Такая долгая ночь - Керрелин Спаркс

– Тихо, любимая, – Остин прижал ее крепче. – Уже все в порядке.

Она опустила руки и судорожно вздохнула:

– Я огляделась в поисках оружия. И тогда Джек прошептал: «Вампир». Я подумала, что парень в шоке, но он развернул камеру и сказал, чтобы я сама убедилась. Пока я вставала, Джек вскочил и убежал.

– Ты шутишь, – глаза Остина пылали гневом. – Ублюдок. Я должен вернуться и надрать ему задницу.

– Нет, – Дарси дотронулась до лица Остина. – Джек был дико напуган. Он уже знал правду. Я подняла камеру и посмотрела в видоискатель. Я не видела преступника, только Тейлор болталась около стены, как марионетка, на ее шее были две дырки. Я была потрясена. Он был прямо передо мной – настоящий вампир.

– Что ты сделала?

Дарси хмыкнула:

– Я отреагировала как настоящий журналист – нажала кнопку записи. А потом он повернулся и посмотрел на меня... С клыков капала кровь. Я знала, что должна что-то сделать, а то он убьет и меня, и Тейлор, – глаза Дарси наполнились слезами. – Я сказала ему, что у меня есть доказательство его существования, и я покажу эту пленку в новостях на всех каналах. Что его будут преследовать, как животное. Он отпустил Тейлор, и бедняжка упала на землю. Я спросила, может ли она двигаться, сказала ей, чтобы она убегала. Но Тейлор просто сидела там и плакала.

Остин поцеловал Дарси в лоб:

– Моя храбрая девочка.

– Я кинула в него камеру, но он отбросил ее в сторону. И потом, подонок двигался так быстро, что все, что я видела – размытое пятно. Он схватил меня сзади и прижал к себе. От него воняло кровью. Я чувствовала его дыхание у себя на шее и то, как его зубы меня царапали.

Остин обнял Дарси еще крепче:

– Этот изверг укусил тебя?

– Нет. Дверь черного входа распахнулась, и к нам двинулся Коннор, крича вампиру, чтобы тот меня отпустил. Он назвал вампира мятежником и требовал, чтобы тот перестал охотиться на невинных. Вампир ответил, что любит есть свежую еду.

– Значит это правда, – сказал Остин, – есть два вида: Вампы и Подполье.

– Да, члены Подполья наслаждаются, терроризируя смертных, и ненавидят Вампов за то, что те пытаются их остановить, – Дарси вздохнула. – Грегори сказал, что отвезет Тейлор домой и сотрет ей память. С собой он прихватил и кассету из камеры.

– А что случилось с тобой? – спросил Остин.

Дарси задрожала:

– Вампир попятился от Коннора, таща меня за собой. Коннор говорил ему, что я буду только обузой, что замедлю его побег и что он должен меня оставить. Коннор продолжал двигаться к нам, и вампир был напуган. Я чувствовала, как он тяжело дышал. И потом он сказал, что ему просто надо отвлечь от себя внимание. – Она дотронулась до лица Остина и посмотрела ему в глаза. – В тот момент я поняла, что такое настоящий ужас. Все как будто замедлилось. Я открыла рот, чтобы закричать, но вампир был быстрее. Он достал нож и воткнул его мне в грудь.

Остин обхватил ее:

– Я убью его. Я его выслежу и убью.

– После этого все было, как в тумане, – прошептала Дарси. – Я помню, что Коннор закричал от ярости. Я помню очень много боли. И шок. Я умирала. Мятежник исчез. Коннор встал рядом со мной на колени, он продолжал твердить, что ему жаль, что он должен был это предотвратить. Я помню его голубые глаза. Я уставилась на него, мне так не хотелось умирать в одиночестве. Потом Коннор сказал, что я не должна волноваться, что он позаботится обо мне.

Дарси выбралась из объятий Остина и свернулась калачиком на кровати. Тело ее сотрясала дрожь.

– Дарси, – Остин лег рядом и обернулся вокруг нее, но ее дрожь не унималась. «Дарси». Он наполнил ее сознание своим сильным и теплым присутствием. «Ты в безопасности. Теперь ты со мной». Девушка сделала глубокий вдох. Она смогла рассказать свою историю и теперь может спрятать ужасные воспоминания обратно в самый темный уголок своего мозга:

– Я не хотела становиться вампиром.

– Конечно нет.

– Я была почти без сознания, когда они меня обращали.

– Кто сделал это? – прошептал Остин. – Кто тебя укусил?

Она с трудом выдавила:

– Коннор.

Остин со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы:

– Ублюдок. Я должен его ненавидеть, но он спас тебе жизнь.

Дарси фыркнула:

– Он мог телепортировать меня в «Роматек» или в больницу, но его больше волновало сохранение его большого секрета, а не моя жизнь. Я потеряла семью, дом, работу, сбережения, способность иметь детей, солнечный свет… Я похоронила надежду на нормальную жизнь.

– Но сейчас ты здесь. Это в тысячу раз лучше, чем умереть.

– Днем я мертвая, – прошептала она.

– Но ночью живая. Давай скажем, что стакан на половину полон, а не на половину пуст. И я хочу разделить этот стакан с тобой.

Дарси повернулась к нему и посмотрела печальными глазами:

– Ты потеряешь работу, если они узнают, что у тебя шашни с вампиром.

Остин пожал плечами:

– Может быть. Мы будем жить день, точнее ночь за ночью. У нас получится.

– Надеюсь, – она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Почувствовала дразнящий запах. Глубокий и приятный. Остин.

– Если у Шенны и Романа это работает, то и у нас все будет хорошо.

– Да, но и у них есть проблемы, – Дарси чувствовала странную пульсацию, как будто сердце отдавалось во всем ее теле. Она пожала плечами и сконцентрировалась на беседе. – Шенна хочет иметь детей, но у них может ничего не получиться.

– Да, не думаю, что такое получится.

Пульсация стала сильнее. Дарси задумалась, может это с ее сердцем что-то не так:

– Роман хотел опять стать смертным, но и это не сработало.

– Что? – Остин приподнялся на локте.

Дарси сглотнула, когда заметила вену на шее Остина. Не свое сердцебиение она слышала. Его. Это была его кровь, текущая по артериям. Она взывала к Дарси.

– Дарси, – он дотронулся до ее плеча.

Девушка подскочила:

– Да?

– Я задал вопрос. Ты в порядке?

– Да, все в хорошо. – «Боже, помоги мне, я голодная».

– Есть способ обернуть вампира обратно в человека?

– Роман думал, что есть, но они провели эксперимент на свинье и та умерла. Шенна никогда не позволит Роману экспериментировать на себе, – взгляд Дарси вернулся к вене на шее Остина.

Боже всемогущий, она могла видеть, как та пульсирует. Дарси чувствовала запах крови. Это было ужасно. Никогда раньше с ней не было такого. Но, с другой стороны, она редко была среди смертных последние четыре года.