруг появился леопард. Я указал на него баасу, он выстрелил и ранил зверя, но мы не знали, легко или тяжело. Зверь побежал к реке, и баас пошел по его следу. Я хотел удержать его, потому что леопард достиг уже зарослей высокой травы. Но нет — он пошел дальше. «У нашего господина, — сказал он, — три леопарда, но ни одной самки, а ты говоришь, что это самка. Что ж, мы должны ее добыть, чтобы у господина оказалась целая семья леопардов. К тому же леопарды мне надоели, этого я не упущу».

Так мы добрались до высокой травы, но зверя не нашли. Стали на берегу; о близости реки говорила только