Однажды в Челябинске. Книга первая - Петр Анатольевич Елизаров

— Почему? Его же подперли какие-то серьезные бандюки. Он торчит им кучу бабла. Хватается за любую возможность заработать.

Глеб заерзал на месте — нечего тыкать его в собственный просчет.

— Если коротко, он повздорил со своей девкой и вывихнул руку.

— Это все случилось одновременно?

— Да и хуй с ним! Витя — последний, с кем бы я хотел делиться деньгами.

— Это же твой брат. Он хоть и дурень, но дело свое знает.

— Знает… Как в проблемы встревать, он знает! И отлично это делает. Ты хоть лом взял?

— Конечно.

— Отлично. А теперь пошли покурим.

— Руслан? — распоясался Рыжий, желая пригласить перекурить и водителя.

— Спасибо, я не буду, — отозвался Руслан и добавил. — У забора аккуратней: я там ссу весь день.

— Спасибо за заботу, — хлопнул дверью Глеб, а Руслан продолжил наблюдение за боксами.

Машина стояла рядом с трансформаторной будкой. Рыжий с Глебом зашли за угол и закурили.

— Ну ты даешь, Рыжий! Какого-то школьника за руль посадил. А машина чья — небось, отца его?

— Под мою ответственность, Глеб.

— С каких пор ты у нас впрягаешься за кого-то?

— У нас бы ничего не получалось, если бы никто ни за что не впрягался, — ввернул Рыжий.

— Хе-хе, точно, — зубоскалил Глеб.

— Цыган не подведет?

— Думаю, нет. А если попытается, я на куски его порублю и на рынке его же землякам со скидкой загоню. Кстати, с ним наваром не делимся.

— Принято.

— И с водилой тоже.

— Почему? Я ему пообещал.

— Раз пообещал, то из своей доли отдашь. И вообще: пусть сначала себя покажет. Пока что он доказал, что умеет неуклюже выпендриваться.

— Вшивая вы порода: что ты, что Витек, — Рыжий тыкнул пальцем Глеб в грудь.

— Иначе удачи не видать. Учись.

— Поговорить бы с твоим братишкой по душам. Пацанов на бабу променять — это кидалово.

— Вот у тебя бубенцы зазвенят, и не так запоешь, — задумчиво произнес Глеб. — Не знаю. Не повезло ему в деньгах — может, повезет в любви.

— Ты о чем?

— Забей, — отмахнулся Глеб и спросил. — Рыжий, у тебя когда-нибудь был секс с иностранкой?

— Типа с негритоской?

— Нет, приземленней.

— Татарки считаются?

— Нет, это же в России. А я про СНГ, Европу… Китай там всякий.

— Тогда нет.

— А у меня вот сегодня был.

— И как ощущения?

— Это произошло спонтанно, но понравилось.

— А чего ты тогда такой загруженный?

— Потому что понравилось!

— Угу, веселенький у тебя денек.

— Сам-то как?

— Нет в русском языке таких слов, чтобы выразить, как мне ебано, — сплюнул Рыжий.

— Ничего, когда-нибудь и на твоей улице перевернется «КамАЗ» с пряниками, — произнес Глеб без должного сочувствия — у него не было фатально безвыходных проблем, хотя он творил втрое раз больше бесчинств, нежели Витя или Рыжий.

— Я знаешь, чего хотел у тебя спросить?

— Валяй.

— Я слышал, что неплохо башляют тем, кто дурь по городу раскладывает.

— Есть такое дело.

— Ты в курсе, кто сможет подогнать такую работенку? Но чтоб без наебки.

— Не особо я варюсь в этой теме, — недоговаривал Глеб. — Без подстав, сам знаешь, никуда — тут ты прав, — подметил он.

Вообще Глебу не нравилась перспектива ухода преданного бойца на более высокооплачиваемое поприще. Тогда он не сможет использовать Рыжего в своих делах (и почему он не позвал его на стрелку с хоккеистами?), а другого преданного и исполнительного солдата отыскать очень трудно. Однако отказывать Рыжему в информации Глебу не хотелось. Зная, как сильно тот привязан к родному городу, Глеб решил предложить соратнику несколько радикальный вариант, о котором слышал вскользь. Надо дать Рыжему понять, что наилучшее решение для него — остаться в команде Глеба (пока их не загребут по-крупному).

— Есть тут в городишке южнее кент один — Трофимом зовут. Он, говорят, хорошенько там заведует всеми этими делами. Все серьезно и по-честному.

Только уставший, отчаявшийся и доведенный до ручки человек будет искренне радоваться хотя бы мизерному шансу получить грязную работу у наркоторговцев, которые и глазом не моргнут, как сдадут бегунка с потрохами, отчего тот мигом отправиться в места не столь отдаленные. Если в банде Глеба еще осталось хоть немного уважения друг к другу, то в том опасном бизнесе ничего святого не было и в помине. Глеб, может, и подонок, но он не губит людей пачками, а специализируется на мелочах, в которых иногда даже сотрудники отдела по делам несовершеннолетних разбираться не хотят.

— Не понимаю, — продолжил Глеб, — зачем тебе куда-то срываться? Тут полно непыльной работенки и город большой. И мы с тобой отлично сработались, брат.

— Рад это слышать. Но этого недостаточно.

«Да что с ним такое?» — возмущенно размышлял Глеб. Рыжий никогда не задавался подобными вопросами — его больше интересовало, что украсть, кого побить и где напиться.

— А семья, Рыжий? — на худой конец упомянул Глеб.

— Ты про предков? Отец сел опять. Мать скоро в иной мир отъедет. Воспитали так… Нечего мне тут делать — если только в детдом шмотки паковать?

— Зато получишь хату на халяву. Тебе же скоро 18 лет.

— Так просто нам из этого дерьма не выплыть, Глеб, — потушил сигарету Рыжий, рассмотрев наколки на своей руке.

— Что с тобой происходит?! Вы чего сегодня все?! Это дерьмо — жизнь твоя. А если это жизнь, то и в ней нужно стремиться к величию.

— Типа как ты?

— Можно и так сказать. А ведь у тебя всегда глаза горели и кулаки чесались. Напомнить тебе, как мы держали в страхе наш район? Как с одного удара двери выносили? Колеса снимали? От ментов удирали? А потом напивались до потери пульса? Вспомни! Рыжий, будто ты умеешь еще что-то… Ты в своей возрастной категории гроза этого города. При правильном подходе статус можно монетизировать. И скоро мы придем к этому, придем вместе… А что же жизнь других? Будь ты каким-нибудь офисным планктоном, перекладывателем бумаг с геморроем и красным дипломом, тебя бы никто ни во что не ставил. И ты ничего не смог бы поделать — об тебя бы ноги вытирали. А здесь ты король. И волен делать все, что душе угодно, пока остальные по своим квартиркам попрятались и боятся выходить вечером за порог. Им есть, что терять, а тебе — нет. Хочешь жить нормально?! Да многие нормальные готовы последнее отдать, чтобы жить как мы: никому не принадлежать, не ходить каждый день на работу или на учебу, не смотреть в счета за коммуналку и чеки с магазинов, не исполнять законов, придуманных толстосумами, чтобы урезонить толпу, которая жаждет мести