Запретная правда о русских. Два народа - Андрей Буровский

Спасибо графу Строганову, что еще в юности не отправил Воронихина пасти гусей или рубить дрова для кухни. А то вот «прогневался» бы – и отправил! Иди даже выучил бы – и держал при себе, чтоб знал свое место и выполнял бы мелкие поручения. А что? Случаи бывали.

В Калужской области мне показали церковь, с которой связана мрачная легенда. Мол, строил эту церковь крепостной архитектор. Барин был так доволен, что обещал дать вольную, а пока уехал в другую деревню – охотиться. Без барина молодой специалист проверил расчеты… Оказалось – надо перестраивать купол! Иначе он может рухнуть… Не сейчас – так лет через пятьдесят, сто…

Подождать бы ему барина – но, видимо, уже привык крепостной к некоторой власти, к свободе… Сам, самовольно велел начать разборку купола – и что характерно – послушались! Вернулся барин – а работы в разгаре, вовсю разбирают его церковь.

– Кто дозволил?!

– Архитектор.

– Выпороть!

Парню не дали и слова сказать, поволокли на конюшню. По одной версии, архитектор не встал со скамьи, хотя секли не так уж сильно – не выдержало сердце. По другой, после порки лег он лицом к стене – и не встал, умер. То ли опять же сердце, то ли уморил сам себя голодом.

Вроде бы барин после понял, в чем дело, раскаялся. Вроде бы он даже дал вольную жене и сыну архитектора, заплатил за учение сына «на художника». В своем роде почти что идиллический конец.

Не поручусь, что история крепостного архитектора – истинная правда. Вполне возможно, ее придумали «для интереса»… А скорее всего, что-то да было – а потом это «что-то» расцветили множеством выдуманных деталей.

Главное же, за сто самых глухих лет крепостничества их были тысячи, десятки тысяч – крепостных актеров и актрис, художников и архитекторов, поэтов и механиков, мастеров в самых разных областях. Иногда кончалось хорошо – как с Воронихиным. А иногда случалось и похуже.

Мемуары Николая Шипова

Потрясающую историю рассказывает бывший крепостной, Николай Шипов. Он вырос в слободе, в которой крепостные крестьяне разворачивают масштабные дела. За считаные годы они богатеют на торговле и начинают закупать овец в Башкирии, перепродают их в России. Для этого нужны немалые капиталы, большие организаторские способности! Гнать гурты трудно, дорога «опасна от грабителей», но доходы очень велики. Достаточно сказать, что слобода, в которой вырос автор мемуаров, в год платила помещику 105 000 рублей оброка.

«Однажды помещик, и с супругою, приехал в нашу слободу. По обыкновению, богатые крестьяне, одетые по-праздничному, явились к нему с поклоном и с различными дарами; тут же были женщины и девицы, все разряженные и украшенные жемчугом. Барыня с любопытством все рассматривала и потом, оборотясь к своему мужу, сказала: «У наших крестьян такие нарядные платья и украшения; должно быть, они очень богаты и им ничего не стоит платить нам оброк». Не долго думая, помещик тут же увеличил сумму оброка» [112. С. 390].

Некий крестьянин Прохоров вышел на оброк и жил большую часть года в Москве, вел там небольшую торговлю. В 1815 году он предложил хозяину отпустить его на волю… Мол, московские купцы готовы внести за него деньги… Барин согласился. А Прохоров, не успев выйти на волю, тут же построил большую фабрику и купил в Москве каменный дом.

«Как-то раз этот Прохоров встретился в Москве со своим бывшим господином и пригласил его к себе в гости. Барин пришел и немало дивился, смотря на прекрасный дом и фабрику Прохорова; очень сожалел, что отпустил от себя такого человека» [112. С. 391].

В другом случае «один крестьянин нашей слободы, очень богатый, у которого было семь сыновей, предлагал помещику 160 000 рублей, чтобы он отпустил его с сыновьями на волю. Помещик отказал» [112. С. 391].

Дело в том, что помещик прослышал о Прохорове и вовсе не хочет резать курицу, несущую золотые яйца.

Крестьяне работают, организуют производство, а барин получает немалые деньги только за то, что крестьяне – его собственность… Уже несправедливость, уже все это очень неприятно.

Но у Н. Шипова есть много мест, в которых показано – часто помещик хочет вовсе не получать деньги. Он стремится к разорению крестьян! Богатство крестьян его раздражает, вызывает тягостное ощущение своей собственной никчемности. Ведь барин не в силах вписаться в новый экономический строй. Он не умеет, да и не хочет зарабатывать деньги. Он не в состоянии хоть как-то использовать и приумножить богатство, которое у него под рукой – ту же землю, да еще с покорной и даровой рабочей силой. Процветание его крепостных, их умение стать предпринимателями выглядит как укор ему, образованному и знатному.

Причем власть помещика почти абсолютна! Никак не нарушив закона, он может разорить, замучить, довести до самоубийства, искалечить самого богатого из своих крестьян. Было бы только желание.

Настанет момент, и Николай Шипов убежит. С очень небольшими деньгами, а то и буквально без копейки денег, он организует все новые ремесла, все новую торговлю то в Одессе, то в Кавказской армии, закупает товар то в Константинополе, то у калмыков. По-видимому, это очень талантливый, невероятно энергичный человек – все-то ему удается.

А помещик вовсю ищет Шипова… Законный владелец тратит все больше средств, чтобы разослать своих агентов по всей России и в конце концов поймать беглеца. Он имеет полное прав искать и ловить. Это Шипов не имеет права уйти от барина и живет без документов или по подложному паспорту.

Подчеркну – барин тратит по-настоящему большие деньги, тысячи и десятки тысяч рублей! Зачем? Если бы помещик хотел получить от Шипова денег – не было бы ничего проще! Шипов охотно выкупился бы на свободу, платил бы любой по размерам оброк – лишь бы никогда не видеть помещика.

Но барин ловит его вовсе не за этим. Пойманного разоряют, все организованное им предприятие идет по ветру. Шипова доставляют в поместье, из которого он убежал, беспощадно порют, сажают на цепь, морят голодом. Должным образом смирив, Шипова отправляют на какие-то грубые, не требующие никаких знаний и талантов работы – копать землю, вколачивать сваи, рубить и таскать дрова. Чтоб знал свое место, не был «шибко умным», не высовывался, был «как все». Словом – не раздражал бы барина своими талантами и успехами.

Шипов опять и опять бежит, снова и снова помещик тратит все большие деньги, буквально разоряется, чтобы поймать Шипова и показать, кто тут главный.

Помещик действует не для заработка, он не в силах вернуть денежки, потраченные на поимку Шипова. Он не только ничего не получает от работы Шипова, но готов еще и потратиться – все ради удовольствия поймать и жестоко расправиться, а потом снова сделать Шипова бессловесным рабом.

Еще раз скажу – как повезло Воронихину!

Европейцы, которые могли быть

Не менее потрясающую историю рассказывает и дворянин Терпигорев. Главные участники этой истории – дядюшка автора, которого он называет Петр Васильевич Скурлятов. А то, мол, называть настоящим именем не стоит – многие его знают[15]. У дядюшки в имении большая библиотека в основном из французских книг, отличный повар, готовивший, уж конечно, не «простонародные» кушанья, знаменитый на всю Россию конный завод…