Сибирская жуть-3 - Андрей Буровский

А когда заполнялось водой ложе Рыбинского водохранилища, отверстое жерло карстовой воронки залила вода.

Вечный покой сердце вряд ли обрадует,

Вечный покой — для седых пирамид…

Песня из кинофильма «ЗЕМЛЯ САННИКОВА»

В книге о странных и необычных событиях обязательно должен быть раздел, где действие разворачивается на кладбище. Только вот все истории, которые мне удалось собрать, обычно получаются скорее ироничными… кроме одной, очень мрачной, но совершенно лишенной всякой мистики.

Предлагаю их вниманию читателей.

Череп

В Ачинске в 1950-е годы школьников повели сажать лес на старом кладбище. Класс во главе с учительницей трудился на своем участке. Девочка провалилась ногой куда-то… и застряла! Впечатление такое, как будто кто-то вцепился ей в ногу и не отпускает. Дергает, дергает ногу бедная девочка, никак вытащить не может! С перепугу девочка начала орать — кто знает, кто это там, под землей, схватил ее ногу! Учительница подбежала, вцепилась в девочку, и они вместе вытащили ногу, вырвали ее из земли… а на ноге у девочки висит череп!

Череп сравнительно свежий, с черными длинными волосами, которые обвились вокруг ноги, а нога-то вошла в лицевую часть черепа. Впечатление было такое, словно череп впился девочке в ногу зубами и обмотался волосами вокруг голени. Готово — обморок. А по другим данным, девочку потом полгода пришлось лечить, выхаживать — нервный срыв.

Бабка

Эту историю тоже рассказывают в Ачинске. Мол, как-то решили два приятеля, ученики выпускного класса школы, пройтись на кладбище: просто так, испытать личную храбрость. Один пошел пешком; прошел через всю центральную аллею и перелез через ограду.

Другой поехал на велосипеде и пропал… Нет его и нет. Товарищ забеспокоился и побежал проверять — что случилось? Только вышел на центральную аллею — там стоит товарищ, накачивает шину велосипеда.

— Ты что?

— Сам не видишь? Шину накачиваю.

— Никого не видел?

— Нет… Только бабка горбатая проходила, с клюкой.

— А велосипед… Ты что, на что-нибудь напоролся?

— Да нет! Бабка шла, глазами зыркнула, шину мне насквозь прожгла, не могу починить.

Двое моих знакомых жителей Ачинска клянутся, что это все чистая правда, и уверяют, что лично знакомы с велосипедистом, но насколько стоит им доверять — пусть судит об этом сам читатель.

Бабка, напугавшая таксиста

А вот это уже история красноярская! Рассказал мне ее таксист, везший меня домой в два часа ночи. Первый его вопрос был:

— Надеюсь, тебе не на кладбище?

— Не-ет… А что?

— А то, что на кладбище не повезу!

И рассказал мне парень такую историю. Мол, работал он тоже вот так, ночью. В самом начале первого села к нему в машину аккуратная такая, опрятная бабулька, лет семидесяти.

— Сынок, повези на Бадалык!

(Бадалык — это крупнейшее городское кладбище.)

Таксист удивился, но повез. Бабулька, кряхтя, вылезла из такси, ушла в слабо освещенную аллею кладбища, через полчаса появилась, кряхтя и охая.

— Сынок, теперь вези на Покровское!

(Еще одно кладбище, сейчас на нем не хоронят.)

И всю дорогу бабулька возилась в своем огромном саквояже, что-то перекладывала, бормотала…

Опять бабулька уходит на полчаса, опять возвращается, отчаянно охая.

— Сынок, вези на Николаевское!

И опять всю дорогу — какая-то подозрительная возня в саквояже, какие-то странные неприятные звуки. Таксист к тому времени уже несколько напрягся и все пытался вспомнить молитвы, направленные против нечистой силы.

— Ну вот и приехали! — удовлетворенно захохотала вдруг бабулька, резко поднимая голову, и таксист пронзительно завизжал — так, что самому сделалось мерзко и страшно: на него глядела жуткая, нечеловеческая харя, выпачканная чем-то черно-красным, на глазах застывающим на коже. Машина вильнула, только на шоферском автоматизме парень вовремя повернул руль, избежал столкновения с деревом. По тормозам! С жутким воем шин запрыгала несчастная «Волга» по обочине, а бабка опять завопила:

— Да ты чего, сынок?! Ты что творишь?!

— Изыди! Именем Христа Спасителя, изыди! — взвыл шофер, вдруг вспомнив какие-то обрывки слышанного в детстве, судорожно рвал на себя дверцу. И бабка «изошла»! Даже быстрее шофера она выскочила из задней дверцы машины, с невероятной скоростью помчалась в противоположную сторону от машины — к городу. И орала бабка что-то очень уж человеческое:

— Караул! Батюшки-светы, убивают! Меня бандиты убивают!

Орал таксист, орала бабка… все орали, и в этом царстве безумного ора прозвучал вдруг спокойнейший голос:

— Что здесь происходит?!

В лицо таксисту ударил луч фонаря, на дорожке вырос некто в форме.

— Нечистая! — орал таксист, вцепляясь в милиционера. — Арестуйте ее! (Хотя с каких пор милиция в силах арестовать ведьму — история умалчивает.) А пожилой дядька в форме, поведя лучом в сторону бабки, произнес с той же беспробудной трезвостью:

— Эту, что ли? Да вы ее сами перепугали, старуху! Кого еще я арестую… Как вам не стыдно!

А перепачканная шоколадом и повидлом бабка уже мчалась обратно, вцепилась в милиционера с другой стороны и завопила:

— Бандит! Фулюган! Снасильничать меня хотел!

Выяснилось все довольно просто: бабка искала могилу сестры, но на каком кладбище она лежит — не помнила. Уверена была, что вспомнит, если увидит три тополя, «который в середине, тот пониже». А наслушавшись историй про разгул городской преступности, очень боялась, что ее изнасилуют и ограбят. Поэтому бабулька и боялась показать, что в сумке у нее шоколад и клубничное повидло: если решат, что богатая, тогда уж точно грабанут.

Увещеваемый милицией таксист даже получил от бабки деньги и отвез ее в гостиницу, но возить на кладбище по ночам зарекся раз и навсегда.

«Похороненные» девицы

Это было в 1996 году, во время работ на Подъемной. Вели мы раскопки на днище древней долины Енисея — выясняли, где проходило русло реки в древности. Приближался праздник посвящения в экспедишники, во время которого «старики» посвятят тех, кто приехал в экспедицию в первый раз. Праздник веселый, на нем всегда устраивается театрализованное представление, в котором обыгрывается происшедшее за сезон.

Среди всего прочего, посвящаемых должны были повести на место нашей раскопки в пойме Енисея, к глубокому, 6 метров, шурфу. Там, в речном песочке, мы прикопали двух девушек, то есть присыпали их песком так, чтобы торчали только головы. Когда процессия приблизится, девицы должны были выскочить из-под земли, как мистические хозяйки этого места.