Дарители. Книга 4. Земля забытых - Екатерина Соболь

– Я? – рассмеялся Матеуш. – Да из меня король, как из барана игрок в кости. Нет уж, королем должен быть ты.

– Нет. Людям нужен правитель, который похож на них и который всем будет нравиться, – покачал головой Перси. – Вы с Марией поженитесь, заведете кучу детей, и твои потомки будут править, пока стоит королевство. – Он помолчал. – Мне понравилось быть барсом. Он такой… быстрый. Сильный. Можно так долго бежать. Я больше не вернусь в эту форму. Посмотри на меня в последний раз, ладно? Мы найдем всех выживших в других деревнях, и, увидев меня вот таким, они тоже будут думать, почему я не исправил свою внешность. Они не понимают, что…

– Что это будешь уже не ты, – медленно кивнул Матеуш.

– А Барс – это как наряд. Он меня не меняет. Историю про ребенка однажды начнут считать сказкой, а потом забудут. Пусть видят Барса. Это красиво.

Матеуш подошел и обеими руками обхватил его лицо, всматриваясь в него так, будто пытался запомнить навсегда.

– Как я могу спорить с Барсом, величайшим из волшебников? – пробормотал он. – Но я просто хочу чтоб ты знал: я люблю тебя и таким.

Перси обнял его и пробормотал, щекой прижимаясь к его груди:

– Я хочу сделать кое-что очень глупое. Мне так хочется, чтобы у меня правда были все эти существа и помощники-волшебники! Можно, я их оживлю?

Матеуш рассмеялся и оглядел рисунки на стенах, прижимая его к себе:

– Пни с глазами, которые разливают чай, и тряпичные медведи в шляпах? А почему нет, отличная идея. Мечты должны исполняться, особенно у самого лучшего ребенка на свете.

Перси крепче обнял его, а потом сделал шаг назад и обвел взглядом свои рисунки.

– Ну, попробуем, – хрипло сказал он. – Хочу, чтобы они все ожили. Раз, два…

– Три, – произнес тот же голос совсем близко, а потом раздался щелчок пальцев, и Генри, вздрогнув, пришел в себя.

Генри чувствовал себя так, словно ему приснился невероятный сон, а теперь его разбудили, вылив на голову ведро холодной воды. Остальные рядом так же растерянно моргали и оглядывались – странно было стоять в той самой комнате полторы тысячи лет спустя.

Перси медленно пересек комнату и сел на сундук, прислонившись к стене, – так же как в тот день сидел Матеуш. Он совершенно не изменился, даже одежда была та же самая, – и только по глазам было видно, как же долго он прожил.

– Почему они хотели тебя убить? – пролепетала Роза.

– Джетт расскажет, – сказал Перси. – В деревнях до сих пор верят, что калеки приносят неудачу всякому, кто их увидит. Но теперь их просто сторонятся, а раньше, когда рождались такие дети, родители чаще всего относили их в лес и оставляли там. – Он говорил все лучше, как будто привыкал пользоваться телом, в которое так давно не возвращался. – Мои родители отказались приносить меня в жертву духам леса, а когда мне было шесть, в нашу деревню пришла лихорадка. Многие умерли, и они тоже. Все говорили, это из-за меня. Потащили меня в лес, хотели привязать там и оставить, но Матеуш отнял. Он был дальним родичем моей матери, его семья тоже умерла от лихорадки, и он забрал меня к себе. Его отца очень уважали, и Матеушу ничего не сделали, только велели не выпускать меня из дома, чтобы я не навлекал неудачу, да семья Марии, его невесты, запретила ей выходить за него. Но Мария отказалась искать другого жениха. Так они с Матеушем шесть лет и встречались тайком. Ждали, когда всем надоест их мучить. – Перси замолчал и вытер рукавом лоб. – Человеческий вид поддерживать трудно, отвык, – пробормотал он. – А сил уже не так много, как раньше. Совсем не так много.

– Ты пришел, чтобы забрать из сундука то, что когда-то оставил, – хрипло проговорил Эдвард, но Перси улыбнулся и покачал головой.

– Начну издалека. Когда мы ушли из деревни, я оставлял за собой испытания, чтобы ни у кого не было соблазна вернуться, да и у меня тоже. Пес, похожий на Волчка, – чтобы не приходить одному, иллюзия Матеуша – потому что он лучший страж, какого можно придумать, Земли Ужаса – чтобы они напомнили мне, кто я такой. Ну а разноцветные дома и дверь просто для красоты. Я даже не знаю, почему это место исполняет желания – с того дня осталось в нем что-то особенное. Когда мы ушли, я хотел вести людей дальше, искать другие племена и лучшее место для новой столицы, но народ у нас не жаловал путешествия, и большинство решило построить новое поселение прямо у границы леса. – Перси подтянул ноги на сундук, обхватив колени. Он выглядел уставшим. – Они очень боялись, что враги вернутся, и настояли, чтобы я сделал в их поселение тайный ход, который пропускает только своих. Скала с бородой Матеуша – это первое волшебное место в королевстве.

– Земля забытых, – выдохнул Джетт. – С ума сойти. Так вот почему именно у нас хранилась легенда о Пределе.

– Да, Джетт. Ты потомок моих односельчан. А Матеуш и еще несколько человек отправились дальше. – Перси закрыл глаза и с минуту молча дышал. – Я подарил Матеушу три вещи: дворец, корону и Сердце волшебства. Все они не людьми сделаны, я их создал из ничего, так что волшебства в них хоть отбавляй. Из Матеуша получился отличный король – он объединил племена и создал настоящее счастливое королевство, а дети и внуки чтили его память и пытались быть на него похожими. Славный получился королевский род.

– Кроме одной паршивой овцы, да? – процедил Освальд.

Он изо всех сил пытался казаться высокомерным и невозмутимым, но в глазах у него было то же потрясенное, детское выражение, что и у всех остальных. Улыбка Перси стала шире.

– Одинокие мальчики и девочки для меня всегда особенные. – Он обвел всех своим невыносимым взглядом: словно видел каждого ровно таким, какой он есть на самом деле. – Дети, которые пережили что-то плохое, чаще вырастают взрослыми, способными понять беды других. Все, кого я выбирал для разных приключений, герои и избранные, те, с кем случалось что-то невероятное, – все были такими же, как вы.

И до Генри вдруг дошло то, о чем он даже не думал раньше. Освальд говорил, что его мать умерла, когда ему было двенадцать. Мать Розы когда-то убила Джоанна. Эдвард десять лет провел без матери и с отцом, который разлюбил его. Генри рос в лесу, не видя других людей, кроме фальшивого отца, который его похитил. Про мать Хью Генри не слышал ни разу, только про отца-старейшину, – видимо, она давным-давно умерла. И даже Джоанна столько веков жаждала встретиться с Барсом – единственным родителем, который мог у нее быть. Комната была полна сирот самого разного возраста – от шестнадцати до полутора тысяч лет.

Перси подождал, когда все поймут, и заговорил снова:

– Основную часть сил я потратил еще в самом начале, а потом разве что немного подталкивал события в том направлении, которое сулило меньше всего плохих последствий, и эффектно являлся героям, чтобы дать совет. – Он засмеялся. – Ничего не могу с собой поделать. Люблю смотреть, как у всех отвисает челюсть при виде Барса.