Супермаркет - Андрей Житков

Черноволосый сделал шаг вперед. Под его ногой предательски скрипнула половица. В это мгновение за его спиной открылась дверь. Катя увидела силуэт замершего мужчины, ее рука сама потянулась к банке кетчупа на холодильнике — она не видела ее даже краем глаза, знала только, что она там, тяжелая, стеклянная, большая.

Черноволосый обернулся, и Катя сразу узнала его, несмотря на парик и шляпу. Он не успел даже вскинуть винтовку, как она наотмашь ударила его тяжелой банкой в висок. Удар получился таким сильным, что она больно отбила себе руку, а банка треснула, и из нее в глаза черноволосому брызнул острый кетчуп. Он упал, даже не вскрикнув, рука выронила винтовку со сложенным прикладом.

— Сука! — произнесла Катя, тряся отбитой рукой. — Кирилл! Кирилл! Ты жив?

— Катя, я ранен! — простонал с постели Кирилл.

Катя зажгла свет, подняла с полу винтовку, бросилась к Кириллу, стала ощупывать его.

— Где? Где Где?

— В ногу, — прохрипел он.

Она откинула подушку и увидела, что другая сторона ее, и матрас, и простыня — все пропитано кровью.

— Я в “Скорую” и в милицию! — сказала Катя. Она с винтовкой в руке побежала к двери.

— А как же этот? — испуганно спросил Кирилл, морщась от боли.

— Сука! — зло сказала Катя.

Охранники скучали. Один курил, другой щелкал кнопочками “Геймбоя”, гоняя по трассе гоночную машину. Игрушка трещала, звенела, пищала и жужжала.

— Ну хватит уже! — не выдержал его напарник. — Как по башке, блин! Ты ведь на работе.

— Ладно, ладно, — вздохнул “игрок”, выключая “Геймбой”. — А что делать-то?

— Думаю, на сегодня представление окончено. Детки улеглись в кровать, а наш милый друг сидит где-нибудь в ресторане с девкой и жрет за троих. За нас с тобой! — уточнил охранник.

— Ладно, по домам. Мы свои бабки отработали, — охранник завел машину и уже собрался тронуться с места, как вдруг во двор влетела милицейская машина и почти сразу же следом за ней “Скорая помощь”. Из милицейской выскочили менты в бронежилетах, касках и с автоматами, из “Скорой” — медики с носилками. Они бросились в подъезд.

— Не понял! — произнес охранник. — У кого-то инфаркт от ножевого ранения?

— Подождем? — предложил первый.

— Подождем, — согласился второй.

Они стали ждать.

Прошло чуть больше трех минут. Дверь подъезда открылась, и милиционеры выволокли на улицу закованного в наручники черноволосого, уже без парика и шляпы, но в плаще. Все его лицо было вымазано кетчупом. Черноволосого грубо затолкали в машину.

Потом появились медики. На носилках лежал бледный Кирилл. Рядом бежала заплаканная Катя. Впихнули носилки. Катя забралась в машину.

И “Скорая” и милицейская уехали также быстро, как и появились, оставив после себя сизую гарь.

— Слушай, тебе не кажется, что парень с девкой уделали этого киллера как щенка? — спросил охранник за рулем.

— Кажется, — согласился напарник. — А мы с тобой, брат, — лохи!

Черный “Мерседес” с затемненными стеклами на большой скорости несся по улице. На расстоянии метров тридцати от него следовала “БМВ”, набитая людьми. “Мерседес” плавно подкатил к подъезду, с висящей под козырьком камерой наблюдения. Взвизгнули тормоза “БМВ”. Из нее выскочили “быки”, один из них побежал открывать дверцу первой машины, остальные рассредоточились на подступах к крыльцу.

Из “Мерседеса” выбрался высокий и почти совершенно лысый человек с круглым, ухоженным лицом. На нем было дорогое длиннополое пальто. Он подал руку белокурой девушке в мини-юбке и меховом жакете. Жакет был расстегнут. Под ним виднелась белоснежная, блузка с вышивкой и глубоким, почти до живота, вырезом. Девушка взяла мужчину под руку, и они направились к крыльцу.

Моисеев отделился от рекламного стенда у края тротуара, поняв, что ближе подойти не сможет, позвал громко: — Моргун!

“Быки” напряглись, сунув руки под мышки, лысый повернулся, подслеповато прищурился. Он подал “быкам” едва заметный знак, чтобы они расступились, снял с локтя руку девушки, направился к незнакомцу.

— Ты кто? — спросил Моргун.

— Я Моисеев, — просто сказал Сергей. — Охранник из супермаркета.

— А, Моисеев! — прищурил один глаз Моргун, что-то припоминая. — Ну да, как же. Тебя же ребята за Кузю приговорили. Ты в тюрьме должен сидеть на нарах. И как ты до сих пор жив?

— Выскочил я из тюрьмы-то. Кореша, правда, потерял, — Моисеев покосился на “быков”, на красотку с выглядывающей из-под блузки грудью. — Базар у меня к тебе есть важный. Может, примешь, приговоренного напоследок?

— У меня были другие планы, — Моргун посмотрел на девушку, та ему белоснежно улыбнулась. — Ну, ладно, пошли. Десять минут тебе дам. Хватит, чтоб надышаться?

— Хватит, — кивнул Моисеев.

Охранники обыскали Сергея и подпустили к Моргуну. Они стали подниматься по ступенькам крыльца.

Девушка в растерянности осталась стоять посреди улицы.

— Ты тоже иди! Песенку мне споешь! — приказал ей Моргун.

Они оказались в большом просторном холле. Потолок был украшен лепниной, большая люстра с электрическими свечами висела под потолком. К ним бросился служащий в строгом костюме, принял у Моргуна пальто, а у девицы жакет. Моисеева он будто не заметил.

— Это частный клуб, — объяснил Моргун. — Я здесь иногда ужинаю и развлекаюсь. Есть хочешь?

— Да нет, вроде, — пожал плечами Моисеев.

— Ничего поужинаешь, — махнул рукой Моргун. — Пойдем!

Они прошли через бильярдную, уставленную дорогими дубовыми столами, спустились по лестнице вниз.

Внизу был полумрак. Посреди комнаты с массивными старинными сводами стоял большой стол, уставленный различными напитками и закусками. В канделябрах по углам горели свечи. Мягких стульев было всего два, но тут же появился человек, который втащил третий стул.

— Садись ко мне поближе, — приказал Моргун Моисееву. Он опустился на стул, тут же появился вышколенный официант, подал ему карту вин.

— Не надо мне этого! — раздражительно отпихнул от себя карту Моргун. — Водочки налей и гуляй себе. Не видишь, разговор у меня с человеком?

Моисеев пододвинул свой стул поближе к Моргуну. Девушка села на другом конце стола. Официант взял со стола запотевший графин с водкой, разлил ее по рюмкам и удалился.

— Ну ладно, чтоб аппетит был хороший! — Моргун поднял рюмку и опрокинул ее в себя.

Моисеев последовал его примеру.

— Ты кушай-кушай, не стесняйся, — сказал Моргун, показывая рукой на стол. — Наверное, в “Матросской тишине” плохо кормят?