Рассекречено? Правда об острых эпизодах советской эпохи - Владимир Воронов

Как известно, реализовать этот прожект вместе с Гитлером у т. Сталина не сложилось, но это же не основание выбросить персидскую мечту за борт! Не мытьем, так катаньем — договорились с Черчиллем. Бесспорно, Кремль рассчитывал и на то, что ввод войск гарантирует масштабные поставки военных грузов для СССР через Трансиранскую магистраль. Увы, надежды на эффективность иранского транзита не оправдались. Сорвались и выказанные советским правительством планы на доступ к нефтяным полям Кевир-Хуриана: уже после ввода войск иранский меджлис принял закон о запрете нефтяных концессий до конца войны… Остается вопросом, насколько целесообразно было использовать в Иране столь значительные силы в самый разгар ожесточенных боев с вермахтом: может, именно этих 20 дивизий не хватило для перелома исход сражений за Киев, Одессу или Таллин?

Клады, зарытые чекистами еще в 1941-м, по сей день грозят поднять на воздух половину столицы России

10 июля 2005 года строители, зачищавшие фундамент снесенной гостиницы «Москва», наткнулись на клад, содержимое которого ошарашило даже видавших виды саперов: десятки ящиков тротила. Всего найдено свыше тонны взрывчатки, 1160 кг! Этого количества за глаза хватило бы, чтобы сотворить на месте закладки лунный кратер. Потому как при взрыве от здания Госдумы и Исторического музея остались бы руины, торговый центр под Манежной площадью был бы погребен, равно как в момент со всеми пассажирами был бы уничтожен узел метро, где сходятся три ветки. И тогда взрывы домов в Москве 9-го и 13 сентября 1999 года, и даже теракты 11 сентября 2001 года в США показались бы детской шалостью. Это не преувеличение: именно это и делает тонна тротила, если она заложена опытными диверсантами в нужное место. Вот только если в западных столицах взрывчатку закладывали террористы, в данном случае постарались чекисты.

Оставим детям ясельного возраста байки представителей столичного ГУВД относительно того, что «на этом месте взрывчатка только складировалась» и вообще находка «не представляет опасности», поскольку-де она и отсырела, и саморазложилась. Чему уж там «отсыревать», если по сей день с успехом рвутся снаряды времен царя Гороха, а любой вменяемый эксперт по взрывчатым веществам, разбуди его во сне, отбарабанит, что с годами тринитротолуол становится еще более взрывоопасным и непредсказуемым. И найденный под «Москвой» тротил запросто мог шандарахнуть даже от легкого движения хвоста мыши! Но все эти технические детали уже не столь существенны, важнее иное: кто, когда и зачем заложил эту гадость в самом центре столицы? И, главное, почему ее вынули только сейчас?

Самое пикантное, что на все эти вопросы власти по сей день никакого внятного ответа не дали. Поскольку даже единственно внятную версию — все это осталось со времен минирования Москвы осенью 1941-го — ее и ту ведь высказали лица совершенно неофициальные и, значит, безответственные. Такое поведение властей, столичных и федеральных, не могло не настораживать. Ведь тогда автоматически возникает серия иных вопросов: если это подарок из 1941 года, выходит, заминированную тогда столицу полностью так и не разминировали? Почему? И почему всеведущие и всезнающие спецслужбы столько лет ничего не делали для разминирования Москвы, почему молчали о минах, рискуя жизнями тысяч людей?! Ведь взорваться эта бомба замедленного действия могла когда угодно: в любой момент, любой день и час прошедших десятилетий. И от чего угодно: от случайного пожара, грохота ежегодных салютов, сотрясений от поездов метро, проходящих буквально в 50 сантиметрах. Или от грохота строительных работ на Манежной площади, да и при разборке гостиницы. Или при разборке отеля «Интурист» (чьи постояльцы, кстати, в свое время запросто могли войти в список жертв катастрофы).

Зияющую лакуну официальной информации тотчас заполнили байки «детей лейтенанта Шмидта», в полнейшем соответствии с правилом «врет как очевидец» вываливших публике сказ про то, как их папа Москву минировал и детям об том сказ сказывал. Не давая подписки о неразглашении… Докопались даже до бредового «открытия»: «Москву», мол, собирались поднять на воздух после того, как немцы займут город и в гостинице с видом на Кремль разместится аппарат Геббельса. А Большой театр, в свою очередь, планировали рвануть во время торжества по случаю занятия Москвы!

Правда проще: никто не собирался ждать, чтобы крутануть взрывные машинки, когда в тех или иных зданиях разместятся нацистские штабы и бонзы: все заминированное должно было взлетать в воздух при первом же появлении немцев возле этих объектов — вместе с немцами и… москвичами — никакой эвакуации не было, ее никто не планировал и не проводил. А уж что будет в городе после битвы — Ставку это тогда не волновало…

«Приказано минировать!»

И вот как это было. Давно не секрет, что в октябре 1941 года в Москве воцарилась паника и вопрос о сдаче города считался почти решенным. Первые немецкие мотоциклетные разъезды уже маячили в районе Химок и Речного вокзала, а никаких резервов, чтобы закрыть брешь, вроде как уже и не было. Те же, что имелись, должны были, по замыслу, вступить в бой в самый последний момент и в самом центре города: возле Красной площади. Посему Сталин, готовясь к своей эвакуации из Москвы, прикрывшись соответствующим постановлением ГКО (№ 740сс от 8 октября 1941 года), отдал приказ о «проведении специальных мероприятий»: минировании не только дальних подступов к Москве и стратегических объектов, но и всех трасс, по которым немцы могли кратчайшим путем пройти к Кремлю. В первую очередь речь шла о минировании Ленинградского шоссе, Ленинградского проспекта, улицы Горького (Тверская) и других «танкоопасных» улиц — нынешние Большая Дмитровка, Большая Никитская, Воздвиженка и, возможно, Знаменка.

И вся эта огромная территория вошла в зону ответственности ОМСБОН — отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР: она ее минировала, она же должна была ее оборонять, она же — взорвать. Непростая эта бригада находилась в непосредственном подчинении старшего майора госбезопасности Павла Судоплатова, возглавившего 3 октября 1941 года 2-й отдел НКВД (террор и диверсии в тылу противника). Отдел, собственно, только руководил, а вот в задачу спецподразделения как раз и входили «практические занятия»: бригада как бы стала огромным центром по подготовке и заброске в немецкий тыл спецгрупп НКВД и штучных «специалистов» аналогичного профиля. Нацеливали бойцов ОМСБОН почти исключительно на диверсии и террор: пробраться к объекту, заминировать, взорвать. Или, если повезет, отстрелить каких-то чиновников, совершенно не обязательно конкретных, уж кто под руку попадет. Эта бригада специального назначения, формально существующая с 15 октября 1941 года, на деле формируется не на пустом месте и вовсе не в октябре 1941-го. Еще в самом начале войны была создана так называемая Особая группа при наркоме внутренних дел во главе с профессиональным террористом Судоплатовым. При этой Особой группе создают и войска соответствующей направленности (планировали развернуть как минимум две бригады), в штатном расписании не значащиеся. Однако и эта группа, в свою очередь, возникла на базе другой структуры, также глубоко законспирированной и сугубо диверсионно-террористической: с давних пор (не позже, чем с 1929 года) в недрах Лубянки существует некая специальная группа, служебным приказом не оформленная, подчиненная лично начальнику ОГПУ (с 1934 года — наркому внутренних дел СССР). Одно из ее тогдашних неофициальных наименований — «группа Яши», по имени ее тогдашнего шефа, Якова Серебрянского, одного из главных чекистских террористов-ликвидаторов тех лет. По приказу высшего руководства ОГПУ-НКВД группа занималась как ликвидациями за рубежом, так и негласной чисткой «дома», убирая тех, кого открыто уничтожить было как-то не с руки. В 1930-е годы тех террористов обозначили почти официально: они стала именоваться Специальной группой особого назначения.