Нет числа дням - Роберт Годдард

— Прислушаюсь к нему, — кивнул Ник, хотя ни к чему прислушиваться не собирался. — Да, кстати, вы, случайно, не знаете, что такое portolani?

— Portolani? — Брови молодого человека удивленно взлетели вверх. — Случайно знаю. А вам-то это зачем?

Внезапно Ник почувствовал острое нежелание рассказывать о статье и наскоро выдумал очередную ложь:

— Это слово было написано на клочке бумаги, который я нашел в номере Бэзила. Похоже на его почерк.

— Правда? Ваш брат знает итальянский?

— Немного.

— И интересуется старинными картами?

— Да нет вроде. Так, значит, это карты так называются?

— Да. На английском мы зовем их портуланами.

— Никогда не слышал.

— Их мало кто знает, кроме историков и картографов.

— И что же это такое?

— Карты, составленные специально для моряков, отражают береговую линию и прибрежные воды. Пристани, мысы, мели, рифы, скалы и так далее. Рисовались более тщательно, чем обычные карты того времени. Самые ранние из сохранившихся относятся к тринадцатому веку. Многие сделаны здесь, в Венеции. Если захотите посмотреть — в музее «Коррер» очень неплохая коллекция. Это на площади Сан-Марко.

— Может, и зайду.

— Зайдите. Я уверен, вам понравится. Ваш брат увлекается картами?

— Не знаю.

— Странно только… — нахмурился Брукс, — что в местных новостях не так давно была шумиха как раз по этому поводу.

— И что же случилось?

— Начались разговоры, что несколько старинных карт, выставленных на аукционе в Женеве, украдены из Италии. Карты потянули на полмиллиона швейцарских франков. До того как разразился скандал, конечно. Потом пошли слухи, что эти портуланы — вообще подделка. Не помню, чем дело кончилось, установили их подлинность или нет. В любом случае — поддельные или настоящие — шум они вызвали изрядный. — Брукс чуть заметно улыбнулся. — А в этом году убили торговца, замешанного в той скандальной истории. Вот и делайте выводы.

— Вряд ли получится — опыта не хватает.

— А у кого хватает, мистер Палеолог? В любом случае дело темное. Это мы можем сказать точно. Лучше не соваться. — Брукс прищурился. — А не могло случиться так, что ваш брат… — он многозначительно откашлялся, — в нем замешан?

— Не могло.

— Действительно. Нет, конечно. Ну значит, — Брукс развел руками, — он скоро появится.

* * *

Ник уверенности Брукса не разделял. Слишком много ему пришлось пережить.

Он вышел из консульства, прошел по мосту и, следуя за указателями и толпами туристов, добрался до площади Сан-Марко. Площадь оказалась такой, какой он ее запомнил: толпы гуще возле базилики и у Дворца дожей.

Зато в музее «Коррер» почти никого не было. Он занимал верхние этажи зданий по обе стороны площади, и Нику пришлось обходить зал за залом — статуи, монеты, оружие, — пока он не нашел наконец карты.

Они явно предназначались для профессиональных моряков. Линия берега была выписана в мельчайших деталях, а вместо остальной суши — белое пятно. И морские змеи нигде не резвились. Хотя тут не было ни одной карты старше семнадцатого века. Как выглядели карты тринадцатого и четырнадцатого веков, неизвестно. А Брукс не сообщил, насколько древними были те, что выставлялись на аукционе в Женеве.

Ник вышел из музея и медленно побрел по площади, раздумывая, что делать дальше. Нужно было убить почти два часа до повторного визита в палаццо Фальчетто. Надо бы поесть, да аппетита нет. Ник решил дойти до Риальто, пообедать где-нибудь и на вапоретто вернуться в Сан-Тома.

Его путь лежал по Калле-дей-Фаббри, к северу от площади Сан-Марко. Узкая улочка, запруженная туристами, которые слонялись от одного магазинчика к другому. Ник не обращал на них никакого внимания, пока, обходя одно из зданий с наглухо закрытыми окнами, не поднял голову и не взглянул на вывеску. И застыл как громом пораженный. Он не знал, что заставило его обратить внимание именно на этот магазин: «Валерио Нардини. Старинные карты».

Невероятное, даже страшноватое совпадение. Ник зашел в ближайший бар и заказал стакан граппы и пиво. Прошлое в Венеции казалось гораздо ближе, чем в Англии. Он бродил по городу-музею, где любой экспонат мог таить в себе скрытую угрозу. Именно здесь погиб Джонатан Брэйборн. И Валерио Нардини тоже. И может быть, Бэзил. Ник в два глотка выпил граппу, но страх не ушел. А вот сердцу алкоголь помог, оно забилось спокойнее.

Ник достал из кармана сотовый, чтобы проверить, нет ли сообщений. Но телефон разрядился, и неудивительно — за столько-то времени. А у Ника даже зарядного устройства с собой не было. Хотя, учитывая, каково электрооборудование в «Дзампонье», оно бы не спасло. Он снова сунул телефон в карман и принялся за пиво.

Позже, после второй кружки и мясного рулета, Ник продолжил путь к мосту Риальто. Он решил дойти пешком до самого палаццо, чтобы убить время до без четверти четыре. Ник выбрал кружной путь, очень сложный даже для такого запутанного города, как Венеция. По дороге зашел еще в один бар неподалеку от Сан-Тома, выпил кофе с ликером и зашагал к Фальчетто. Алкоголь и кофеин на пустой желудок — вовсе не та смесь, которую рекомендовал бы доктор, но в данный момент они держали Ника на плаву и помогали не думать о грозящих опасностях.

Кто такой Димитрий Палеолог? Кем он приходится Майклу Палеологу? Их связывало что-то более серьезное, чем дальнее родство. Их и еще Дигби Брэйборна. Что-то, что началось на Кипре, во время войны. Или еще в Тинтагеле, в тридцатых годах прошлого века. Старые люди и старинные загадки. Портуланы и витражи, тамплиеры и Грааль, шифры и тайнопись; непонятно, где кончается одна загадка и начинается другая, где они сходятся все вместе. Может быть, там, куда Ник шагал сейчас по Калле-Фальчетто, сужающейся с каждым шагом? На часах было без восьми минут три.

* * *

Ворота открыл все тот же сонный рабочий, щетина на его подбородке стала несколько гуще. Из-под козырька бейсболки хитро блеснули глаза — единственный намек, что он узнал Ника.

— Синьор Палеолог дома?

— Si.

— Могу я с ним встретиться?

— Вы договорились?

— Нет.

— Тогда скажите ваше имя.

— Палеолог. Николас Палеолог.

— Палеолог? — Рабочий ухмыльнулся, будто хорошей шутке. — О’кей. — Он широко распахнул ворота и впустил Ника. — Подождите здесь.

Ник смотрел, как собеседник через высокий дверной проем вошел в засыпанный известкой и строительным мусором холл и обратился к двум стоявшим там мужчинам — много старше его и лучше одетым. Один из них держал в руках папку. Рабочий махнул рукой во двор, все обернулись и посмотрели на Ника. Потом тот, что был повыше, шагнул на крыльцо.