Вуаль тысячи слез - Гейл Линдс

Как бы невероятно это ни казалось, все выглядело так, будто техномаг говорил с зеркалом. Только не на в’орнновском языке, а на каком-то чужом, совершенно неизвестном. Курган застыл в недоумении. Судя по периодическим паузам, выходило, что Нит Батокссс беседует со своим отражением. Да гэргон и в самом деле сумасшедший!

Или существовало другое объяснение?

Курган вспомнил, как однажды стоял в этой комнате. Нит Батокссс зашел через боковую дверь, как раз напротив той, где сейчас находился регент. И вместо того чтобы войти, гэргон сделал Кургану знак, чтобы он вышел с ним в соседнюю комнату. Курган до сих пор помнил, как он разозлился. Был еще один случай, когда они с гэргоном шли по Центральному залу. Курган заказал восьмиугольное зеркало для комнаты, где хранил коллекцию стрелкового оружия, и кто-то из слуг-в'орннов оставил его в зале, прислонив к стене. Вместо того чтобы пройти мимо, гэргон внезапно извинился и чуть позже вошел в Центральный зал с другой стороны. Тогда Курган не связал это странное поведение с зеркалом, но сейчас задумался.

Интересно, с кем гэргон разговаривает? Конечно, может быть, это новое подслушивающее устройство… Однако почему в других ситуациях Нит Батокссс всеми силами избегает зеркал?

Решив найти ответ на вопрос, Курган отошел от двери, вернулся в комнату, в которой подписывал документы, а затем вышел в коридор. В коридоре располагалась дверь в соседнюю комнату, как раз напротив зеркала. Аккуратно повернув ручку, регент немного ее приоткрыл.

Курган увидел плечо Нита Батокссса. Правитель распахнул дверь чуть шире, чтобы увидеть зеркало. Наклонив голову, чтобы разглядеть отражение Нита Батокссса, Курган едва не закричал.

* * *

Теззиг отпустила служанок, чтобы самой уложить волосы Рианы. Процедура была долгой, медленной и утомительной, даже в исполнении Теззиг, которая решила вложить в прическу всю душу. В кулаке Риана крепко сжимала гороновый цилиндр, который Миннум прикрепил ей к затылку.

Они полулежали на шелковых подушках, и Теззиг рассказывала Риане о капудаане.

— Макктууб — очень гордый мужчина, — тихо говорила она. — Он потомок целой династии капудаанов. Прирожденный лидер. А это значит, что он свиреп, жесток, безжалостен и набожен. Он великий капудаан. Пожалуй, самый великий за все столетие.

Риана чувствовала, что Теззиг говорит искренне.

— А он справедливый?

— Справедливый? — Теззиг на секунду отпустила Рианину прядь. — Набожность несовместима со справедливостью, верно? К тому же справедливость подразумевает слабость. А у Макктууба нет слабостей.

«У всех есть слабости, — подумала Риана. — Возможно, у Макктууба это как раз набожность». Эти мысли она держала при себе. Кое-чему Макктууб ее уже научил.

— Расскажи мне все, что ты о нем знаешь, — попросила она.

Теззиг снова взялась за ее прядь, выплетая из кос сложный орнамент.

— Макктууб выбрал из Мокакаддира одну пословицу, которой ревностно следует, — рассказывала она. — «За одним грехом следует другой».

«Опять его набожность!» — подумала Риана.

— А Макктууб из набожной семьи?

— Нет, скорее наоборот. Но каждую ночь, которую Макктууб проводит во дворце, к нему приходит жрец, который учит его толковать Мокакаддир. Жрец появляется ровно в полночь.

— Откуда ты знаешь?

— Жрец входит через служебные ворота в западной части дворца. Это около купален хаанджхалы. Я однажды его видела. Старый бородатый Гор.

— Гор?

— Горы — секта религиозных фанатиков, которые провозгласили себя прямыми потомками апостолов Джихарра, хранителей Мокакаддира. Стать Гором невозможно, им нужно родиться, все права и обязанности передаются из поколения в поколение. К своим обязанностям, бремени Джихарра, как они это называют, Горы относятся весьма серьезно. Сам капудаан старается не противоречить их воле, азмиирхе, что значит «путь праведников».

— А ты сама во все это веришь?

Теззиг ответила не сразу. Впрочем, даже секундное молчание поведало о многом такой внимательной слушательнице, как Риана.

— У меня нет веры, — тихо сказала Теззиг. — Есть только желание угодить капудаану.

— По-моему, у тебя есть кое-что еще, не так ли? Например, желание выжить.

— Да, верно.

Риана медленно повернулась в объятиях Теззиг, и аджан отпустила косы.

— Если волю ничем не поддерживать, она быстро умирает, — прошептала Риана. — Я знаю это по собственному горькому опыту, ведь я сирота, не помнящая ни дом, ни родителей. — Ее руки, словно крылья бабочки, опустились на плечи Теззиг. — Я уверена, что воля не может существовать без веры.

Потемневшими глазами Теззиг уставилась на Риану.

— Веры во что?

— Ты спрашиваешь себя или меня?

— Тебя. Во что ты веришь, чужестранка?

— В лучшую жизнь.

Немного помолчав, Теззиг рассмеялась, но не от счастья. В ее смехе было что-то язвительное, даже горькое.

— Я чуть было тебе не поверила, хотя ты наверняка шутишь.

— Я абсолютно серьезна.

Теззиг покачала головой, и каскад длинных волос упал на плечи.

— Как же ты можешь говорить серьезно? Оглянись вокруг. Ты пленница в чужой стране без надежды на освобождение.

— Тем больше причин верить во что-то лучшее, — просто сказала Риана.

Теззиг отстранилась.

— Теперь ты точно смеешься надо мной.

Притянув молодую женщину к себе, Риана поцеловала ее в губы точно так же, как Теззиг целовала ее.

— Риана…

Теззиг в первый раз назвала Риану по имени, и, к удивлению девушки, ей было очень приятно. Наверное, так получилось оттого, что ей послышался голос Элеаны. Прикрыв глаза, Риана думала об Элеане и мечтала, чтобы она оказалась на месте Теззиг. В то же время она постоянно себя одергивала, потому что даже представлять себя и Элеану вместе было опасно. Без волшебного третьего глаза Риана чувствовала себя слепой, парализованной, отрезанной от аур тех, кого любит. Риане казалось, что она живет в бесцветной комнате, где нет даже эха, которое могло бы отвлечь ее от одиночества. В эту же тюрьму попала и Теззиг. Теперь одиночество сделало женщин неотразимыми друг для друга.

— Мне помогает держаться непоколебимая вера. — Риана провела пальцам по щеке Теззиг. — А что придает сил тебе?

Теззиг покачала головой, ее глаза стали влажными, будто она вот-вот расплачется.

— По правде, я не знаю.

— Тогда мы заключим сделку, — предложила Риана. — Ты научишь меня искусству любви, а я научу тебя верить в себя.

Теззиг внимательно на нее посмотрела.