Султан и его гарем - Георг Борн

Ужас Кровавой Невесты был невыразим! Что случилось? Куда девался раненый враг? Кто у нее похитил его? Она откинула занавесь у входа, чтобы лунный свет мог лучше проникнуть во внутренность палатки – она искала его кругом с отчаянной торопливостью.

Раненый исчез, палатка была пуста. Ничего, кроме кровавой лужи на полу, не обозначало того места, где лежал Сади. Тогда в уме Солии мелькнула мысль, что никто другой, кроме Эль-Омара, не мог похитить раненого врага. Она застала его у шатра! Он наблюдал за ней и, может быть, заметил ее медлительность, и потому взял у нее врага, чтобы умертвить его. Солия содрогнулась – ее душил этот позор. Что, если Эль-Омар сообщил всему племени, что Кровавая Невеста медлила умертвить врага, и он у нее взял его, чтобы не видеть его пощаженным?

Этого не могла вынести Солия! Мысль эта сводила ее с ума.

Кто другой, как не он, мог сделать это? Она поместила раненого в пустую палатку, среди лагеря, рядом с шатром эмира.

Отряд солдат раненого бея был разбит, уничтожен, ни один враг не мог отважиться проникнуть в лагерь, который со всех сторон был тщательно оберегаем стражей.

Как фурия, как лишенная жертвы тигрица, вскочила Солия после напрасных поисков. В гневе выскочила она из шатра. Кругом ничего не было видно – лагерь был безмолвен и пуст.

Кровавая Невеста схватила свой сигнальный рожок, висевший у нее на поясе, и в ту же минуту раздался ужасно неприятный звук, извлеченный из рожка. Это был звук, потрясший окрестность, наполнивший всю долину; это был сигнал, известный всему племени, который очень часто ночью созывал воинов к битве. Страшно звучал он в тишине ночи.

Удивительно было действие этого рожка, В несколько секунд весь лагерь, в это время тихий и безмолвный, как будто вымерший, мигом пришел в движение, воины вскочили и ловили своих коней, застучало оружие, раздались приказания, и все в минуту, забывши сон, были уже готовы к бою.

Братья Кровавой Невесты вышли также из шатра, и старый Эмир явился узнать, что случилось и почему рожок антилопы призывал к выступлению.

– Слушайте! – вскричала Солия громовым голосом, неукротимое бешенство делало из нее гиену. – Идите сюда все! Случилось неслыханное дело! Ни на что не похожий, бесчестный поступок! Раненый враг, которого я хотела принести в жертву мести, сейчас у меня похищен из палатки, куда он был отнесен!

– Бей исчез? – воскликнул Абу-Фарези, один из братьев Кровавой Невесты. – Сам он не мог убежать!

– Он был без чувств, – отвечала Солия.

– Кто же похитил его у тебя? – спросил Абу-Варди, другой брат Солии. – Враг не мог проникнуть в наш лагерь.

– Это должен быть враг внутри лагеря, – воскликнула Кровавая Невеста, – я видела Эль-Омара, бродившего около палатки! Я требую отчета у Эль-Омара!

– Эль-Омар! Эль-Омар! – прозвучало по рядам палаток.

Молодой араб спокойно и гордо подошел к Солии и ее братьям.

– В чем обвиняют меня? – спросил он.

– В измене! – воскликнула Кровавая Невеста в страшном гневе. – Никто другой, кроме тебя, не мог похитить у меня раненого врага!

– Ты думаешь, что раз ты пощадила его и чувствуешь к нему любовь, то я исполнил за тебя твою клятву мести и умертвил бесчувственного бея? – отвечал Эль-Омар. – Я не сделал этого, я не нарушил твоего права.

Слова молодого араба были мгновенно прерваны. Солия в неукротимом бешенстве пустила в него копье. Позор, который нанес Эль-Омар Кровавой Невесте своими словами, возмутил и старого эмира и его сыновей. Копье Солии хотя и ранило молодого араба, но он пошатнулся только на минуту, и хотя кровь струилась из его тяжело раненного плеча, но он преодолел боль и бурю своих чувств и стоял, холодно улыбаясь и вполне владея собой.

– И ты смеешь, презренный, поносить меня! – воскликнула Солия. – Если бы я не заботилась о том, чтобы ты сознался, куда девал раненого врага, я бы немедленно убила тебя!

– Чтобы заставить меня молчать, ты хочешь учинить несправедливость! В первый раз пощадила ты врага, я видел это! Ты хотела остаться незамеченной – но я был свидетелем! Ты стояла на коленях перед врагом и с восторгом смотрела ему в лицо, вместо того чтобы убить его.

– Замолчи, дерзкий! – воскликнул Абу-Фарези. – Знаешь ли ты, на кого бросают подозрение твои злобные слова? Солия стоит выше подобного позора! Твоя злоба не попадет в нее! Но оправдайся и очисти себя от подозрения в похищении раненого врага, сделанного для того, чтобы раздражить Солию и бросить на нее подозрение.

– Да, очисти себя от этого тяжкого греха, Эль-Омар! – согласился Абу-Варди со своим братом. – Что скажет мой мудрый и высокий отец?

– Никто, кроме тебя, не был на месте! Очисти себя от подозрения! – сказал старый эмир.

– Я не знаю, где у Кровавой Невесты раненый враг! – отвечал Эль-Омар. – Спросите не у меня, а у нее, где он спрятан, ибо когда я вошел в палатку, прежде чем Солия вернулась в нее, раненого там уже не было, а Солия грозила мне смертью, если я подойду только к палатке! Говори, будешь ли ты отрицать это?

– Ты должен сознаться, презренная собака, куда ты девал врага! – воскликнула Солия, бледная и дрожащая от страшного гнева. – Ты должен сознаться, куда ты его дел, чтобы бросить мне это дерзкое обвинение.

– Мне не в чем признаваться, я уже сказал все, что знал, – отвечал Эль-Омар, также смертельно бледный от волнения. – Ты можешь убить меня, можешь меня замучить, но все окружающие воины знают истину!

– Смерть нечестивцу! – воскликнула Кровавая Невеста и ударила копьем своим молодого араба так, что он упал. – Признавайся, неверная собака, где у тебя враг?

Братья бросились к упавшему.

– Я умираю – из-за тебя, – сказал он угасающим голосом, – я ничего не знаю о враге, которого ты пощадила, – прошептал он, все более и более слабея.

В эту минуту раздался в конце лагеря дикий шум, поднялась невыразимая суматоха.

Но прежде чем рассказывать, что произошло далее в лагере эмира, мы должны пояснить, что было с Зорой, когда Сади оказался побежденным впятеро превосходящей его силой.

Отряд, которым командовал Зора-бей, шел по дороге, которая была удалена почти на четыре мили от караванного пути, по которому кочевали бедуины.

Кочевники были менее опасны, чем те, которые жили в селениях. А потому на Зору не было сделано ни одного нападения, и он не потерял даже ни одного из выезжающих разведать всадников.

Тем более удивился он, когда с наступлением ночи к его тремстам тридцати солдатам пристали еще двести пятьдесят человек и две пушки от Сади, так что последний удержал при себе только двести пятьдесят человек. Может быть, так говорил себе Зора, Сади разведал, что ему грозят впереди еще большие опасности. Потому он и отправил ему новый отряд, теперь он имел в своем распоряжении около пятисот пятидесяти солдат и четыре пушки и, когда настала ночь, приказал принять все меры предосторожности, чтобы в темноте не подвергнуться опасности.