Книги онлайн и без регистрации » Разная литература » Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

Жизнь в эпоху перемен. Книга вторая - Станислав Владимирович Далецкий

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 168
Перейти на страницу:
пору его детства, что само по себе было удивительно – лавочника вместе с семьей должны были выселить из дома и отобрать лавку, как только советская власть укрепилась в этих местах. Но власть эта появилась здесь лишь год назад, и почти сразу был объявлен НЭП, что и позволило семье лавочника сохранить свой дом, а самому лавочнику сохранить свою лавку.

Войдя в село, Иван Петрович был поражён его запустением и обветшалостью. Тут и там вдоль улицы виднелись проплешины на месте когда-то стоявших изб и домов: семьи из них вымело ветрами перемен или злой волей войны, а соседи, выждав несколько лет, разобрали избы на дрова, не решаясь самовольно занять опустевшие жилища. Это было вполне в крестьянском духе общины: присвоить нельзя – общество осудит, а вот уничтожить – можно. Пустые места вдоль улицы, как утерянные зубы у человека, свидетельствовали о былых тяжёлых временах, пережитых селом за прошедшие годы с последнего приезда Ивана Петровича сюда вместе с Надеждой.

На улице кувыркались лишь маленькие ребятишки, за которыми присматривали старухи: все остальные жители села были на покосе или на заготовке дров. Старухи вглядывались подслеповато на проходившего мимо Ивана Петровича, но никто уже не признавал в нём барского сына, как это бывало в детстве.

В дом сестры Лидии он вошёл, как всегда, с улицы, а не через лавку, дверь в которую была открыта, но внутри никого не было – полдень не самое удачное время для торговца в обедневшем селе, да и торговля была скорее обменом чем торговлей: денег у крестьян почти не бывало, и потому крестьянин, например, приносил лавочнику живую курицу, получая взамен мешочек соли, потом лавочник увозил этих куриц в город, продавал там на базаре, а на вырученные деньги покупал снова товар или вещицу, которую всегда можно обменять на деньги по текущему курсу – инфляция лишала торговлю за деньги всякого смысла.

Сестра Лидия встретила Ивана Петровича радостно и разом признав в вошедшем мужчине своего брата. Ей было под пятьдесят лет, как отцовской жене Фросе, но выглядела она совсем старухой, возраст которой подчеркивался темным платьем и черным платком, накинутым на голову, несмотря на жаркий день. В отличие от Фроси, сестра Лидия не раздалась вширь, а подсохла телом, как отец, что придало ей живости в движениях и видимость здоровья, на которое она жаловалась ещё в Иваново детство.

– Ванюша, не верю глазам своим, – воскликнула Лидия, обнимая брата. Столько лет ни слуха, ни духа, и вдруг объявился сам. Отец мне говорил, конечно, что получил письмо от тебя, но приезда не ожидал. Какие ветры тебя носили, братец, рассказывай, а я самовар поставлю и напою настоящим чаем – не как у отца на смородиновом листе.

Отец наш совсем обеднел за эти годы – вот тебе и дворянин, чем он всегда гордился, презирая моего мужа-лавочника, который теперь и подкармливает своего тестя. Сыновья разъехались по стране, и ни слуха, ни духа от вас нет много лет, а дочка-то здесь осталась и приглядывает за отцом, который её знать не хотел.

Эта обида на отца, видимо, глубоко засела Лидии в душу, и она всё повторяла и повторяла слова о заботе своей родному отцу, которой тот не заслужил.

Иван Петрович прервал сестру, спросив, почему она носит черный платок, будто вдова по деревенским обычаям – муж-то жив и крутится в лавке.

– Это, братец, мой траур по сыночку среднему. На войну его забрали в 15-м году, а в 16-ом пришло известие, что погиб он здесь за Могилёвом вёрст сто отсюда. Я ездила туда ещё при немцах, но могилки сыновней не нашла: при царе-батюшке, будь он проклят со всем своим семейством, могилки с именем ставили только офицерам, а солдат сбрасывали в общую яму и ставили простой крест – один на всех. Немцы, когда захватили эти земли, кресты-то посбивали, и не найти теперь могилку моего Андрюши, что погиб за царя и Отечество, как было написано в той бумаге, что принёс мне урядник.

– Царя Николая Второго большевики расстреляли вместе с семьёй ещё в 1918-м году, – успокоил Иван Петрович свою сестру, услышав проклятие царю из её уст.

– Ну и правильно сделали эти большевики. Царь миллионы людей сгубил в дурной войне с немцами, и детей немало сгинуло, – пусть и царские отпрыски познают ужас неповинной смерти, – злобно скривилась Лидия.

– В каком полку служил твой Андрей? – заинтересовался Иван Петрович, переведя разговор на другую тему. – Я ведь тоже воевал в этих местах, севернее на двести вёрст, и тоже солдатом. Потом обучился на офицера, ну а дальше меня закрутила судьба по России, – и он рассказал сестре о прожитых годах, как бы оправдываясь, что не посещал отца и не оказывал ему никакой помощи.

– Успокойся, Ваня, не виню я тебя, зная твой нрав, если б мог, конечно, навестил бы отца. Хорошо, что ты уцелел, обзавёлся семьёй и детишек нарожал. Та дама, что ты привозил ещё перед войной, мне показалась не парой тебе – так и случилось, а твою жену и детишек хотелось бы повидать.

– Непременно повидаешь, Лида, как только подрастут немного и если позволят обстоятельства жизни нашей, обязательно приедем всем семейством в гости к отцу и тебя навестим. Что с другими-то детьми у тебя? – спросил Иван Петрович, присаживаясь к столу за чашкой чая.

– Старший мой сынок крутится в городе, был приказчиком в лавке у дяди, потом завёл своё дело с помощью отца, но война это дело порушила, он жил здесь в помощь отцу, а объявили НЭП в прошлом году, и он снова подался в Могилёв, затеял своё дело по торговле и, кажется, немного развернулся с помощью отца. Женился он в прошлом году, но детишек пока нет.

Дочка моя, Даша, вышла замуж, живёт здесь неподалёку, в Мстиславле, муж у неё фельдшером при больнице и двое детей у них: девочка-шестилетка и сынок-погодок. Они и познакомились по больному делу: Даша простудилась, сильно кашляла и в горячке была, вызвали доктора, но приехал этот фельдшер, прожил у нас неделю, вылечил Дашу, а потом и уманил за собой. Но я не против была: лечить людей – хорошее дело. Он и мне всякие настои привозит, и стала я себя лучше чувствовать, хотя и подсохла немного, не то, что отцова Фроська – разнесло бабу: поперёк шире стала, чем ростом, – закончила Лидия.

Иван Петрович помнил, что Лидия всегда плохо отзывалась о Фросе, считая её, простую крестьянку, не ровней своему отцу-дворянину.

1 ... 68 69 70 71 72 73 74 75 76 ... 168
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?