Дозоры. От Ночного до Шестого - Владимир Васильев

– Вы Светлый, я вижу, – сказал мальчишка. Негромко, но уверенно.

– Да. – Слово далось с трудом, вылезло из горла неохотно, упираясь и отводя глаза. Проклиная себя за слабость, Максим протянул руку, взял мальчишку за плечо: – Я судия.

Он все равно не испугался.

– Я видел сегодня Антона.

Какого Антона? Максим промолчал, недоумение отразилось в глазах.

– Вы из-за него ко мне пришли?

– Нет. Из-за тебя.

– Зачем?

Мальчишка держался чуть вызывающе, будто у него был когда-то с Максимом долгий спор, будто Максим в чем-то виноват и обязан сознавать свою вину.

– Я судия, – повторил Максим. Ему захотелось повернуться и убежать. Все складывалось не так, неправильно! Темный не мог оказаться ребенком, ровесником его собственной дочери. Темный маг должен был обороняться, нападать, убегать, но не стоять с обиженным видом, будто он имеет на это право.

Будто что-то может служить ему защитой.

– Как тебя зовут? – спросил Максим.

– Егор.

– Мне крайне неприятно, что так получилось. – Максим говорил искренне. И никакого садистского удовольствия от оттягивания убийства не испытывал. – Черт возьми. У меня дочка твоих лет!

Почему-то это обижало больше всего.

– Но если не я, так кто же?

– О чем вы? – Мальчик попытался сбросить его руку. Это придало решимости.

Мальчик – девочка, взрослый – ребенок. Какая разница! Тьма и Свет – вот все различие.

– Я должен спасти тебя, – сказал Максим. Свободной рукой он достал из кармана кинжал. – Должен – и спасу.

Вначале я узнал машину. Потом – вышедшего из нее Дикаря. Накатила тоска, тяжелая, беспросветная. Это был мужчина, спасший меня, когда в облике Ольги я бежал из «Магараджи».

Должен я был догадаться? Наверное, будь больше опыта, больше времени, больше хладнокровия. Женщина, что ехала с ним, всего-то – посмотреть ее ауру, Светлана ведь описала ее очень подробно. Я мог узнать женщину, а значит – и Дикаря. Мог закончить все еще в машине.

Вот только – как закончить?

Я нырнул в сумрак, когда Дикарь посмотрел в мою сторону. Кажется, это сработало, он двинулся дальше, к подъезду, в котором я когда-то сидел у мусоропровода и мрачно беседовал с белой совой.

Дикарь шел убивать Егора. Все как я и думал. Все как рассчитывал Завулон. Капкан был передо мной, туго растянутая пружина начинала сжиматься. Оставалось сделать шаг и порадовать Дневной Дозор успешным завершением операции.

Где же ты сам, Завулон?

Сумрак давал мне время. Дикарь все шел и шел к дому, неторопливо переставляя ноги, а я озирался, выискивал вокруг Тьму. Хотя бы след, хотя бы дыхание, хотя бы тень…

Напряжение магии вокруг было чудовищное. Здесь сходились нити реальностей, рвущихся в будущее. Перекресток ста дорог, точка, в которой мир решает, куда он пойдет. Не из-за меня, не из-за Дикаря, не из-за мальчика. Все мы – часть капкана. Все мы статисты, одному велено сказать «кушать подано», другому – изобразить падение, третьему – с гордо поднятой головой ступить на эшафот. Вторично эта точка Москвы становилась ареной незримой битвы. Но я не видел Иных – ни Темных, ни Светлых. Только Дикарь, но он даже сейчас не воспринимался Иным, лишь на груди его искрился сгусток Силы. Вначале я подумал, что вижу сердце. Потом понял, что это оружие, то самое, которым он убивает Темных.

Да что же такое, Завулон? Меня охватила обида, нелепая обида. Я пришел! Я ступаю в твою ловушку, смотри, нога уже занесена, сейчас все произойдет, где же ты?

Или Темный маг прятался так искусно, что мне не по силам было его обнаружить, или его здесь вообще не было!

Я проигрывал. Проигрывал еще до развязки, потому что не мог понять замысел врага. Здесь должна быть засада, Темным ведь надо уничтожить Дикаря, едва тот убьет Егора.

Как убьет?

Ведь я уже здесь. Я объясню ему все происходящее, расскажу о Дозорах, которые следят друг за другом, о Договоре, что заставляет нас хранить нейтралитет, о людях и Иных, о мире и сумраке. Расскажу ему все, как рассказывал Светлане, и он поймет.

Поймет ли?

Если он и в самом деле не умеет видеть Свет!

Мир для него – серая безмозглая овечья отара. Темные – волки, что кружат вокруг, выхватывая барашков пожирнее. А он сам – сторожевой пес. Не способный увидеть пастухов, ослепленный страхом и яростью, кидающийся из стороны в сторону, один против всех.

Он не поверит, не позволит себе поверить.

Я бросился вперед, к Дикарю. Дверь подъезда уже была открыта, и Дикарь говорил с Егором. Почему он вышел так поздно, в ночь, этот глупый пацан, уже прекрасно знающий, какие силы правят нашим миром? Неужели Дикарь способен подманивать свои жертвы?

Говорить бесполезно. Напасть из сумрака. Скрутить. И только потом объяснять!

Сумрак взвизгнул на тысячу раненых голосов, когда на бегу я врезался в невидимый барьер. В трех шагах от Дикаря, уже занося руку для удара, я ударился о прозрачную стену, распластался на ней и медленно сполз на землю, тряся звенящей головой.

Плохо. Ой как плохо! Он не понимает сути Силы. Он маг-самоучка, он психопат от Добра. Но когда идет на дело – закрывается магическим барьером. Непроизвольно, но мне от этого не легче.

Дикарь что-то сказал Егору. И вытащил руку из-за отворота пиджака.

Деревянный кинжал. Что-то я слышал про эту магию, одновременно наивную и могучую, но сейчас не время вспоминать.

Я выскользнул из своей тени, вошел в человеческий мир и прыгнул на Дикаря со спины.

Максима сбили с ног, когда он занес кинжал. Мир вокруг уже окрасился серым, движения мальчишки стали замедленными, он видел, как неторопливо опускаются ресницы в последний раз перед тем, как широко распахнуться от боли. Ночь превратилась в сумрачный подиум, где он привык вершить суд и выносить приговор, который ничто не могло остановить.

Его остановили. Сбили, швырнули на асфальт. В последний миг Максим успел подставить руку, перекатился, вскочил.

На сцене появился третий персонаж. Как Максим его не заметил? Как тот подкрался к нему, занятому важной работой, всегда огражденному от зрителей и лишних участников самой Светлой в мире Силой, что вела его в бой?

Мужчина – молодой, чуть младше Максима, пожалуй. В джинсах, свитере, с сумкой через плечо – сейчас он небрежно ее сбросил, шевельнув плечом. С пистолетом в руке!

Как нехорошо.

– Остановись, – сказал мужчина, словно Максим собирался куда-то бежать. – Выслушай меня.

Случайный прохожий, принявший его за банального маньяка? А пистолет, а та ловкость, с которой он подкрался незамеченным? Спецназовец в штатском? Такой стрелял бы или добил, не дал подняться с земли.