Купидон стреляет трижды - Ирина Славская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Видела я репортаж.
– Как я там?
– Красавец. Хоть завтра к награде. Его кто-то крышует?
– Он ничего не сказал. Про крышу пока молчит. А может все проще и нет ее. Иначе бы нас уже теребили.
– Побоятся теребить. Резонанс слишком большой у этого дела. Наружу вышла информация. Под ковер уже не заметешь…
– Припаяют ему сполна. Теперь дело в шляпе. Но как ты его вычислила?
– Агентура сработала.
– Какая агентура?
– Над которой ты смеялся. Бабки и дети. Самая лучшая агентура на свете – это местное население.
– Ну, чума. Как они его выследили?
– Поставили на пост номер один, к бабке одной, камеру для наблюдения.
– Где камеру взяли?
– Места знать надо.
– У нас в полиции такого оборудования нет. А если и есть, то фиг дадут. Не допросишься. Запарят рапорты и прошения разные писать.
– Я вам еще подарочек подготовила.
– Какой?
– Еще одно доказательство, снятое скрытой камерой. Внутри гаража. Там все. Как он в гараж заходит, как его открывает, как работать начинает, как расфасовывает.
– Как внутри? Вы внутрь заходили?
– Нет, не заходили. Зачем? Камеру специальную на гибком шланге спустили в вентиляцию. Оттуда и снимали.
– И как видео?
– Получилось отлично.
– Давай, – протянул руку. Ждет.
– Сейчас не могу дать. Сначала видео покажут киношники, они мне за это платят. Потом они вам его передадут. Извини, но мне тоже людям платить что-то надо. Они работали. Время свое тратили. Людей надо поощрять.
– Так сама же говоришь, что тебе помогали бабки и дети. Какие им деньги?
– А им, по-твоему, денег не надо? А тому, кто техникой обеспечил? Камеры – не дешевое удовольствие. Он что, морковку сырую грызть должен? Этот человек тоже на вознаграждение рассчитывал. Ты же получил премию? А они чем хуже? Времена советские прошли. За грамоту и вымпел нынче только лохи трудятся…
– Понятно. Только как я это оформлять буду…
– Как информацию, полученную от анонимного источника. Или от СМИ. Вам виднее, как это лучше оформить. Мое дело было помочь застукать Бориса.
– Давно ты его вычислила?
– Да сразу. Он не сильно прятался. Наглый и борзый…
– А почему мне не сказала? Почему за нос водила?
– Ты парень горячий. Сразу его брать бы кинулся. Так?
– Ну так. Взяли бы, а потом бы раскололи.
– А если не раскололся бы Борис? Молчал бы как партизан. Что бы ты сделал?
– Отпустил…
– Вот именно. У нас задача была какая?
– Какая?
– Привязать его к наркоте, чтоб не отбрыкался в суде присяжных. Что мы с тобой и сделали. И нас с законченным делом можно поздравить.
– Его еще посадить надо. Надолго.
– Сколько лет ему дадут?
– Не меньше одиннадцати. Если по максимуму, то пожизненно.
– Главное, чтоб он по амнистии не вышел. А то даст ему небольшой срок наш самый гуманный суд в мире. Мы же гуманные в этом плане до безобразия…
– По таким статьям амнистия не положена. Не пятьдесят третий год, когда убийц и марафетчиков пачками бездумно выпускали.
– Пусть бы получил побольше и отсидел все от звонка до звонка…
– Будет сидеть, я сказал, – гордо, подражая голосом Глебу Жеглову, сказал следователь.
Ну что же. Ему есть чем гордиться. Такое дело большое раскрутил. Накрыл наркоторговца с поличным…
Вечером пришла домой с работы. Накрыт праздничный стол. Петька сидит на кухне счастливый. Мама тоже. Интересное кино…
– По какому случаю гуляем?
– Так наркобарона же сегодня утром взяли. Весь двор гудит.
– Бабульки разболтали?
– Они самые.
– Болтун – находка для шпиона. Что народ говорит?
– Так по телеку все показывают. По всем каналам крутят.
– Как ты думаешь? Он надолго сядет? – маму интересует, чтоб не было у нас наркотиков во дворе.
– Может, повезет и дадут пожизненное. Все-таки пять человек умерли от его наркотиков.
– А мент сможет доказать? Он же тупой, – высказался Петька. Как все подростки, он любит судить о людях в черно-белых тонах.
– Не настолько тупой, чтоб такое дело профукать и не довести до суда. Даже если бы он захотел, такое громкое дело ему начальство просрать не даст.
– А вдруг? Ты же его не знаешь…
– Он поумней многих полисменов будет. Ему хватило ума прислушаться к чужому мнению. И потерпеть немного. Гордыню свою поприжать. А это говорит о способности ясно мыслить.
– Ну да. Основную-то работу для него другие сделали.
– Мне попадались такие менты, которые голос разума вообще не слышали. Им говоришь, а они свое талдычат. Этот хоть слушать умеет…
– А сестра Бориса сядет?
– Думаю, что он ее выгораживать будет.
– Почему?
– Давай рассуждать логически. Поймали его одного в лаборатории. Значит, нет смысла ему ее сдавать. По сговору лиц они больше получат.
– Ее привязать никак не получится?
– Не получится. Если она сама не признается. Или он от злости ее не решит сдать. Но это навряд ли. Не такие они тупые, чтоб самим себе с пола срок поднимать.
– Он молчать будет, чтоб ему кто-то с воли грев слал, – высказался Петька.
– Откуда такие мощные познания в тюремной лексике? Колись…
– Мишка друганом стал.
– Какой он тебе друган? Таких друзей за хрен да в музей. Он урка готовый. Нет у урок друганов. Есть лохи. И ты один из них. И мы с мамой для них такие же. Для них все, кто не они – лохи…
– Не правда. Он меня уважает.
– Петька, запомни. Нет у уголовников понятия дружбы. Как только ему будет выгодно тебя использовать, как туалетную бумагу, он тобой подотрется. И про твою помощь забудет. И про то, что ты друг тоже. Тем более там у папаши не одна ходка была. Рецидивист…
– Это не так…
– Погоди. Скоро они тебя будут склонять на какую-нибудь авантюру. Ты не вздумай поддаваться. Посмотри на их жизнь. И подумай, хочешь ли ты так жить? По тюрьмам скитаться. А там, кстати, вонь ужасная…
– Откуда сведения?
– Вот удивил ты меня своим наивным вопросом. Бывала я там. По делу приходилось туда пару раз пройти. Там, скажу я тебе, та еще обстановка в камерах.
– А я и не собираюсь с ними в разбоях участвовать.
– Они тебя втемную могут попытаться использовать. Если в тюрьму сядешь, то на кого пса оставишь?
– Да не собираюсь я с ними ни в чем участвовать. И не думал даже.
– И не думай. И ничего никогда у своего Мишки не бери. Ни в долг, ни насовсем. Ни на время, ни навсегда. Никогда не бери. Платить придется по самой
