Полночный час - Карен Робардс

«Хорошо, что мужчинам не требуется столько времени возиться, приводя себя в порядок, как женщинам», – подумала Грейс, проводя щеткой по волосам, мазнув губы помадой и слегка припудрившись. Впрочем, к ее удивлению, она показалась себе в зеркале вполне благопристойно выглядящей. Ни следа от недавней бурной любовной сцены не наблюдалось.

Невольно ее взгляд упал на фотографию в рамке, стоящую на каминной полке. Рамка была из темного дерева, фотография – небольшой по размеру. Она не особенно бросалась в глаза. Со снимка улыбалась девочка лет десяти-одиннадцати. Открытое платьице не скрывало ее трогательной худобы. У нее были прямые длинные волосы, черные, как у Тони, и большие, словно бы удивленные темные глаза. Растянутый в улыбке ротик открывал ровненькие зубки. Она широко раскинула руки, как бы демонстрируя, какое цветочное богатство окружает ее. Девочка стояла среди кустов великолепных роз в полном цвету. Они были настолько хороши, что Грейс, глядя на снимок, почти ощутила их густой аромат.

Снимок был цветным, но черные волосы девочки, белый бант, белое платье и нежно-кремовые цветы – все вместе создавало впечатление черно-белого изображения. И в этом было нечто странное, призрачное, немного пугающее.

У Грейс почему-то сдавило горло и захотелось заплакать.

Тони встал у нее за спиной, готовый мчаться, куда прикажет ему госпожа судья. Он улыбался, довольный еще одним рекордом, поставленным в скоростном одевании, но тотчас выражение его лица изменилось. Он посмотрел на снимок, потом на Грейс, и она поняла, что рядом с нею стоит уже совсем другой человек.

– Она была очень красивой, – тихо сказала Грейс.

Тони взял с полки фотографию, погладил пальцем стекло, прикрывавшее снимок.

– Правда? Мне тоже всегда так казалось, – произнес он едва слышно. Такой крепкий, полный жизненной силы мужчина в это мгновение казался полностью сломленным своим горем.

Грейс поняла, что ему хочется выговориться, разделить с кем-то хоть на краткий миг свою неизбывную тоску, а если она намерена и дальше быть с ним, ей придется нести эту ношу.

– Она здесь на снимке такая радостная. Чей это сад? – тактично продолжала Грейс, несмотря на цейтнот, в котором она оказалась.

– Ее. Ее собственный. Она так любила ухаживать за цветами. Я сфотографировал Рейчел в последнее лето ее жизни. Поздней осенью она умерла. Мы с ней однажды отправились в розарий неподалеку и скупили все, что у них имелось в наличии. Я вскопал землю во дворике дома, где мы жили тогда… в Кливленде, привез хорошую почву и рассадил кусты. Я был готов на все, лишь бы Рейчел выжила, и думал, что радость может пересилить болезнь. После ее смерти, уезжая из Кливленда, я выкопал кусты, взял с собой и посадил их здесь. Разве я мог оставить их там неизвестно кому?

Грейс вспомнила кольцо колючих, по-осеннему унылых кустарников, окружающих его дом.

– Значит, они теперь растут здесь?

Он кивнул.

– Время от времени я вспоминаю, что их надо поливать, но они ни разу не зацвели с тех пор, как я переехал сюда. Наверное, их нужно выкопать, выбросить или сжечь, но у меня не поднимается рука. Ведь это розы Рейчел.

Имя дочери он произнес угасшим голосом.

– О, Тони… – Грейс почувствовала, как слеза набухла в уголке ее глаза и потекла по только что тронутой пудрой шеке. Она встала на цыпочки, потянулась, поцеловала его твердый подбородок, а потом мягкие, теплые губы. Он обнял ее, но тотчас увидел, сколько времени на его часах.

– Без шести час!

Тони вернул фото дочери на место на каминной полке, разомкнул объятия.

– Если мы поторопимся, ты опоздаешь всего на пять минут.

– Боже! – Ей так не хотелось покидать его в эти минуты.

Он же решительно увлек ее прочь из дома, через дворик, к машине.

– Не думай, что я постоянно предаюсь своему горю. Надеюсь, ты могла убедиться, что это не так.

Его рука крепко обхватила ее стан. Он подталкивал Грейс вперед, и они оба летели словно на крыльях. Правда, для этого Грейс приходилось чаще, чем он, переставлять ноги. «Миссис Кратчер, наверное, теряется в догадках, что это с нами», – с долей злорадства подумала Грейс.

– Почему ты болтаешься здесь среди дня?

Было около трех. Доминик явился, как положено, в полицейский участок к началу дежурства и застал Тони на месте.

– Ты работаешь в ночную смену. Тебе следовало бы завалиться дома в кровать и всласть отоспаться.

– У меня есть дела. – Тони едва взглянул на брата. Он глубоко задумался, подперев подбородок кулаком, и вроде бы находился в прострации. На экране компьютера перед ним были отпечатки пальцев. Слева – взятые у Грейс в доме, справа – те, что он выбрал из полицейских архивов. Он уже прошелся по отпечаткам известных наркодельцов и толкачей, связанных с колледжем Хеброн, но безуспешно. Теперь он занялся теми, кому выносила когда-либо приговоры Грейс в последние два года.

Разумеется, не у всех, кого она судила, брали отпечатки пальцев. Были и запутанные, грязные, но гражданские дела, где обе стороны доходили в своей злобе до крайностей, но пройтись по этой тропе все же следовало бы.

Тони не часто приходилось заниматься подобной работой, и он понял, сколько требует она усидчивости, самообладания, а главное, удачи. И умения отбрасывать второстепенные сведения в мусорную корзину, вычленяя только главные.

– Как поживает твоя подружка? Держится на плаву? – поинтересовался Доминик.

– Вполне.

– Рад это слышать. – Доминик лукаво посмотрел на брата. – Маме она тоже пришлась по вкусу.

– Неужели?

– Можешь сам спросить у нее. Все, чем вы занимались в обеденный перерыв, мне было подробно изложено по телефону. Ваш любовный акт в обеденный перерыв занял четверть часа.

Бессмысленно было допытываться у брата, правду ли он говорит или шутит, но то, что у него есть свои источники, причем подающие сигналы мгновенно, было очевидно.

Сандифер вошел в участок размашистым шагом, правда, слегка путаясь в полах недавно приобретенного, модного в этом сезоне длинного пальто.

– Добрый день, джентльмены!

– Привет, капитан!

Оба брата на секунду вытянулись в струнку, приветствуя начальника.

– Что это он так рано заявился сегодня? – шепнул Тони на ухо Доминику. – Еще не хватало, чтоб он согнал сейчас сюда всю полицию округа.

– Очень хорошо, что вы оба здесь, – обратился к ним Сандифер. – И еще я вынужден отозвать с задания Пенвика и Байера. Нам предстоит грязненькое дельце.

Братья тревожно переглянулись.

– Как обстоят дела с судьей Харт? Что-нибудь движется?